Сказка о силе - Карлос Кастанеда

Нестор захотел узнать, что я делаю со своими заметками. Я объяснил ему свою работу. У меня было странное ощущение, что они искренне заинтересованы в том, что я говорю, и в конце концов я начал говорить об антропологии и философии. Я чувствовал себя смешным и хотел остановиться. Но оказался погруженным в свои просветленные речи и неспособным сразу оборвать их. У меня было неприятное ощущение, что они оба вместе каким-то образом заставляют меня делать эти длинные объяснения. Их глаза были фиксированы на мне. Казалось, их это не утомляло и не раздражало.

Я находился посреди фразы, когда услышал слабый звук «зова бабочки». Мое тело напряглось, и я так и не окончил своего предложения.

— Нагваль здесь, — сказал я автоматически. Нестор и Паблито обменялись взглядами, которые по моему мнению были чистым ужасом и прыгнули ко мне по бокам. Их рты были раскрыты, они казались испуганными детьми.

Затем я испытал невообразимое ощущение. Мое левое ухо начало двигаться. Я чувствовал как будто оно крутится само по себе. Оно практически повернуло мою голову на полоборота до тех пор, пока я не оказался лицом к тому, что я считал востоком. Моя голова дернулась слегка вправо. В этой позе я был способен замечать богатство рокочущего звука «зова бабочки». Он звучал, как если бы был где-то далеко, доносясь с северо-востока. Как только я установил его направление, мое ухо уловило невероятное количество звуков, однако я не мог знать, были ли это воспоминания звуков, которые я слышал ранее, или действительные звуки, которые производились тогда.

Место, где мы находились, было пересеченным западным склоном горного хребта. К северо-востоку были рощи деревьев и пятна горного кустарника. Мое ухо, казалось, улавливало звук чего-то тяжелого, движущегося по камням и идущего с того направления. Нестор и Паблито то ли реагировали на мои действия, то ли они сами слышали такие же звуки. Мне хотелось бы спросить их, но я не смел, или может быть я был не способен нарушить концентрацию.

Нестор и Паблито прижались ко мне по бокам, когда звук стал громче и громче. На Нестора, казалось, он влиял больше всего. Его тело непроизвольно дрожало. В какой-то момент моя левая рука начала дрожать. Она поднялась помимо моей воли до тех пор, пока не оказалась на уровне моего лица, а затем она указала на район кустов. Я услышал вибрирующий звук или рев. Для меня это был знакомый звук. Я слышал его много лет назад под воздействием психотропного растения. В кустах я различил гигантскую черную форму. Казалось, сами кусты становились темнее постепенно, пока они не превратились в совершенную черноту. Эта чернота не имела определенных очертаний, но она двигалась. Она, казалось, дышала. Я услышал потрясающий вопль, который смешался с криками ужаса Паблито и Нестора, и кусты или черная форма, в которую они превратились, полетела прямо на нас.

Я не мог удержать своего равновесия. Каким-то образом что-то во мне сдало. Темная форма сначала накрыла нас, а затем поглотила нас. Свет вокруг стал тусклым. Казалось, солнце село, или как если бы вдруг внезапно наступили сумерки. Я чувствовал головы Нестора и Паблито у себя под мышками. Я опустил руки на их головы несознательным защищающим движением и, вертясь, полетел на землю.

Однако я не достиг каменистой земли, потому что мгновение спустя я оказался стоящим с Паблито и Нестором по бокам. Оба они, казалось, сжались, несмотря на то, что были выше меня. Согнув ноги и спины так, что подходили мне под мышки.

Дон Хуан и дон Хенаро стояли перед нами. Глаза дона Хенаро блестели как глаза кошки ночью. Глаза дона Хуана светились точно так же. Я никогда не видел, чтобы дон Хуан выглядел таким образом. Он был действительно устрашающим. Еще более пугающим, чем дон Хенаро. Он казался моложе и сильнее, чем обычно.

Глядя на них, я испытал безумное чувство, что они не были людьми как я. Паблито и Нестор тихо скулили. Тогда дон Хенаро сказал, что мы представляем собой картину святой троицы. Я был отец, Паблито — сын, а Нестор — дух святой. Дон Хуан и дон Хенаро рассмеялись грохочущими голосами. Паблито и нестор жалко улыбнулись.

Дон Хенаро сказал, что мы должны разорвать свои объятия, потому что объятия позволительны только между мужчинами и женщинами или между мужчиной и его осликом.

Тут я сообразил, что стою на том же месте, где был раньше, что я очевидно не падал назад, как мне казалось. И действительно, Нестор и Паблито тоже были на том же месте, где раньше.

Дон Хенаро сделал знак Паблито и нестору движением головы, дон Хуан дал знак мне следовать за ним. Нестор пошел впереди и указал место, где сидеть мне, а другое— для Паблито. Мы сели по прямой линии примерно в ста метрах от того места, где неподвижно стояли дон Хуан и дон Хенаро у подножия утеса. Пока я продолжал на них смотреть, мои глаза невольно вышли из фокуса. Я определенно знал, что раскосил их, потому что увидел их четверых. Затем картина дона Хуана в левом глазу наложилась на картину дона Хенаро в правом глазу. Результатом такого смещения было то, что я увидел радужное светящееся существо, стоящее между доном Хуаном и доном Хенаро. Это не был человек, каким я обычно видел людей. Скорее это был шар белого огня. Что-то вроде волокон света покрывало его. Я встряхнул головой. Двойное изображение рассеялось, и все же вид дона Хуана и дона Хенаро, как светящихся существ, остался. Я видел два странных удлиненных светящихся предмета. Они походили на два белых радужных футбольных мяча с нитями, которые имели свой собственный свет. Встряхнулись их нити, а затем они исчезли из виду. Они были втянуты наверх длинной нитью-паутиной, которая, казалось, вылетела с вершины утеса. У меня было такое ощущение, что длинный луч свете или светящаяся нить упала со скалы и подняла их. Я воспринял событие и своими глазами и своим телом.

Я смог также заметить огромные расхождения в своем образе восприятия. Но я был не способен рассуждать об этом, как я бы сделал обычно. Таким образом я осознавал, что смотрю прямо на основание утеса и в то же время и видел дона Хуана и дона Хенаро на вершине, как если бы задрал голову на 45 градусов.

Я хотел испугаться, закрыть лицо руками, но, казалось, что я был заперт. Мои желания не могли пробудить эмоциональный ответ, который я привык возводить в себе.

Дон Хуан и дон Хенаро прыгнули на землю. Я чувствовал, что они это сделали, судя по всепоглощающему чувству падения, которое я испытал в своем животе.

Дон Хенаро остался на том месте, где он приземлился, но дон Хуан подошел к нам и сел позади меня справа. Нестор находился в скорчившемся положении. Его ноги были подтянуты к животу, подбородок он положил на сцепленные ладони. Его локти служили как поддержки, опираясь о колени. Паблито сидел, слегка наклонившись телом вперед, прижав руки к животу. Тут я заметил, что прижал руки к животу и держу сам себя за кожу по бокам. Я схватил себя так сильно, что мои бока болели.

Дон Хуан заговорил сухим шепотом, обращаясь ко всем нам. — Вы должны фиксировать свой взгляд на нагвале, — сказал он. — все. Он повторил это пять или шесть раз. Его голос был странным, неизвестным мне. Он давал мне действительное ощущение чешуек на коже ящерицы. Это сходство было чувством, а не сознательной мыслью. Каждое его слово отделялось как чешуйка. И в словах был какой-то волшебный ритм. Они были приглушенными и сухими как тихое покашливание. Ритмичный шепот превращался в команду.

Дон Хуан стоял неподвижно. Когда я смотрел на него, я не смог воспрепятствовать превращению изображения, и мои глаза невольно скосились. В этом состоянии я опять заметил странное свечение в теле дона Хенаро. Мои глаза начали закрываться или разрываться. Дон Хуан пришел мне на помощь. Я услышал, как он дает мне команду не скашивать глаза. Я почувствовал мягкий удар по голове. Очевидно он бросил в меня галькой. Я увидел как камешек качнулся пару раз на скале около меня. Точно также он должно быть стукнул Нестора и Паблито. Я слышал звук двух других галек, упавших на траву. Дон Хенаро принял странную танцевальную позу. Его колени были подогнуты, руки были расставлены по бокам; пальцы растопырены. Казалось, он собирается вертеться. Действительно, он крутнулся вокруг себя, а затем поднялся вверх. У меня было ясное восприятие, что он был скреплен с нитью гигантской гусеницы, и эта нить подняла его тело на самую вершину утеса. Мое восприятие движения вверх было сложнейшей смесью зрительных и телесных ощущений. Я наполовину видел, наполовину чувствовал его полет на скалу. Было что-то, что выглядело или ощущалось подобно линии или почти незаметной линии света, которая тащила его. Я не видел его полета вверх в том смысле, в каком я наблюдал бы глазами за полетом птицы. В его движении не было линейной последовательности. Мне не нужно было поднимать голову, чтобы удерживать его в поле своего зрения. Я увидел, как нить поднимает его. Затем я ощутил его движение в своем теле или своим телом, и в следующее мгновение он был на самой вершине утеса в сотнях футов от земли.