Мои странные мысли - Орхан Памук

Мохини. Мевлют и Райиха попросили меня побыть в роли распорядителя на церемонии поднесения подарков. Каждый раз, когда я брал микрофон и объявлял новый подарок – «Почтенный господин Вурал, бизнесмен и строительный магнат из Ризы, щедрый благодетель и строитель мечети Дуттепе, дарит жениху швейцарские часы, сделанные в Китае!», – раздавалась слабая волна аплодисментов, сопровождавшаяся перешептыванием и смешками, и скряги, которые думали, что смогут уйти, отделавшись маленьким подношением, не желая опозориться перед всеми, быстро доставали банкноту покрупнее.

Сулейман. Я не поверил собственным глазам, когда увидел в толпе Ферхата. Пять лет назад этот подонок со своей бандой приспешников Москвы собирался напасть на моего брата и его друзей из-за угла! Если бы мы знали, что Мевлют пригласит его на свадьбу, выдумав какие-то оправдания, дескать «Он друг, он теперь исправился!», то уж, будьте уверены, мы бы не стали утруждаться доставлять письма Мевлюта, устраивать его женитьбу и даже устраивать эту свадьбу…

Но «товарищ» Ферхат выглядел довольно уныло. Теперь он больше не смотрел свысока, с умным видом, вертя свои четки, как ключи на цепочке, и не вел себя как коммунистический бандит, по которому тюрьма плачет. После переворота, случившегося два года назад, большинство его товарищей гнили в тюрьме или стали калеками после пыток. Самые умные сбежали в Европу, чтобы избежать мучений. С тех пор наш «товарищ» Ферхат не говорил ни на каком языке, кроме курдского, перестал заниматься политикой и вел себя тихо, поняв, что не сможет смыться отсюда со всей этой правозащитной толпой. Как говорит мой брат, умный коммунист забудет об идеологии, как только женится и начнет зарабатывать деньги; а глупый коммунист, вроде Ферхата, неспособный нормально жить из-за своих нелепых идей, будет искать таких бедняков, как Мевлют, чтобы «советовать» им.

Я-то лично думаю вот о чем: есть такие типы, которых нормальные ребята, вроде наших, не одобряют. Например, влюбляется богач в красивую девушку и приходит в дом ее семьи просить руки, но, когда он входит и видит, что у нее есть сестра красивее и моложе, он тут же поворачивается к ее отцу и говорит ему, что на самом деле хочет не ту девушку, за которой пришел, а младшую! Хотя младшая еще играет в классики в углу. Подобный человек – настоящий подонок; но, по крайней мере, можно понять, откуда он такой. Но как вообще объяснить поступки таких, как Мевлют, который годами пишет девушке слезливые любовные письма, а потом ничего не говорит, когда видит, что бежал в ночной тьме не с красавицей, в которую влюблен, а с ее сестрой?

Чистая, детская радость Райихи умножала счастье Мевлюта. Она выглядела по-настоящему счастливой, когда гости прикалывали к ее платью банкноты, и не показывала того притворного изумления, которое Мевлюту доводилось видеть на других свадьбах. Мохини пытался смешить толпу комментариями к подаркам, отмечая количество денег, золота или украшений, подносимых гостями («Пятьдесят американских долларов от самого молодого из всех торгующих йогуртом дедушек!»), и, как на любой свадьбе, гости аплодировали даже самым неудачным шуткам.

Пока все вокруг были заняты своим делом, Мевлют незаметно рассматривал Райиху. Ее ладони, руки, уши, лицо казались ему прекрасными. Единственным недостатком в ней было то, что Райиха выглядела усталой, но, несмотря на усталость, она продолжала излучать дружелюбие, которое так шло ей. Она не нашла, кому бы отдать свою сумку, набитую подарками, конвертами и пакетами, и просто повесила ее на свой стул. Ее нежные маленькие руки лежали на коленях. Мевлют помнил, как он держал ее за руку, когда они бежали по горам, и помнил тот миг, когда он впервые внимательно ее рассмотрел на вокзале в Акшехире. День, когда они сбежали, уже казался далеким прошлым. За прошедшие три месяца они так много занимались любовью, так много времени проводили вместе, так сблизились, что Мевлют с удивлением понял, что никого он не знает лучше, чем Райиху, и теперь все мужчины, которые изощрялись в танце перед незамужними девушками, казались ему детьми, ничего не знавшими о жизни. Мевлюту казалось, что он знает Райиху много лет, и он начинал понемногу верить, что его письма предназначались именно ей.

4. Плов с нутом

Еда вкуснее, если в ней немного грязи

Вернувшись домой, Мевлют и Райиха обнаружили, что многие из конвертов, которые гости так картинно дарили им, были пустыми, но это их не удивило. Не доверяя ни банкам, ни банкирам, Мевлют на бóльшую часть полученных денег купил Райихе несколько золотых браслетов. Он также купил в Долап-Дере подержанный черно-белый телевизор, чтобы Райиха не скучала, дожидаясь его дома по вечерам. Иногда они смотрели телевизор вместе, держась за руки. По субботам Мевлют начал приходить домой раньше, и субботними вечерами всегда шел сериал «Маленький домик в прериях», а по воскресеньям – «Даллас».

В начале октября Хызыр вернулся из деревни и забрал свою тележку, поэтому Мевлют некоторое время был без работы. Ферхат после свадьбы притих. Даже если им случалось столкнуться в кофейне на Тарлабаши, прежних разговоров о будущем, в котором они оба разбогатеют и откроют совместный магазин, между ними больше не было. Мевлют ходил по ресторанам Бейоглу, где он работал раньше, разговаривал с метрдотелями и директорами, которые коротали послеполуденные часы, заполняя конторские книги, читая газеты или делая ставки на футбол, но никто не мог предложить ему работу с достойной зарплатой.

В городе открылось несколько новых дорогих ресторанов, но в этих местах искали людей с «гостиничным образованием», которые говорили по-английски достаточно, чтобы отличать «yes» от «no», а не таких деревенщин, как Мевлют. В начале ноября он устроился в один ресторанчик, но уже через пару недель уволился. Какой-то умник в галстуке разорался, что его томатная паста не была достаточно острой, Мевлют резко ответил ему, а потом в досаде снял и отбросил собственный передник. Правда, этот поступок не был импульсивным жестом грустной и усталой души: шли счастливейшие дни его жизни. Вскоре ему предстояло стать отцом, и он собирался потратить все подаренные на свадьбу украшения на новое дело, которое должно было обеспечить будущее его сыну, – на торговлю пловом с нутом.

Один официант познакомил Мевлюта с торговцем из Муша, который много лет продавал на улице плов с нутом, но недавно перенес удар. Заболевший торговец хотел продать свою тележку и свое место у причала автомобильного парома в Кабаташе. Мевлют знал по опыту, что большинство уличных торговцев, собиравшихся продать дело, преувеличивают свои права на конкретное место. Если кому-то из них и удавалось подкупить и задобрить ближайшего городового, выпросив разрешение ставить свою тележку на несколько дней, подобный счастливчик, как правило, забывал, что этот угол не является его законной собственностью, а принадлежит народу и государству. Но несмотря на это, после многих лет работы на улице с шестом на спине Мевлют питал большие надежды и начал наслаждаться мечтами о собственном месте в Стамбуле, совсем как у какого-нибудь настоящего владельца магазина. Он знал, что его немного обманывают, но не стал слишком торговаться с полупарализованным стариком. Чтобы завершить сделку, Мевлют и Райиха пару раз ходили к торговцу и его заике-сыну в квартал гедже-конду за Ортакёем, где те снимали лачугу, которую делили с тараканами, мышами и свистящими на огне кастрюлями. После этого Мевлют пришел еще один раз, чтобы забрать тележку и откатить ее к своему дому. Он купил по мешку риса и нута у оптовика в Сиркеджи и поставил мешки дома между кухней и телевизором.

Райиха. Перед тем как ночью лечь спать, я хорошенько замачиваю нут и ставлю будильник на три утра, чтобы встать и проверить, достаточно ли он размяк, а затем поставить его в котле на слабый огонь. После того как я ставлю котел на плиту, мы с Мевлютом обнимаемся и возвращаемся спать под убаюкивающее побулькиванье кипящего котла. Утром я обжариваю рис в небольшом количестве масла, в точности как нас учил человек из Муша, и оставляю его ненадолго томиться на медленном огне. Пока Мевлют ходит за покупками, я варю и затем обжариваю курицу. Затем чищу куриное мясо от кожи и костей, добавляю на свой вкус тимьяна и перца и, может быть, одну или две дольки чеснока, разделяю оставшееся мясо на четыре части и раскладываю рядом с рисом.

Мевлют возвращался домой с утреннего похода за покупками с большой сеткой томатов, вдыхал восхитительный аромат стряпни Райихи и гладил руки жены, ее спину, ее растущий живот. Курица Райихи нравилась всем покупателям Мевлюта – конторским служащим, которые ходили на работу в банках и офисах Фындыклы в строгих костюмах, шумным студентам из близлежащих школ и университетов, рабочим с ближних строек, водителям и пассажирам, коротавшим время в ожидании парома. Вскоре он обзавелся постоянными покупателями. Среди них были большой, дружелюбный охранник местного отделения «Ак-банка», который выглядел как бочка и всегда носил солнцезащитные очки; щеголяющий своей белой формой господин Недим, который продавал билеты на паром; мужчина и женщина, работающие в страховой компании поблизости. Мевлют всегда находил, о чем поговорить с каждым покупателем, – разговоры шли о пенальти, который не поставили «Фенербахче» в последнем матче, или о слепой девушке, которая знала все ответы на вчерашней телевикторине. Он сдружился даже с муниципальной полицией, угощая городовых бесплатной курицей и сладкими речами.