А отличники сдохли первыми… (Часть 3) - Рик Рентон

— Слушай... — Я присел перед ней на корточки и заглянул в мокрые глаза снизу вверх. — Совсем недавно один мудрый человек мне сказал, что настоящая сила людей — в том, что они умеют договариваться. И объединяться. — Это напоминание всё-таки заставило её улыбнуться сквозь потёкший макияж. — Я верю, что ты сможешь донести эту простую мысль и до кадетов, и до амазонок и до Чёрного отряда. И когда вы все от этого станете в три раза сильнее, то совместными усилиями вы сможете меня найти и вытащить.

— Но... Откуда? Куда ты их хочешь вести?

— На Крытый.

— Крытый!? — Алина испуганно подняла руки ко рту. Воспоминания о том, как по тоннелям за нами гналась орда красноглазых монстров ещё были свежи.

— Не беспокойся. Это я их там всех сожру. Ты же меня знаешь.

Девочка часто и прерывисто дышала. И никак не могла успокоиться, хотя явно понимала, что сейчас это от неё требуется сильнее всего. Потому что не спорила и не противилась моему решению.

Отняв руки ото рта, она опустилась передо мной на колени и обняла под руки. Прижавшись головой к груди, она прошептала:

— Мы тебя найдём. Обязательно. — И, отклонившись, заглянула в глаза. — А ты... Ты порви их там всех. Хорошо?

— Сделаю всё как ты любишь. - Я подмигнул ей и поднялся вместе с девочкой на ноги.

Через несколько секунд чёрно-белая троица с носилками удалялась от меня в противоположную сторону, налево от привокзальной площади. В сторону улицы, ведущей к входу в подземный бункер. И я в одиночестве торопливо шагал направо, к стадиону«Локомотив», располагающемуся справа от вокзального комплекса. А Железный Феликс на своём пьедестале указывал пальцем куда-то мне за спину.

Остановившись на углу возле стадиона, я включил прибор и направил его на тёмные силуэты, слоняющиеся по тротуарам и дорогам в противоположном углу площади. Гудение и чуть заметная вибрация рукоятки подтвердили факт включения "Импульса".

Силуэты остановились как по команде. Поводив головами из стороны в сторону, они безошибочно определили источник сигнала. И медленно зашагали ко мне.

Не дожидаясь, пока жоры подойдут ближе, я быстро зашагал вниз по Большой Казачьей — улице, ведущей от вокзала в центральный район города — к цирку и Крытому рынку. Всего минут десять-пятнадцать по прямой — и я буду на перекрёстке с улицей Чапаева. А справа от меня будет цирк, в котором центровые устраивали свои весёлые старты на выживание. И теперь располагается улей красноглазых людоедов.

Весь этот путь я старался направлять динамик прибора влево, старясь подвергать облучению здания военного института. Сейчас они находились от меня примерно на таком же расстоянии, как и восьмая горбольница от места проведения испытания прибора в лесу. Даже ближе.

И результат не заставил себя ждать. Вой и хрипые вопли сотен жор наполнил пустые улицы мёртвого города ещё тогда, когда я пробежал от привокзальной площади всего квартал. Гудёж нарастал и очевидно приближался, вбирая в себя всё новые голоса и постоянно усиливаясь.

И когда я приблизился к двойной, разделённой сквером, улице Астраханской впереди из-за угла выскочили первые «солдаты».

— Мы вместе...

— Вместе, вместе... — Четвёрка сутулых чудовищ подскочила ко мне и замерла, уставившись на прибор в моей правой руке. И не обращала никакого внимания на нацеленный в них укороченный ствол «Винчестера» в левой. — Пошли, сходим в гости к вашим кузенам...

Притормозив шаг, я начал осторожно их обходить. Но никто не делал попытку меня остановить или ударить. Они всё также продолжали пялиться на ракетку, неотрывно следя за её перемещением и поворачиваясь вслед за моим движением. Невдалеке от этого угла со стороны Дзержинки подступала основная масса заражённых. Завидев меня, толпа, занявшая почти всю ширину двойной улицы, постепенно смолкла. И теперь моё путешествие сопровождали лишь нечастые стоны, бормотание и сиплое дыхание.

Перейдя пересечение улиц, я двинулся по Большой Казачьей дальше. А две толпы жор — та, что шла за мной от вокзала и та, что двигалась по Астраханской — слились в одно мрачное шествие. Возглавляемое медленно переступающими с руки на руку обезьяноподобными прыгунами. Распихивая своих менее массивных собратьев, прыгуны собрались уже в количестве десяти особей. И через толпу то и дело пробивались новые.

Людей по дороге я не встречал. Эти улицы когда-то были довольно густо населены. И в тот период, когда их контролировали центровые, здесь, наверняка, можно было легко нарваться на грабёж в их исполнении. Но сейчас этот участок города, расположившийся аккурат между двумя ульями, видимо, пустовал. Хулиганьё, выжившее в мясорубке первых дней катастрофы, либо мигрировало в ленинский район, либо сдалось на милость кадетов, либо пало жертвой «солдат», неосторожно приблизившись к границам скоплений жор.

— Мы твоя защита. Твоё счастье. Твоя свобода...

Голоса в голове набирали силу. К хору мужчин, женщин и детей, звучавшему у меня изнутри, постоянно добавлялись новые участники. Мужчины говорили спокойно и уверенно. Женские тембры ласкали слух обворожительным мурлыканьем. А жалобные детские дисканты вызывали желание встать на их защиту.

— Хороша свобода... — Окинув взглядом бредущих вслед за мной существ, я отметил тот факт, что все они устремили взгляды на динамик. — Это вы от большой свободы сейчас вот так все тут собрались, ага.

Не знаю, с кем я спорил. Но это немного помогало. По крайней мере, я пока не чувствовал того, что собственное тело перестаёт мне подчиняться.

Оглянувшись, я заметил, что приближаюсь к пересечению с улицей Рахова — такой же, широкой и разделённой пешеходным сквером, как и Астраханская. До Чапаева осталось пройти всего один квартал.

— Ты — это мы. А мы — это ты.

Я снова хотел ответить этим голосам что-нибудь язвительное. Но не смог открыть рот. И, споткнувшись о выбоину, растянулся на асфальте во весь рост.

Толпа остановилась, словно наблюдая мои неуклюжие попытки подняться, и в то же время продолжать облучать их из «Импульса».

После недолгих, но довольно сложных усилий, мне удалось принять сидячее положение. Но ноги уже совсем не слушались. Чувство было такое, словно я только что раз двадцать присел с тяжеленной штангой. И мышцы просто отказывались напрягаться в двадцать первый раз, растратив все запасы энергии. Вдобавок начала разжиматься ладонь, удерживающая «ракетку».

— Суки... Нет... Ещё рано... Ещё чуть-чуть... — Не в силах больше ничего предпринять, я развернул запястье правой руки, направив излучатель себе в