Царь Грозный - Наталья Павлищева

Отплывавшие прощались так, словно видели родные берега в последний раз. Для многих так и было. Норвежское море оказалось негостеприимным для английских кораблей, даже в июле их трепали один шторм за другим. Особенно сильным оказался тот, что захватил за Норвегией. Вот когда возглавлявшие поход Хьюго Уиллоби и Ричард Ченслор поняли, почему не слишком стремятся плавать в этих водах даже стойкие северные моряки. Но суда были хорошо оснащены, а команда жаждала открытия пути в Китай. Не все же испанцам новые земли открывать, англичане тоже знали, что Земля круглая! И все-таки им пришлось туго.

«Эдуард» хотя и самый большой из кораблей, но он же самый тихоходный. Ченслору не угнаться за двумя другими. Когда Хьюго Уиллоби приказал ему, пытаясь перекричать бурю со своего капитанского мостика, чтоб догоняли, Ричард даже руками развел: ну что он мог поделать? Так и ушли два быстроходных «Бона» вперед неведомо куда.

Когда буря наконец утихла, моряков на «Эдуарде» охватил ужас: ни «Бона Эсперанто», ни «Бона Конфиденция» на горизонте не было видно. Сильный шторм раскидал три корабля далеко друг от друга. Где их теперь искать или хотя бы сколько ждать, не знал никто, даже штурман Ричард Ченслор.

Стоявший у руля Джон Хаббот нахмурился, ему совсем не нравилось и отсутствие двух других судов, и мрачный вид штурмана. Если Хьюго Уиллоби и его людей попросту смыло или разбило о берег, то надежды спастись и им самим маловато… Берега у Норвегии негостеприимны, а уж когда ее обогнули, так началось что-то совсем немыслимое. Их корабль «Эдуард Бонавентура» тоже изрядно потрепан, но он на плаву и команда цела. Пара переломанных ног и рук да помятые из-за волн ребра не в счет.

Штурман хмурился потому, что просто не знал, где находится корабль. Небо затянуто серыми тучами, а без солнца или звезд местоположения не определить. И два других корабля как в воду канули. Мысль о воде заставила Ченслора вздрогнуть: что, если они одиноки в этом неведомом море? Не зря ли Джон Кабот затеял все это плавание? Сам сидит в Лондоне и пьет пиво, а они где-то на краю земли…

Но как опытный моряк, Ричард не мог позволить ни себе, ни кому другому запаниковать. Паника на корабле, особенно вдали от берега, опасней даже пожара. Потому он сделал вид, что более всего обеспокоен отсутствием двух других судов. Не случилось ли с ними чего дурного?

Один из моряков был спешно отправлен наверх в бочку, посмотреть на горизонт. Хаббот хотел сказать, что только что лазили и ничего не увидели. Но и он не первый год в море, а потому хорошо понимал: то, что не видно сейчас, может появиться на горизонте через минуту.

Но матрос ничего не увидел. Просидел в бочке, пока не окоченел совсем, спускался, с трудом перебирая негнущимися пальцами канат. Следующего одели теплее, дали перчатки и большой запас рома, наказывая, однако, не перебирать, не то заснет и… Что будет с моряком, если он «и…», Ченслор недоговорил, но этого не требовалось. Ричард слов на ветер не бросал. Моряк со вздохом начал карабкаться вверх, кляня погоду, ледяной ветер и «этих дурней, которые забрались невесть куда и теперь не видны путным людям».

Они уже почти две недели болтались на месте, но потерянных кораблей не видно. Само место Ченслор определил, на карте оно выглядело не просто пустым, его не было! И, конечно, никаких берегов поблизости. Ночью шел сильный дождь без особого ветра, потому удалось набрать немного пресной дождевой воды, но сколько продлится это плавание без берегов?

За ужином кто-то из моряков высказал мысль, что два других корабля, быть может, уже давно ушли вперед и все земли откроют сами. Джон в ответ фыркнул во всеуслышание:

– Где тот перед?

Ему не ответили, но стало ясно, что у команды зреет недовольство. Ченслор решил тоже двигаться на восток, вдруг оба «Бона…» и впрямь далеко впереди? Хотя они и договаривались ждать друг дружку, но шторм был так силен, что отсутствие его корабля могли принять за гибель и двинуться, не останавливаясь. Или ждали их где-то восточнее неделю, а потом… Этого тоже достаточно, чтобы сильно опередить, тем более никто не ведал, что там дальше…

Солнце высоко в небе и опускаться, кажется, не собирается. Северные широты дают о себе знать. Там по полгода солнышко с небес не сходит, но полгода и не показывается. Холмогоры южнее, здесь хотя и не теплее, но все же солнышко свой ход соблюдает, августовские ночи темные.

С ночи на реку лег тяжелый холодный туман. Он плотно укутал берега, спрятав в молочном мареве лес и полоску песка, скрыв границу воды и берега. Но с рассветом ветер разорвал туман в клочья и разогнал вдоль реки, а утром солнышко, хотя и не слишком жаркое, быстро расправилось с его остатками.

В августе на Северной Двине бывает уже очень зябко, по ночам даже подмораживает, потому люди на берегу возились со своими снастями тепло одетыми. Вокруг крутились вездесущие мальчишки, то присматриваясь к работе отцов, то попросту шаля. Вдруг один из них закричал, показывая в сторону устья реки. Поначалу от него отмахнулись, но повернувший голову Василий Рябой выпрямился и тоже позвал товарищей:

– Глянь-ко, никак плывет кто?

Оторвались от работы и остальные. По реке плыл невиданный корабль. То есть он похож на свейский или немецкий, но все же отличался от них. На флагштоке развевался спешно поднятый командой незнакомый флаг.

От стен монастыря на берег уже спешили монахи во главе с келарем Иовом. Тот хотя и толст непомерно, двигался шустро, по пути покрикивая на работников:

– Чего встали? Ну чего встали? Кораблей чужих не видывали, что ли?

Но покрикивал скорее по привычке, самому было любопытно, кто таковы прибывшие.

Судно одно, видно, изрядно потрепано штормом, но и на таком все что можно начищено и блестит. Заметив это, келарь ругнулся на своих:

– Видали, дьяволы, каково чистить надо? Чтоб искрилось.

Судно бросило якорь неподалеку от монастыря Святого Николая, но ни на какие крики или жесты толком не отвечало. Моряки, вооружившись, стояли вдоль борта и настороженно озирали окрестности.

– Чего это они? – подивился Степан Рыжий. – Ровно людей никогда не видывали… – Не выдержал и крикнул: – Эй, вы чьи будете?

Похоже, что на корабле вопроса не поняли.

Степан недовольно махнул рукой с топором в сторону судна, показывая приятелю:

– Глянь, и пушечки на нас наставлены. Дурьи головы… Мы это ваше суденышко по щепке разнесем, ежели что!

По весне в половодье Двина разливается широко, а потом разом мелеет и она, и десятки других речек и озер. Потому колья для привязи лодок торчат по всему берегу, подальше от воды те, которые остались с весны, и в самой воде нынешние. К лодке, качавшейся на привязи, спешили два монаха. Один из них махнул рукой Степану: