Лесовик-2 - Евгений Старухин

Поинтересовался у Грызя:

— Можно, я у вас переночую?

— Можно. Ты — друг нашего племени.

Дошел вместе с крысами до их ночевки. Упал на пол и уснул. Сил на бодрствование просто не осталось.

--26.02.2015--

День одиннадцатый.

Новый день начался неожиданно рано — в три часа ночи. Самым первым моим чувством при пробуждении было безграничное счастье. Дед был прав, человеку для счастья нужно совсем немного. Нормальное пробуждение, без ужасного звука гонга, вот та малость, которая позволила мне стать счастливым.

Открыл глаза и огляделся. Ко мне со всех сторон прижимались спящие крысы. Видимо, в поисках тепла прижались.

Вчерашний день меня жутко вымотал, раз я отрубился раньше чем через двадцать часов. Так, а что мне теперь делать? Вообще–то надо возвращаться к жиле и добывать руду. Только для начала надо забрать свою долю вчерашнего мяса. Вот только кто мне подскажет, где мне Грызя найти? Рядом его не видно, а все, кто рядом, — спят. Кого–то будить? А кого? Спящие–то вряд ли знают, где находится бодрствующий. А если не будить, то где и как его искать? Ладно, попробую как–нибудь сам разобраться.

Выбирался из кучи крыс не без труда. Когда к тебе привалились со всех сторон десяток крыс, размером со среднюю собаку, то подняться из этой кучи — не самое легкое дело. Но справиться с этой задачей удалось. Никто из навалившихся на меня даже не проснулся — хороший у них сон, даже завидно немного стало.

Огляделся по сторонам. Я находился в какой–то комнате. Уж больно прямоугольным было окружающее пространство, так что язык не поворачивался назвать это помещение пещерой. Крысы вообще спали вповалку. В некоторых местах даже в два слоя. Странно. Нижним же, наверное, не удобно? Зато тепло, сам себе ответил за них.

Выход из комнаты никем не охранялся. Куда же идти? Налево или направо? И звуков ни с одной стороны не слышно. Видимо, придется всё же кого–то разбудить.

— Чего–то хотел?

Я резко отпрыгнул. Голос из–за спины застал меня врасплох. На меня, смешно шевеля усами, смотрел Грызька. Его тяжело было не узнать. Ему явно доставляло удовольствие подшучивать надо мной.

— Мне бы Грызя увидеть.

— А зачем он тебе сдался?

— Нужно забрать мою долю от вчерашней битвы.

— А Грызь–то тебе зачем?

Почувствовал себя идиотом. Я же только что объяснил, зачем.

— Ну, собственно, именно за этим и нужен.

— Ну, так забирай, кто тебе мешает!

Что–то я все меньше улавливаю суть нашего разговора.

— Где мне ее забирать?

— Так все в твоей комнате и лежало. Я даже поближе к тебе подтащил, чтоб тебе приятно было спать в трофеях.

— То есть, ты хочешь сказать, что я там спал в окружении своей доли добычи?

— Ну, да.

А дальше Грызька услаждал свой слух моим знанием идиом и матерных оборотов родного языка. Минут пяти мне вполне хватило чтобы выговориться.

— Силён! — Грызьке похоже понравился мой монолог, — Даже мой папаша так красиво изъясняться не умеет. Скажи, а что такое гланды и для чего их удалять через задницу нужно?

— Не важно! — отмахнулся я, — Это опять твоих лап дело или ещё кто–то отличился?

— Грызь сказал принести тебе твою добычу, ну я и принес.

— А зачем было раскладывать их всех тонким слоем по комнате, а не сложить в одну кучу?

— Хотел тебе приятное сделать. Спать, окруженным трупами своих врагов, что может быть приятнее? — он даже мечтательно закатил глаза.

— Это ты сейчас серьезно говоришь, или просто шутка затянулась?

— Ну вот, а я думал ты ещё что–нибудь этакое завернёшь. Мне понравилось. Ты не мог бы повторить свою прошлую тираду? Ну, пожалуйста!

— Не могу. Сейчас уже нет такого количества эмоций.

— Жалко! А что ты теперь делать планируешь?

— Обратно пойду, руду долбить.

— Грызь велел передать тебе, чтоб ты в гости заходил, мы тебе будем рады. Ну и добавил, чтоб на бесплатную еду ты особо не рассчитывал, самим есть нечего.

— Понятно, он прямо сама щедрость.

— А ты как хотел?

— Не знаю, но всё–таки хотелось какого–то гостеприимства.

— А ты бы стал кормить чужака, когда твой народ голодает? — прищурившись, задал каверзный вопрос Грызька.

— Наверное, нет.

— А чего ты тогда от Грызя этого требуешь?

— Ладно, забыли. Был неправ. Пойду свою долю собирать.

Количество крысиных тушек в комнате было далеко не маленьким. Вчерашняя апатия уступила место сегодняшней деловитости и перфекционизму. Решил снимать шкурки самостоятельно, стараясь их повредить как можно меньше. На систему полагаться, конечно, можно, но качество тогда оставляет желать лучшего. Пока я стоял и оценивал предстоящий фронт работ, подал голос Грызька:

— Здесь семьдесят семь врагов. Ты — великий воин. Вместе со своими ловушками за один бой убил почти сотню врагов! Но двадцать туш забрали согласно уговору о половинном разделе от ловушек.

Я только кивнул на его объяснение. Ясно, то есть от ловушек погибло сорок крыс, а остальных я прибил сам. Пятьдесят семь за один бой без ловушек и девяносто семь с ловушками. Блин, натуральный геноцид для крысиного племени устроил.

Следующие три часа у меня ушло на разделку всех тушек. Действовать приходилось резцом и метательным ножом. Первые шкурки снимались неважно, тем более, что вначале я выбирал более подгоревших, но затем начало получаться лучше. К окончанию возни со свежеванием у меня получилось четыре испорченных прожженных шкурок, шесть плохих прожженных шкурок, десять обычных прожженых шкурок, тридцать семь хороших прожженых и двадцать просто хороших шкурок. Кстати, слова "хороший" и "прожженый" для одной вещи в моем сознании сочетаться не хотели, а у системы это было в порядке вещей. Благодаря этой нудной работе у меня выросло свежевание на три пункта и увеличилась мудрость на единичку. Давненько уже мудрость не баловала меня своим увеличением. Эх, еще единичку бы в нее и можно будет держать струю пламени не шесть, а семь секунд. Но самое главное во всей моей возне с этими шкурами было не это. Я, блин, наконец–то выяснил, что если начинаешь снимать шкуру с тушки, то можно ее рукой касаться невозбранно, пока шкуру не снимешь до конца. К вящему моему сожалению, я выяснил это только на пятидесятой тушке. Но после этого дело пошло гораздо шустрее. А я‑то недоумевал, неужели все так мучаются со свежеванием. Нет, оказалось все гораздо проще.

Что ж, со свежеванием закончили, теперь мне предстояла разделка. Тут меня ожидал сюрприз еще больший: при разделке вручную мяса с каждой туши выпадает два килограмма, а когда за тебя это делает система — всего полтора. Так что, отбросив свою лень куда подальше, я принялся потрошить тушки мертвых крыс с удвоенной энергией. Жадность творит чудеса! С этим этапом работ я закончил в два раза быстрее, так как не заморачивался на вырезание жил и отделение мелких кусочков мяса, оставшихся на костях. К концу этих не слишком приятных работ разделка увеличилась на три пункта, всё–таки не так уж мало тушек я разделал.