Стрелки Шарпа - Бернард Корнуэлл

Ответ Харпера настолько не вязался с его обычной веселостью, что произвел впечатление даже на Вивара. Майор хотел, чтобы волонтерам преподали самые основы военного дела, но мрачный ответ ирландца означал задержку на неопределенный срок, если не полный отказ от всей затеи.

Харпер прочистил горло.

– Я одного не могу понять, сэр, зачем вы вообще хотите сделать из них солдат.

– Чтобы выиграть сражение, – ехидно вставил Шарп.

– Если дело дойдет до стычки между этими парнями и драгунами, мы проиграем. – Офицеры молчали, и голос сержанта обрел уверенные нотки, как бывает, когда опытный человек демонстрирует свое искусство любителям. – Но, с вашего позволения, сэр, стоит ли вообще учить их вести бой по всем правилам, если этого от них не потребуется? Ну зачем им повзводный огонь? Этим парням предстоит драться в городе, сэр.

Будет обычная уличная свалка, в которой они заткнут за пояс любого. Надо завести их в город и спустить с поводка. Я бы не хотел столкнуться с такими ублюдками.

– Десять подготовленных человек разметут любую толпу, – хрипло произнес Шарп, почувствовав, что ирландец разрушает надежду на отсрочку.

– У нас есть двести подготовленных человек, Их и направим туда, где будет горячо.

– О, мой Бог! – воскликнул Вивар. – Ты прав, сержант!

– Благодарю, сэр, – пробормотал польщенный похвалой Харпер.

– Ты прав! – Вивар хлопнул ирландца по плечу. – Мне следовало это продумать. Испанию освободит не армия, а народ. Так зачем же делать из народа армию? Мы все время забываем, господа, что на нашей стороне население города. Жители! Они поднимутся на борьбу и будут драться. Нам не придет в голову отвергнуть их помощь из-за того, что они не подготовлены. – Воодушевленный словами Харпера, Вивар торжествовал. – Значит, выступаем в ближайшее время. Господа, час близок!

Теперь, подумал Шарп, даже на подготовке поставили крест.

Вивар смирился с тем, что из волонтеров не выйдет солдат, но потребовал привести их к присяге испанской короне. Церемонию провели священники, имя каждого человека было внесено в список солдат, присягнувших Самому Христианскому Величеству королю Фердинанду Седьмому. Теперь французы не посмеют обращаться с волонтерами как с гражданскими преступниками.

Добровольцам требовалась форма. Яркой ткани не было, как не было ничего из необходимых солдату вещей: киверов, ремней, ранцев, сапог. Зато в избытке имелась грубая коричневая мешковина, из которой Вивар приказал пошить простые накидки. Из женского монастыря, находившегося в двадцати милях от крепости, доставили немного белого полотна; из него сделали кушаки.

Жены волонтеров шили коричневые накидки, а Луиза Паркер помогала стрелкам чинить зеленые куртки. Все было изорвано, изношено, протерто и выжжено, но девушка продемонстрировала непревзойденное владение иглой. Она взяла мундир Шарпа, и к концу дня он был как новый.

– Я даже выжгла насекомых, – сказала она радостно и отвернула подкладку, показывая, что в самом деле уничтожила вшей куском обломанной сабли, который служил ей утюгом.

– Спасибо. – Шарп взял мундир и обратил внимание, что воротник был перешит, рукава заштопаны, дыры залатаны. Придать первоначальный вид и цвет шароварам оказалось невозможным, и Луиза нашила поверх изношенных мест полоски коричневой мешковины.

– Вы похожи на арлекина, лейтенант.

– Дурака?

Это произошло вечером того самого дня, когда Харпер убедил Вивара в бессмысленности подготовки волонтеров. Как и в предыдущие вечера, Шарп с Луизой вышли на прогулку по крепостной стене. Он очень ценил эти моменты. Это были проблески надежды на фоне растущего страха перед поражением. Он любил наблюдать падающий на лицо девушки звездный свет, любил мягкость, временами усмиряющую подвижные черты. Сейчас она была необыкновенно нежна. Облокотившись на парапет, Луиза спросила:

– Как вы думаете, мои дядя и тетя в Сантьяго?

– Возможно.

Девушка завернулась в малиновую шинель касадорца, на голове у нее была аккуратная шляпка.

– Наверное, тетя не примет меня обратно. Она настолько возмущена моим поведением, что мне, скорее всего, будет отказано от дома и церкви.

– Такое возможно?

– Не знаю. – Луиза задумалась. – Иногда мне кажется, я этого и хочу.

– Что? – изумился Шарп.

– Оказаться брошенной в самое замечательное приключение мира. Почему бы и нет? – Луиза рассмеялась. – Когда я была ребенком, мне говорили, что очень опасно переходить через деревенскую поляну – могут утащить цыгане. Ну а если в деревне появлялись солдаты... – Она покачала головой, демонстрируя весь ужас подобной ситуации. – И вот я на войне, окруженная одними солдатами! – Девушка улыбнулась, после чего взглянула на Шарпа с любопытством и нежностью. – Дон Блас говорит, что вы один из лучших солдат из всех, кого он встречал.

Шарп удивился, что она назвала испанца по его христианскому имени, но подумал, что так, очевидно, принято говорить о гидальго.

– Он преувеличивает.

– На самом деле он сказал, – Луиза заговорила медленнее, – что если бы вы были более уверены в себе, вы были бы лучшим. Наверное, мне не следовало вам рассказывать?

Шарп задумался над верностью этого замечания, и Луиза, решив, что он обиделся, начала извиняться.

– Нет, нет, он совершенно прав.

– Вам нравится служба?

– Я всегда мечтал иметь свою ферму. Бог знает почему – понятия не имею об этом деле. Даже не знаю, каким концом сажать репу. – Шарп посмотрел на огни костров в долине; крошечные искорки тепла и света в промозглой тьме. – У меня была бы конюшня с парой лошадей, ручей с рыбой, – он запнулся и пожал плечами, – дети.

Луиза улыбнулась.

– А я всегда мечтала жить в огромном замке. С потайными переходами, темницами и всадниками, приносящими по ночам загадочные послания. Я бы хотела жить во времена королевы Елизаветы. Швырять католических священников в застенки, а испанцев – в пролив. Правда, старые враги стали нашими друзьями, верно?

– Даже священники?

– Они не такие чудовища, как мне казалось. – Девушка помолчала. – Но если тебя воспитали в определенных убеждениях, начинаешь настороженно относиться к врагу, разве не так?

А нас, англичан, всегда учили ненавидеть католиков.

– Меня не учили.

– Вы понимаете, о чем я говорю. Вам интересны французы?

– Не очень.

Луиза нахмурилась.

– А мне стали интересны католики. Я даже чувствую к ним протестантскую симпатию. Представляю, как возмутится мистер Баффорд.

– А он узнает? – спросил Шарп.

Луиза пожала плечами.