Меняю курс - Игнасио Идальго де Сиснерос

Все опасения сразу же покинули меня, вернее, показались незначительными, как только я почувствовал, что лечу во главе эскадрильи на юг и ветер дует нам в хвост. Всегда было так: я волновался или испытывал страх до тех пор, пока не начинал [141] действовать. Под нами расстилались огромные пространства дюн, которые, если на них долго смотреть, буквально укачивали, так как летели мы очень низко, чтобы пассат лучше подгонял нас. Мы видели пять или шесть фюзеляжей брошенных самолетов. Это было печальное зрелище. Они казались скелетами больших животных, оставленными на караванном пути. Попались нам и несколько пароходов, севших на мель возле берега. Их торпедировали во время войны 1914 года. Пролетели над легендарным мысом Богадор, считавшимся когда-то концом света.

Итак, половина пути пройдена. У берега мы с радостью увидели несколько рыболовецких судов, экипажи которых помахали нам руками. Они приплыли с Канарских островов. В этих пустынных местах приятно получить дружеское приветствие. Наконец с огромным облегчением я различил вдалеке узкий полуостров, на котором находился Вилья-Сиснерос. Я сообщил об этом остальным летчикам покачиванием крыльев. Если бы в этот момент кто-нибудь увидел нас, он подумал бы, что с эскадрильей происходит что-то неладное - летчики, чтобы выразить свою радость, стали проделывать в воздухе самые невообразимые фигуры. При вылете из Кабо-Хуби мне казалось, что я один волновался, но по прибытии на место у всех на лицах сияла «радость выживших». Началась жизнь, совершенно не похожая на ту, что мы вели в Кабо-Хуби, и значительно более интересная.

Первое, что бросилось нам в глаза еще с воздуха, - на той части полуострова, где находились форт и аэродром, не было песка. Однако нас ждал другой сюрприз. Мы много слышали о ветре в Рио-де-Оро, и все же встреча с ним застала нас врасплох. Он дул, словно ураган, который, казалось, никогда не прекратится. Его сила в десять раз превышала силу ветра в Кабо-Хуби. При первой посадке из-за отсутствия у летчиков опыта приземления в таких условиях ветер перевернул один самолет. После столь трудного перелета потеря самолета выглядела ужасно глупой.

Нас ждал губернатор. Его вид поразил меня. Он носил такую же, как у Мориса Шевалье{74}, шляпу канотье, но очень старую. Хотя я уже не помню всех деталей его одежды, но она меньше всего подходила для губернатора Сахары. Однако еще больше нас удивил вид 30 или 40 солдат форта. Только половина из них имела форму. Остальные - в фетровых [142] шляпах или картузах, альпаргатах, блузах или пиджаках производили странное и убогое впечатление. Это были крестьяне или рыбаки с Канарских островов, по какой-то причине отправленные сюда без формы.

Губернатора звали Ромераль. Его отца, губернатора Бильбао, убили анархисты. Ромераль провел меня в кабинет, где объяснил причины нашего вызова. Три дня назад он ехал на небольшом грузовике со своим секретарем и слугой-негром на маяк, находившийся в четырех километрах от форта. Вдруг раздался залп. Одного из сопровождавших убили, но шоферу удалось довести машину до форта. Немедленно были приняты меры для отражения предстоящего нападения, считавшегося неизбежным. Губернатор сообщил, что, по сведениям, полученным из достоверных источников, местные племена концентрируются в окрестностях форта с намерением атаковать его. Это явится началом общего наступления. Он был уверен в точности своих сведений и сообщил о них в министерство, которое и решило послать нас на помощь. В тот же день мы совершили разведывательный полет, но не увидели ни одной живой души в радиусе пятидесяти километров. Как стало известно позже, нападение на грузовик было простой попыткой ограбления, совершенной четырьмя арабами, не предполагавшими, что губернатор может ехать в грузовике. Они хотели захватить продукты, доставляемые каждые 15 дней на маяк.

Жизнь в Вилья-Сиснерос была значительно приятней и разнообразней, чем в Кабо-Хуби. Его великолепный аэродром в те времена являлся, несомненно, одним из лучших. Поле в несколько километров длиной, с совершенно гладкой и твердой, как цемент, поверхностью; сильный ветер, дувший всегда в одном направлении, - все это идеальные условия для взлета тяжело нагруженных самолетов.

Мы приступили к воздушным съемкам полуострова и время от времени производили разведку в глубь материка. Все необходимое, включая воду для людей и машин, привозили из Лас-Пальмас на пароходе, совершавшем рейсы: Канарские острова - Кабо-Хуби - Вилья-Сиснерос - Агуэра. Вода строго учитывалась и охранялась - у резервуара всегда стоял часовой, ибо каждый литр воды ценился на вес золота. В пустыне не было такой добродетели, которая помогла бы устоять против бутылки столь драгоценной жидкости. Вначале я не учел этого, и нам опорожнили хранилище с двухмесячным запасом.

Постепенно мы начали привыкать к новому месту. В окрестностях форта жило довольно много местных жителей, [143] с которыми летчики быстро установили контакты. Наш быт не мог быть ни слишком веселым, ни очень комфортабельным, но мы постарались сделать его достаточно терпимым.

Вилья- Сиснерос имел свои положительные качества, которыми мы научились пользоваться. Одно из них -несметное количество рыбы. Именно за неисчислимые рыбные богатства полуостров назвали Золотой Рекой. Во время прилива в фиорд входили огромные косяки отличной рыбы. Когда же прилив спадал, почти вся она оставалась в заливе. Я не раз видел там стаи больших креветок. Жители выбирали их ковшами, горшками и всевозможными черпаками. Однажды я приехал в Вилья-Сиснерос на пароходе. Когда корабль вошел в залив, нам показалось, что он плывет по чему-то твердому - его нос отбрасывал рыбу, как плуг землю.

Каждый день перед обедом мы купались в фиорде и принимали солнечные ванны. Когда приближался час второго завтрака, кто-нибудь из офицеров брал ружье, взбирался на камень и делал два-три выстрела в воду. Немедленно всплывали три или четыре большие рыбы. Их относили повару. Ежедневно подаваемую нам к столу рыбу всегда добывали таким способом. Так же ее ловили и для солдатской кухни.

Вторая достопримечательность Рио-де-Оро - изобилие ракушек и прочих морских животных. Мой рассказ может показаться преувеличением, но эти чудеса существовали на самом деле, и не только в нашу эпоху, но еще задолго до нее на протяжении сотен тысяч лет, ибо полуостров, на котором находится Вилья-Сиснерос, состоит из окаменелых морских животных. Море, всегда беспокойное в этом месте, непрестанно ударяясь о крутые берега, подмывает их и отрывает целые куски. Здесь можно найти огромные окаменелые раковины, более твердые, чем скалы полуострова Рио-де-Оро. Во время отлива на берегу можно набрать сколько угодно самых различных морисков{75}, не опасаясь, что их запасы истощатся. До нашего прибытия местные жители не подозревали, что этих животных можно употреблять в пищу. Съедобные ракушки устилали берега на многие километры, а на пляжах фиорда имелось такое изобилие маленьких раков, что, когда кто-нибудь неожиданно появлялся там, казалось, весь пляж движется к морю: тысячи ракообразных, почувствовав чье-либо присутствие, устремлялись к воде. [144]