За гранью грань - Ольга Романовская

— Я их уже сняла, — брякнула на свою беду.

— Подвязки и пояс тоже? – разочарованно уточнил Геральт. – А как же наш уговор?

Это снять не успела и теперь гадала, стоит ли запереться в умывальной комнате, закатить скандал или позволить навсею совершить непотребство.

— Разве графиня не против? – уцепилась за тонкую соломинку.

— Я не подкаблучник, Дария, чтобы согласовывать каждый шаг с женой, — обиделся Геральт и, присев на кровать, протянул руку. – Иди сюда!

Да что он о себе возомнил?! Я порядочная девушка, а не любовница!

Нарочито не сдвинулась с места, сложив руки на груди.

— Хорошо, — с готовностью согласился Геральт, — будь по-твоему.

Он встал и опустился передо мной на колени. Прежде, чем успела остановить, навсей скользнул руками под рубашку.

— Да что вы себе позволяете?!

Толкнула его, но Геральт ловко перехватил ногу и поцеловал.

— Разве не приятно видеть мужчину у своих ног?

— Вы бесстыжи!

Вновь отпихнула навсея, но он вновь поймал, обнял и поцеловал руку.

— Я ничего плохого не делаю, просто отдаю дань красоте. Да и что плохого в маленькой ласке? Разве я посягаю на честь?

— Очень даже может быть.

— Даю честное пречестное слово, жизнью клянусь, здоровьем – чем хочешь! Ну выползи ты, наконец, из своего кокона! Тогда, в гостинице, показалось: вот оно, избавилась от дурацких комплексов, так снова!

Задумалась и пропустила момент, когда руки навсея вновь проникли под рубашку. Пальцы, едва касаясь, прошлись до подвязок. Геральт задрал подол и подул на кожу. Она тут же покрылась мурашками. Руки разогнали их нежными поглаживаниями. Прикрыла глаза, наслаждаясь лаской. Ничего не могла с собой поделать, честно хотела выставить нахала, хотя бы одернуть рубашку, но тело отказывалось подчиняться разуму. Вселившийся в меня демон заставлял лужицей расплываться по полу.

Казалось, это гладят не пальцы, а скользит шелковая ткань, но не холодная, а теплая. Хотелось стоять так вечно, делая вдохи вместе с невидимой внутренней волной, прокатывавшейся от кончиков пальцев ног к желудку, и выдыхать вместе с отливом.

А потом навсей с гаденькой улыбочкой встал и направился к двери.

Как, это все?! Разочарованно вздохнула и пожелала Геральту спокойной ночи.

— Или остаться и снять с тебя пояс? – игриво спросил искуситель.

Кусая губы, не знала, что ответить. В итоге, залившись густым румянцем, кивнула. Навсей тепло улыбнулся, подошел и заключил в объятия. Он стоял так близко, что видела каждую прожилку радужки. Дыхание Геральта обжигало одновременно жаром и холодом. Кожа вновь стала гусиной, сердцебиение участилось.

Он сейчас меня поцелует. Сейчас!

Губы навсея вплотную приблизились к моим, заставив нервно облизнуться. Не помогло: губы свербели. Чтобы прекратить эту пытку, закрыла глаза и качнулась вперед. Поцелуй вышел неумелым. Геральт отчего-то не помогал, а мне ничего не оставалось, как все делать самой.

— Да, целоваться ты не умеешь, — констатировал навсей, когда я оставила попытки повторить то, что некогда делал он. – Давай учиться. Только сядем, а то у тебя ноги подрагивают.

И то верно, если бы не объятия Геральта, пожалуй, сползла бы на пол. А все проклятая дрожь! Стоит ощутить тепло пальцев навсея, его запах, как тело начинает жить собственной жизнью, становится мягким, как желе. От поцелуев и вовсе голова идет кругом. Боишься дышать, чтобы не спугнуть.

Поджав ноги, устроилась на покрывале. Геральт сел рядом, вполоборота. Бедра касались моих бедер, множа, казалось, не спешившие исчезать мурашки. Но, странное дело, я не хотела, чтобы навсей отодвинулся.

— Для начала, Дария, — пальцы Геральта очертили абрис лица и чуть приоткрыли губы, отчего рот тут же наполнился слюной, — хочешь ли ты поцеловать? Вернее, не так: нравлюсь ли я тебе?

Кивнула.

Дожила, уже говорить не могу! Видимо, мурашки добрались до горла.

— Хорошо. Тогда я сейчас покажу, а ты повторишь. Расслабься и делай, что хочется, не заботясь о приличиях. Языка не бойся, он совсем нестрашный.

Геральт наклонился ко мне и прильнул к губам. Точнее, губе. Верхней. Ох, мне такое точно не повторить, особенно, если думаешь не о технике, а тонешь в окружающем пространстве. Губы чесались, горели так, будто их искусали. Унять пожар могли только прикосновения навсея. Он сначала облизывал мои губы, а потом проник языком в рот. Тут я воспротивилась, но навсей буквально впился в губы, не позволяя разорвать поцелуй. Язык змеей извивался вокруг моего, проникая все глубже. Дышать стало тяжело, удерживать равновесие тоже, и я положила руки Геральту на плечи. Тот, будто издеваясь, вытащил язык, на прощание пощекотав кончик моего, и прикусил губу. От неожиданности дернулась и оттолкнула навсея.

— Да-а, — горестно прокомментировал Геральт, — что же с тобой при настоящих поцелуях будет? Я-то хотел вампирий показать. Ладно, — смилостивился он, — общий принцип усвоила? – Кивнула. – Тогда сейчас потренируешься.

Геральт откинулся на покрывало и взглядом разрешил начинать. В растерянности смотрела на него, не зная, что делать, потом попросила закрыть глаза: не могу, когда он смотрит.

— Оседлай, так удобнее, — подсказал Геральт.

Глаза закрыл, но от этого лучше не стало.

Подобрав полы халата, села рядом, боком, и потянулась к губам навсея. Неудобно, то спину перекручу, то целую как-то наискось. Помучившись немного, поняла: придется оседлать, и, стараясь не думать о приличиях и мужской физиологии, уселась на Геральта. На живот, чтобы не возбудить. Главное, не ерзать, а то завязки панталон развяжутся. Геральт, допустим, не увидит, рубашка скроет, зато сама от стыда сгорю. И так сжала бедрами бока мужчины, выставила напоказ ноги. Ладно, спокойно, я просто сижу. Только как успокоится, когда пальцы Геральта ласкают стопы? Ммм, лучше служанки. В итоге забыла, зачем залезла на навсея, и млела под его руками.

Будто накрывает волна, и я тону в ней, тону… и тут вспоминаю, что делаю.

С визгом соскочила с кровати и, запутавшись в полах халата, рухнула на пол, больно ударилась носом. Аж до слез.

— Ну, чего ты?

Геральт мгновенно оказался рядом, попытался обнять, но я извернулась и ударила его. Несильно, но все равно испугалась. Сжалась, прислонившись спиной к ножке кровати, и приготовилась к наказанию, даже руки для защиты выставила.

— Дария? – Брови навсея изумленно поползли вверх. Кажется, мой удар – что комариный укус. Ну да, не по лицу же – кулачком в плечо. Потом Геральт сообразил, почему так себя веду, и, не веря, переспросил: — Решила, будто в отместку тоже ударю?

Кивнула и отважилась опустить руки. Понадеемся на лучшее, хотя в этом мире нельзя быть ни в чем уверенной.