Недоверчивые любовники - Шеридон Смайт

— Полагаю, что, когда наступит час, мы должны все рассказать ей вместе.

— Ты сумасшедший. — Остин крепче сжал трубку и понизил голос: — И всегда им был.

— Если мы поговорим с ней вместе, то есть я хочу сказать, что вдвоем мы могли бы объяснить Кэндис, почему мы…

— А почему мы?

— Почему я сделал то, что сделал. Ты помог бы — сказал, что я сделал это ради нее. Дал бы ей понять.

Отчаянный лепет брата напомнил Остину о его прежних подозрениях насчет Ховарда Вансдейла. Это был выстрел вслепую, но дело того стоило.

— Если бы ты рассказал Кэндис всю правду, она, возможно, не стала бы очень уж сильно обвинять тебя.

Доктор Круз замолчал. После долгой-долгой паузы Остин услышал его дрожащий голос:

— Всю… всю правду? Какую правду?

Остин всегда и с легкостью узнавал, когда Джек лжет. Его выдавала нервическая дрожь в голосе. Остин готов был держать пари, что сейчас правый глаз у Джека дергается.

Призвав на помощь всю доступную ему силу убедительности, Остин заявил:

— Мне известно, что муженек Кэндис приходил к тебе задолго до осуществления процесса в пробирке!

Он ни в чем не был уверен, но Джек не должен был этого знать.

— Откуда ты?..

— Я видел дату на папке.

— Тебе вообще не следовало лезть в эту папку.

Попал!

— Ты полагаешь, сейчас это имеет значение? — Машинально покачивая головой, Остин дивился тому, насколько сложно развивалась эта безумная ситуация, пока не произошел наконец взрыв. Нет, с него достаточно. — Ховард Вансдейл мертв, Джек. Ты больше не должен защищать его личную жизнь — по крайней мере в той ее части, которая имеет отношение ко мне и Кэндис. Мы вроде бы не собираемся продавать информацию журналистам.

Последняя фраза была предельно насыщена сарказмом.

— Он доверился мне… — Джек вздохнул. — Но полагаю, ты прав. Когда ты считаешь нужным взорвать бомбу?

Остин поморщился, услышав вычурное выражение Джека.

— Встретимся у меня на квартире в два часа. Обсудим, как уладить дело наилучшим способом. Ключ над дверью — на случай, если ты прибудешь туда раньше меня. И постарайся хоть немного прибраться.

Джек запротестовал.

— Немного домашней работы тебя не убьет. Помимо всего прочего, ты задолжал мне уйму времени, доктор Джекилл. К тому же именно меня Кэндис возненавидит, когда все откроется!

Джек пробормотал что-то насчет бульдозеров и бросил трубку. Остин осторожно положил свою на рычаг. Его руки дрожали, а сердце словно попало в тиски.

Дьявол. Правы те, кто утверждает, что любовь — истинная мука.

Глава 15

«…Именно меня Кэндис возненавидит, когда все откроется».

С бешено бьющимся сердцем Кэндис быстро отошла от двери и ускользнула к себе в спальню. Она уловила только самый конец разговора, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы в голове возникло множество вопросов. Что имел в виду Остин? Что за ужасную тайну он скрывал? И при чем здесь доктор Джек?

С какой стати ей ненавидеть Остина?

Она опустилась на постель, пытаясь успокоиться и трезво все обдумать. Расспросить его? Потребовать объяснения? Кэндис не строила иллюзий и признавала, что подслушала разговор, хотя и непреднамеренно. Надо предложить Остину, чтобы тот пригласил доктора Джека на обед.

Слезы жгли ей глаза, когда она думала о последних восхитительных неделях. Не была ли она попросту глупа, когда поверила, будто Остин ее любит?

Разумеется.

И не только немыслимо глупа, впустив его в свою жизнь без всяких вопросов, но и беспечна. Вот именно, беспечна, слепа и глупа.

Потому что существовало лишь одно объяснение, которое она могла придумать на основании услышанного, только по одной причине могла она возненавидеть Остина.

Остин Хайд работал на ее врагов — либо на газетчиков, либо на братьев Вансдейлов. И очевидно, доктор Джек это знал.

Кэндис легла, крепко зажмурившись. Горло горело от усилия сдержать мучительные рыдания.

— Ты в нее влюбился, да?

Если бы положение не было столь серьезным, Остин наверняка расхохотался бы при виде Джека, повязавшего голову линялой косынкой-банданой и обхватившего обеими руками кипу грязного белья. Из-под странной смеси носков, рубашек, полотенец и джинсов выглядывал краешек его собственного старого фартука с надписью выцветшими красными буквами: «ОСТОРОЖНО: ПОВАР-НОВИЧОК». По отношению к Остину Хайду в фартуке такой дурацкий логотип-предостережение был вполне уместным.

Его братец выглядел словно усталая домашняя хозяйка в особенно тяжелый день.

— Я угадал, ты влюбился?

Выражение лица Джека то и дело менялось, как будто он не мог решить, радоваться такой перспективе или ужасаться. Поскольку Остин не ответил сразу, Джек потопая в крошечную ванную и свалил там всю кучу белья.

Вернувшись, он бросил на Остина мрачный взгляд и заявил:

— В корзине для белья больше нет места. Что касается этого… — Он показал пальцем на гору грязной посуды в раковине. — Лучше просто все выбросить. Отмыть такую посуду невозможно.

— Мне некогда заниматься грязной посудой, — ответил Остин, тяжело опускаясь на диван. — Полно более серьезных проблем.

— Но ты обязан ею заниматься! У тебя здесь настоящий свинарник. Что скажет хозяйка квартиры, если увидит это? А она вполне может зайти сюда — дверь даже не была заперта.

Джек схватил с кофейного столика миску с пропыленным окаменелым поп-корном.

— Я сказал, чтобы ты немного прибрался здесь, только и всего. Что-то не помню, чтобы я просил давать мне советы, как вести хозяйство. — Не дав младшему брату открыть рот, он добавил тоном, от которого Джек похолодел: — Да, я люблю Кэндис.

Джек медленно поставил миску с поп-корном обратно на столик и опустился в кресло.

— Так я и знал.

— Ни черта ты не знал! — прорычал Остин.

— А как относится к этому миссис Вансдейл?

Хороший вопрос, подумал Остин, и ответить на него с уверенностью невозможно. Он не сомневался, что нравится ей, что она его хочет. Но любить? Кэндис об этом не упоминала. Впрочем, и он тоже.

— Мы очень близки, — попробовал он уклониться от прямого ответа.

— Вы любовники?

Остин ощетинился:

— Хоть ты мне и брат, но не думаю, чтобы тебя касались подробности моей личной жизни.

На этот раз Джек проигнорировал тревожные сигналы.

— Меня это, возможно, и не касается, но если родственники ее мужа пронюхают об этом… — Он умолк, задохнувшись, словно с ним уже произошло нечто очень скверное. — Из-за тебя судья назначит тест по установлению отцовства! Они знают о тебе…

— Ничего они не знают, — перебил его Остин, мысленно проклиная себя за то, что виновато покраснел. — У них только и есть несколько моих паршивых снимков в обнаженном виде и…