Герой ее мечты - Конни Брокуэй

— Не плачьте, Венис. — Его посиневшие губы сложились в виноватую улыбку.

— Я не плачу! А теперь вставайте! На счет «три». Раз… два… три! — Она напряглась под его весом, сморщилась и глубоко вздохнула, а Ноубл постарался встать.

Она вцепилась в руку, которой он обхватил ее за шею, и сделала рывок. Ноубл поднялся на колени, по его лицу катился пот, а у Венис от старания удержать его вес покраснело лицо, она тяжело дышала.

— Всего… секунду… пока мы… восстановим… дыхание. — Она глотнула воздух. — Итак — хоп! — Ноубл, шатаясь, встал на ноги, и Венис, используя его движение, повернула его и подтолкнула к пони, терпеливо стоявшему в нескольких футах от них. Ноубл, качнувшись, упал на седло, и сквозь стиснутые зубы прорвался крик боли. — Не отключайтесь! — крикнула Венис ему в ухо и схватила поводья, чтобы не позволить пони сдвинуться с места, пока Ноубл ненадежно опирался на его бок.

— Я не собираюсь отключаться, — с раздражением буркнул Ноубл, на ощупь разыскивая луку седла.

— Хорошо. Вы можете сесть?

Ноубл посмотрел на седло.

— Нет.

Венис не для того поднимала его, чтобы отступить, когда между землей и спиной пони было всего четыре фута.

— Простите, — сказал он, прижавшись лбом к кожаному сиденью. Он был совсем бледным, на повязке у виска проступили темные пятна. — Простите, Венис.

— Не смейте жалеть себя! — Слезы ослепили ее, и она закрыла глаза руками. — Да, вы заберетесь на это седло! — Она убрала руки от лица. — Слушайте меня. Крепко держитесь за луку, Ноубл Маккэнихи, потому что вам предстоит добраться вон до того камня, даже если мне придется привязать вас к луке и волочить!

— Кровожадная ведьма, — пробурчал Ноубл, пристально посмотрев на валун, на который указывала Венис.

— Вы и половины обо мне не знаете, мистер, — натянуто сказала Венис, одной рукой обхватывая его за талию, а другой держа поводья.

Она негромко поцокала пони, и животное, встрепенувшись, медленно двинулось вперед, а Ноубл, шаркая, поплелся с ним рядом, то переступая ногами, то предоставляя пони волочить его.

Добравшись до валуна, Венис тянула и толкала Ноубла, заставляя его сделать один-единственный шаг вверх, на камень. Побелев и дрожа, он молча двигался наверх и, добравшись до верхушки, слегка покачнулся. Привязав поводья к луке седла, Венис забралась на круп пони позади седла, молясь, чтобы животное не воспротивилось непривычному ощущению. Этого не случилось, и Венис, потянувшись, схватила Ноубла за ремень джинсов.

— Давайте, Ноубл, просто вставьте ногу в стремя.

Ему понадобилась целая минута, чтобы попасть носком сапога в стремя, а затем он, шипя от боли, поднял себя. Секунду Ноубл стоял в стремени, потом его длинная нога перелетела через луку, он, как мешок с мукой, плюхнулся в седло и сгорбился, с трудом хватая открытым ртом воздух.

— Молодец! — воскликнула Венис и одобрительно похлопала его по спине.

Ноубл вздрогнул, его голова свесилась вперед, и у Венис создалось пугающее впечатление, что он потерял сознание. Осторожно сжимая каблуками бока пони, она, прижав Ноубла к себе, двигалась вперед, пока задняя лука седла не уперлась ей в живот. Крепко обхватив ногами длинные ноги Ноубла, она прижала к груди его широкую спину, боясь, что он упадет с седла.

— Девочка, — слабым голосом заговорил Ноубл, — вы не имеете права пользоваться своим преимуществом, когда я в таком плачевном состоянии.

Венис подавила приступ смеха, очень похожий на истерику.

— Ноубл?

Он не ответил, вероятно, снова впав в полубессознательное состояние. Пони устало поднимался по освещенной луной каменистой тропе, и через минуту Венис, уткнувшись лицом в куртку Ноубла, разрыдалась от невероятного облегчения.

Ноубл пошевелился и застонал. Его сжимали жестокие руки, левый бок болел так адски, что он не мог дышать. Было так жарко, что он вспотел, — и это было странно, потому что последнее, что он помнил, была мысль о том, что он уже никогда больше не согреется. Ноубл открыл один глаз. Он лежал в палатке под кучей одеял.

Венис.

Ноубл приподнялся, не обращая внимания на резкую боль в левом боку, и, собираясь встать, откинул одеяла, но, увидев белую хлопчатую повязку на груди, опустился обратно на локти. К нему возвращалась память. Эту повязку ему наложила Венис, а если у нее было на это время, значит, с ней все должно быть в порядке.

Ноубл глянул на себя. На нем не было ничего, кроме все еще сырого нательного комбинезона, который кто-то спустил ему до талии. Кто-то промыл его раны и сделал это исключительно аккуратно.

Опять Венис. Ноубл смутно помнил ее заплаканное лицо, помнил, как просил ее не плакать, помнил руки, которые толкали, тянули и подгоняли его, когда он погружался в затуманенные болью воспоминания.

Венис каким-то образом получила помощь. Они находились не так уж далеко от лагеря ее дяди, и она, вероятно, добралась туда.

Двигаясь осторожно, Ноубл подполз к выходу из палатки и, высунув голову наружу, поежился. Палатка была разбита у отвесной стены на краю молодой осиновой рощи.

Было еще рано, и плоская поверхность скалы и белая, как бумага, кора деревьев были омыты утренним абрикосовым сиянием.

Неподалеку в аккуратном каменном кольце потрескивал костер, и кудрявые струйки дыма поднимались между деревьями вверх. На треноге стоял котелок, и до Ноубла донесся восхитительный аромат кофе.

Но поблизости никого не было. «Интересно, где все?» — подумал Ноубл, выпрямляясь и сразу же поморщился. Проглотив проклятие, он медленно потянулся к рубашке и джинсам, висевшим на нижних ветках молодой осины. Один взгляд на запятнанную кровью рубашку убедил его в том, что она никуда не годится. Он решил накинуть на плечи одеяло и натянуть плотные джинсы — от этих усилий Ноубл побледнел и тяжело задышал, но в конце концов, осторожно ступая, пошел к костру и… к кофе.

Налив себе чашку, Ноубл огляделся вокруг. Его стреноженный пони щипал траву, взмахами хвоста отгоняя редких мух, и в пределах видимости это было единственное животное. С нарастающим недоумением Ноубл окинул взглядом лагерь.

Никаких других палаток, кроме той, из которой он выполз. Никаких сумок. Никакого имущества. Вообще ничего.

И тут его осенило.

Венис нашла его, перевязала и каким-то образом доставила сюда — и все это одна. Тяжесть этой задачи поразила его, как и внезапный берущий за душу страх: где Венис сейчас?

Он повернулся кругом, но от резкого движения согнулся пополам и с трудом перевел дух.

— Вы проснулись?

Ноубл поднял голову.

Венис стояла за палаткой с ведром воды в руке. Ее черные волосы в беспорядке рассыпались по плечам, под расстегнутой курткой виднелась грязная белая блузка в красно-коричневых пятнах засохшей крови, розовато-лиловые тени лежали вокруг потемневших глаз, и бледное лицо притягивало взгляд к его нежным чертам. Венис выглядела на десять лет старше своих двадцати двух, но никогда не казалась ему более прекрасной.