Ложь во имя любви - Розмари Роджерс

В Золотую гостиную набилось слишком много желающих. Мариса, сопровождаемая Гортензией, Эдме и Жозефиной, споткнулась у входа, увитого цветами. Талейран, принц Беневенто, поспешил к ней и предложил ей взять его под руку. Цинично улыбаясь, он негромко проговорил:

– Не волнуйтесь, дитя мое. Подумайте лучше, сколько женщин до вас прошли через эту церемонию, и не по одному разу! Вы и глазом моргнуть не успеете, как все кончится.

Она крепко стиснула зубы, чтобы не дать им стучать, и поежилась. Невеста была близка к обмороку. Боже, неужели все это происходит с ней наяву, а не во сне?

Музыканты негромко наигрывали Моцарта, спрятавшись где-то в невидимой нише. Раздался шорох дамских робронов; все завертели головами, желая взглянуть на виновницу торжества. Мариса увидела Наполеона, облаченного в сияющий мундир, сосредоточенного и довольно бледного; рядом с ним находилась его неизменная тень – брат Люсьен с вечно кривой усмешкой на губах.

Мариса поспешно отвела взгляд, боясь расплакаться. Гостиная внезапно показалась ей огромной, расстояние от одной стены до другой – непреодолимым. У нее подкашивались ноги, но Талейран твердо вел ее вперед. В конце концов ей пришлось вопреки своей воле поднять глаза на того, кому предстояло стать ее мужем. Она вступает в брак! Ей по-прежнему не верилось, что это возможно. Холодные серые глаза с грозным отблеском, загорелое хищное лицо совершенно чужого человека. Почему судьба предпочла соединить ее с ним, а не с Филипом? Тот взирал бы на нее с любовью, его волосы золотились бы в свете бесчисленных свечей… Возможно, она ответила бы улыбкой на его улыбку, любовью и доверием – на его любовь и доверие…

От запаха духов кружилась голова, от жары трудно было дышать: Бонапарт, как всегда, велел разжечь огонь. Ни о чем не думая, Мариса ответила, как полагается, хоть и шепотом, на традиционные вопросы. Седовласый магистрат с густыми бровями быстро закончил церемонию. Мариса благодарила небо хотя бы за то, что во Французской республике разрешено заключать брак только по гражданскому обряду. Скрепить такой смехотворный союз священными церковными узами было бы выше ее сил. Гражданская же церемония выглядела несерьезно.

Столь же несерьезным было и то, что последовало дальше. Доминик не удостоил ее поцелуем, а просто схватил за руку, да так крепко, что новое кольцо врезалось ей в палец. На приеме все, кроме нее, поглощали горы угощения, к которому она не могла даже притронуться, беспрерывно кланялись и улыбались, а она машинально твердила одни и те же слова благодарности за поздравления. Женщины целовали ее в холодные щеки, мужчины подходили к ледяной ручке. С наступлением сумерек на веранде зажгли яркий свет, и начались танцы. Мариса выпила столько шампанского, что у нее уже раскалывалась голова; от постоянной улыбки губы сводила судорога. Когда все это кончится? И вынесет ли она то, что ожидает ее потом?

Она танцевала с молчаливым, насупленным мужем, с принцем Беневенто, с Люсьеном, даже с Наполеоном, слегка сжимавшим ей руку и фальшиво упрекавшим за то, что она с самого начала не рассказала ему правды. Она не находила ответов. От усталости и тревоги у Марисы все плыло перед глазами.

– Вы похожи на привидение! – заявил Бонапарт со свойственной ему резкостью, однако она была благодарна за нотки сочувствия, прозвучавшие в его голосе. – Наверное, вам пора удалиться вместе с дамами. Я пришлю их к вам, и вы сможете исчезнуть. – Понизив голос, он добавил: – Вам не о чем тревожиться. Я распорядился, чтобы вы провели ночь здесь. Но сначала вам придется сделать вид, что вы уезжаете.

Что он имеет в виду? У нее не было времени поразмыслить, потому что ее мигом окружили щебечущие дамы. Они крутили ее, как куклу, и довели до тошноты. Тетка поспешила увести ее. Пока Марису выворачивало, она утирала ей лоб. Марисе хотелось одного – умереть.

– Дорогая, ты не?.. Уверена, что нет. Не зря же я поила тебя травами. К тому же у тебя были месячные, не так ли? Они бы не наступили, если бы ты была… В общем, я уверена, что причина в волнении. Поверь мне, все это делается для твоей же пользы. Не смотри на меня так! Ведь теперь ты виконтесса Стэнбери, а в один прекрасный день возьмешь и станешь герцогиней. Ты понимаешь, что это означает?

Ее переодели в алое дорожное платье, жакет до талии и золотые туфельки. Волосы уложили по-новому и надели на голову шелковый чепец с золотыми кружевами. Эдме сунула ей в руку кружевной платочек.

– Плащ тебе ни к чему: все равно ты скоро вернешься назад. Вот когда мы с тобой все обсудим, и ты все поймешь.

Несмотря на затуманенность сознания, Марису охватила досада. С ней по-прежнему обращались как с неразумным дитя, устраивали все за нее, ни во что не ставя ее собственное мнение.

Ее потащили вниз и заставили выпить еще одну рюмку, только на сей раз не шампанского, а чего-то настолько крепкого, что она закашлялась и прослезилась.

– Это напоследок! – услышала она.

Под хихиканье и заговорщический шепот ее подвели к двери, где ее ждал Доминик в плаще с поднятым капюшоном, делавшим его еще более зловещим.

Он схватил ее за руку со знакомым ей рычанием.

– Черт возьми, почему так долго? Кони застоялись…

Ей в лицо полетели какие-то мелкие камешки, и она зажмурилась и перестала дышать. Она не сразу поняла, что молодоженов по традиции обсыпают рисом – фарс в довершение фарсовой церемонии! Потом ее посадили в маленький закрытый экипаж. Наклонившись к ней, муж насмешливо проговорил:

– Ты не возражаешь, если я сам возьму в руки вожжи? Я привык править сам.

Экипаж тронулся, и она от неожиданности опрокинулась на бархатное сиденье.

Они мчались так быстро, что Марисе пришлось держаться обеими руками, чтобы не вывалиться, и крепко закрыть глаза. Что он вытворяет? Не иначе как собрался опрокинуть экипаж и покалечить ее, а то и вообще убить. Эта мысль не показалась ей нелепой; тряска убеждала ее в правильности догадки, и она стонала от страха и ненависти.

Гонке с головокружительной скоростью, казалось, не будет конца. Мариса уже махнула рукой на свою участь, когда топот конских копыт внезапно сделался глуше; отодвинув занавеску, она поняла, что они мчатся по лесу. Сен-Жермен? Но ему, кажется, полагалось сделать круг и доставить ее назад. Неужели он затеял какие-то козни?

Всецело сосредоточившись на том, чтобы не вывалиться из экипажа, Мариса потеряла счет времени. К нестерпимой головной боли теперь прибавилась боль во всем теле. Они все неслись вперед, словно спасаясь от своры чертей, выпущенных в погоню за ними самим владыкой преисподней. Мариса ждала, что у них вот-вот отвалится колесо или экипаж опрокинется на крутом повороте. Тогда все кончится – может, это и к лучшему. Он удерет, оставив ее погибать под обломками кареты.