Нырнуть без остатка - Катя Саммер

Чудес не бывает, – нашептывает противный голос в голове. И впервые в жизни я отбиваюсь от этих слов. То, что Никита обратил на меня внимание, уже чудо, разве не так?

А виновник моих душевных терзаний ведет себя совершенно обычно: тренируется, висит на телефоне, ездит за продуктами. Как будто его жизнь ничуть не изменилась, как будто весь мир не летит в тартарары. Как будто солнце, наконец осветившее небо, не грозится потухнуть на веки веков! Мамма мия, так вот откуда все эти песни и стихи о любви? Оказывается, когда влюблен, мир меняется. Смотришь вокруг, словно через калейдоскоп.

Когда влюблен…

Я сбегаю от самой себя и дурацких признаний. Беру телефон, к которому пытаюсь привыкнуть, несколько раз подставляю палец к кнопке, но он не распознает мой отпечаток. Ой, ну и ладно! С этой шарманкой вообще без ста грамм не разберешься, как сказала бы Ира. Ввожу пароль, который Никита мне зачем-то поставил – мой год рождения, над которым он посмеялся – и звоню ребятам с работы. Впервые собираюсь попросить, чтобы меня подменили завтра. Хочу перед отъездом с Никитой побыть – выжать из этих счастливых деньков все. Пусть будет что вспомнить.

Не дозваниваюсь до Карины, набираю ее брата – оба работают у нас. Он без проблем соглашается, даже рад помочь. А позже и Карина звонит. В результате эти двое спорят, кто будет за меня дежурить. Я такого не ожидала, но приятно.

В спальню к Никите я прихожу после ванны с мятным гелем. Да-да, я на него подсела. На гель в смысле. Хотя что скрывать – и на Никиту тоже. Как-то без лишних слов сложилось, что ночую я с ним.

Никита отрывается от телефона и бросает на меня взгляд. Все же как он может оставаться таким спокойным, сдержанным, если я рядом пылаю синим пламенем!

Быстро пробегаю до кровати и юркаю под одеяло, ложусь спиной к Никите. Стараюсь незаметно придвинуться к нему, но выходит неуклюже, поэтому я замираю и почти не дышу.

Когда он выключает ночник и блокирует телефон с характерным щелчком, то ложится ближе и обнимает рукой. Я чувствую тепло дыхания на макушке и жар раскаленной кожи – она у него горячая, не то что мои вечно холодные ладошки.

– Ты во сколько встаешь?

– Я завтра выходная.

– Да? – удивляется он. – Круто.

Не буду говорить ему, что специально подменилась. Хотя Никита, наверное, и сам догадается.

Я честно пытаюсь лежать смирно, но, блин! То ногой пошевелю, то чуть сдвинусь в бок, то голову почешу, то руку под подушку уберу. Рядом с Никитой я будто на иголках. Меня переполняют чувства. Да они льются через край!

Я хочу отдавать, иначе меня просто разорвет. Хочу получать, чувствовать, что не зря поддаюсь. Страх остаться одной первый раз в жизни такой явный. Подбирается к горлу, душит.

Снова верчусь. Стараюсь тихо, но получается наоборот.

– Ра-ада, – Никита щекочет ухо и шею хриплым шепотом, – тебе в школе не показывали эксперимент со стеклянной палочкой и шелком?

– Это химия, физика? – недоумеваю. – У нас на них вечно классный час проходил. Класс-то не самый примерный был, мягко…

– От сильного трения о шелк, – перебивает Никита, медленно опускает руку вниз по талии к животу и резким движением прижимает к себе, отчего я не сдерживаю всхлип, – стекло электризуется и начинает притягивать.

Да я чувствую! Глаза закатываются, я прижимаюсь еще ближе к нему. Мне так хорошо, когда руки Никиты гуляют по телу, гладят, легко – и не очень – щипают. Ловлю его ладонь, удивляюсь тому, какая я смелая, и веду туда, где больше всего горит. Я настаиваю. Я хочу. Разворачиваюсь почти грациозно, и через миг сижу на Горском верхом.

Я нахожу его губы, целую и вынуждаю Никиту тянуться за мной, сдавливать шею и вгрызаться в мой рот. Чуть кусаю в ответ. Он рычит, а я теряю голову, остатки разума.

– Маленькая моя, – шепчет Никита почти грубо, но целует напротив до одури нежно.

Останавливает мои руки, которые пытаются неумело развязать шнуровку на спортивных штанах. Я мычу недовольно, но в висках стучит – моя, моя, моя.

Затуманенным взглядом нахожу его глаза – кристально-чистые. Замечаю, как напряжен, чувствую.

– Я понимаю, что ты хочешь успеть все. Ты такая – смелая, даже отчаянная, прямая и… жадная, – из его уст это звучит до жути сексуально, а видели бы лицо! – Но мне придется подумать за нас двоих.

– Бред, – злюсь и резко отворачиваюсь.

– Это ведь потому что я уезжаю?

– Неправда! Я была готова сделать это еще тогда!

– А я не должен был тебя трогать, пока не разберусь со всем окончательно! – Никита повышает голос, но быстро берет себя в руки и добавляет: – Ты совсем не думаешь о себе. Я никуда не денусь.

– Я этого не знаю! – Моя очередь бушевать.

– Ты спешишь.

– А ты тормозишь! – в сердцах выпаливаю.

Никита смеется, я дуюсь. Это не похоже на ссору, но я впервые по-настоящему на него сержусь. Правда, ровно до того, как он произносит фирменное «иди ко мне» – это ключ от всех замков.

Сдаюсь. Полностью. У меня нет никаких шансов устоять против его объятий.

Утром, как всегда, Никиты в кровати не оказывается. Человек со стальными привычками, во сколько он вообще встает? В пять? Я на дежурство около шести просыпаюсь, а Никита уже возвращается с пробежки. И это я еще себя жаворонком считала.

– Кофе сделать? – спрашивает он бодро, когда спускаюсь.

Я так плохо выгляжу? Блин, умывалась с закрытыми глазами, даже в зеркало не посмотрела.

– Давай, – соглашаюсь обреченно. – И чего это ты с утра уже так улыбаешься?

Щурюсь и поражаю Никиту вроде бы смертоносным взглядом, а ему