Глобальное потепление - Яна Дубинянская

— …и публицист Дмитрий Ливанов! — провозгласил между тем Львович. — Предлагаю поднять бокалы в честь гостя, а затем будем общаться в непринужденной обстановке. Ваше здоровье, Дмитрий Ильич!

Ливанов кивнул и выпил, заломило зубы. И ринулся непринужденно общаться с ближайшей красоткой, светлопепельной, на вид, как и бокал, обжигающе холодной, прямо-таки кристаллообразной; интересно, загадал он, как скоро удастся ее размягчить и растопить. Параллельно (больше одной жизненной дорожки кристаллической диве было никак не занять) выпивая, насыщаясь и с любопытством осматриваясь по сторонам.

Во всем огромном зале не было, естественно, ни одного кондишена. Не имелось тут и ничего даже отдаленно похожего на сцену для презентаций. Был зеркальный паркет, абстрактная живопись на стенах и струящиеся портьеры вдоль трехстворчатого панорамного окна. Приглядевшись, Ливанов сообразил, что это не окно, а выход на лоджию, и, прихватив бокал коньяка (чуть менее холодного, чем шампанское) властно потянул свою даму на воздух; та поддалась с надменным ледяным звоном, однако же поддалась, никуда не делась. А балконы Ливанов любил всегда. С достаточно высокого балкона можно многое рассмотреть.

Зажав женщину-кристалл подмышку и убалтывая ее в автоматическом режиме, Ливанов оперся на парапет и оглядел открывшуюся с высоты панораму. Относительно вблизи Остров производил странное впечатление. Дворцы, коттеджи и виллы стильной либо с претензией архитектуры лепились друг к другу где вплотную, где окруженные периметром приватности, по территории прямо пропорциональной крутизне владельца. Местами виднелись живописные голые скалы, их на Острове осталось немного, если остались вообще, мало ли что там виднеется. Синими полупрозрачными куполами поблескивала на понтонах скрытая от глаз инфраструктура. Растительность зеленела фрагментарно и геометрически, она не казалась живой, да и вряд ли была: в лучшем случае комнатные переростки в горшках, в худшем — та же виртуалка. Да и сам Остров в целом производил впечатление абсолютно ненастоящей, полувиртуальной цивилизации, смоделированной по довольно пристойному, но глубоко чуждому Ливанову вкусу. Ощущение довершал горизонт, ненормально близкий, замкнутый, зыбко очерченный миражом кондишенного купола.

Женщина под рукой, кажется, слегка согрелась и размякла, под невесомыми складками уже без сопротивления нащупывалась ее грудь, что-то вроде круглого затвердевшего холодца: силикон, поморщился Ливанов. Впрочем, он не удивился бы, если б узнал, что островным женщинам уже научились программировать выступающие части тела. Настоящим здесь ничего не могло быть по определению, не вписывалось бы в стиль.

Кончился коньяк, и Ливанов вернулся в зал. Непринужденное общение за время его отсутствия стало еще более непринужденным, особенно с дамами, при этом бутылок и закуси на столе не поубавилось; хорошо. Ему мгновенно предложили налить и налили, обслуживающий персонал на Острове работал идеально. Однако выпивать с самим Дмитрием Ливановым никто не спешил, и это раздражало некой неправильностью: ради кого, собственно, вы все здесь собрались? Он заскользил по залу сканирующим взглядом в поисках знакомых морд — подавляющее большинство соотечественников, вовремя сваливших на Остров, были когда-то на родине публичными людьми (в самых разных толкованиях публичности). Но Ливанов никого не узнавал.

Либо островная жизнь меняет людей до неузнаваемости, либо, самокритично поморщился он, твоими поклонниками являются отнюдь не самые махровые випы. Кстати, нелишне было бы прояснить, как там презентация. От решения пустить ход событий на созерцательный самотек Диванов не отказался, и этот ход ему пока нравился, но не владеть ситуацией до такой степени он решительно не привык. Поискал глазами Львовича, не нашел. Столь обвальное отсутствие знакомых физиономий напрягало само по себе, и не от хорошей жизни он высмотрел в зале своих издателей.

Они сиротливо жались к стене, задвинув под портьеру так и не распакованную пачку с книгами; мальчик периодически проверял ногой ее наличие. Паша спер себе со стола бутылку, нагреб на тарелку огромную кучу всего и пожирал, запивая, — совсем не то, что квасить, закусывая. Но особенно жалко было смотреть на Алю. Среди серебристых и платиновых островных красавиц она выглядела черной галкой на каблуках и явно ощущала себя соответственно. Благородный Ливанов ненавязчиво стряхнул подтаявшую ледышку и устремился на выручку — к живой и настоящей банановой бабе.

Когда он подошел, Аля и Паша тихо препирались:

— Говорю, надо все-таки выложить. Вдруг кто-нибудь купит.

— С какой радости? Расслабься.

— Ну мало ли… Зачем я их тогда выбивала?

— Я же тебя предупреждал: это Остров.

— Андрей Львович вроде бы культурный человек.

— У него работа такая. О, Дима, давай выпьем!

Выпить Ливанов не отказывался никогда. Однако после, пережевывая щупальце осьминога (что-то смутно и мимолетно напомнившее) и нежно взяв под локоток воспрявшую Алю, все же задал вопрос:

— Когда наша презентация, Паша?

Тот хихикнул и невнятно, не отвлекаясь от жевания, отозвался с широким циркульным жестом:

— Вот. Нравится?

— Здесь принято фуршетить до? — спросил Ливанов. — Знаешь, мне как-то привычнее после.

— Вместо, Дима, — сказал Паша. — Это Остров. Тут принято вместо.

И точь-в-точь как тогда, в уездном городе, он пустился в пространные объяснения запутанных, не имеющих ничего общего ни с бизнесом, ни со здравым смыслом, очень условно издательских схем. Был он уже изрядно поддатый, делать пауз в уничтожении жратвы не желал, а потому понять его рассказ хотя бы в общих чертах не представлялось возможным. В мутном потоке мелькала то некая бизнес-гуманитарная программа, то загадочный, с больших букв, Островной Фонд, то квартальный план культурных мероприятий, непостижимым образом завязанный на льготное налогообложение недвижимости… Более-менее точно Ливанов уловил одно: Олигарх Львович, с которым договаривался Паша, был на самом деле никакой не олигарх, а средней руки чиновик по культурке, сумевший пристроиться на теплое, а вернее, прохладное местечко. На котором, как и любой банановый чиновник, не делал ни хрена, не считая виртуозного проведения по липовым программам и планам вполне реального островного бабла.

И неслабого, прикинул Ливанов, глядя, как споро пополняются деликатесами подразграбленные было столы. Даже если Львович пустил на жратву где-то треть бюджета презентации… да нет, какую там треть, что он, полный идиот?.. одну десятую, не больше. Банановые умеют неплохо устраиваться и хорошо жить, единственное условие — не работать при этом на свою страну, а желательно и вообще не работать. Кстати, и непринужденно жрущая публика, скорее всего, представляла собой сборище таких же ловких халявщиков из мелкой островной обслуги, а он, как дурак, пытался углядеть среди них черт-те кого…