Фрактальные узоры - Пол Ди Филиппо

Более того, перестал ходить и на работу. Уехал в другой штат, подальше от родного дома, чтобы ничто не напоминало мне о прошлом.

Я решил провести остаток жизни один, потеряв всякую надежду скрасить ее обществом женщины своей мечты.

Через два месяца к нам в офис пришла работать Пиа Самора.

Точная копия тетушки Итци.

2. Игнац

В таверне «У Тома» никогда не было так шумно. Служащие Управления по регистрации автомобилей отмечали миллионный инфаркт, вызванный ими у клиента. Ну, или что-то в этом роде. Компания дорожных рабочих вела себя словно загородный филиал «Адского клуба». Собравшиеся в углу театралы довольно убедительно воспроизводили содержание только что посещенного мюзикла, музыку и тексты которого написали знаменитые Шмальц и Глиц. В результате, хотя нас с Пиа разделял лишь крошечный круглый столик, мы друг друга почти не слышали.

Что, впрочем, не давало мне возможности выставить себя полным идиотом, потому что мой бестолковый лепет едва ли мог привести к иному результату.

Пиа задумчиво прихлебывала свой спрайт — от спиртного она отказалась, — а я, временно избавленный от необходимости вымучивать заумные фразы, разглядывал ее, полный предвкушения счастья.

Носки ее изящных туфелек на шпильках едва касались пола. Зеленый свитер из ангорской шерсти, клетчатая юбка, пояс, подчеркивающий узкую талию… Волосы, уложенные в высокую прическу, имели более яркий рыжеватый оттенок, чем у Итци, цвет лица чуть темнее, но совершенный рисунок губ в форме лука купидона был точь-в-точь таким же, а блестящие живые глаза выдавали не менее импульсивную натуру, чем у моей тетушки.

От волнения горло сжалось судорогой, и я жадно припал к кружке с пивом.

Наконец-то! Три недели я жил одними мечтами, наблюдая за Пиа в офисе и с трудом веря собственным глазам. Во время обеденного перерыва, когда она лакомилась своими любимыми куриными наггетсами и чем-то в том же роде, аккуратно отправляя в рот кусочек за кусочком, я смотрел и удивлялся, что такое воздушное создание может питаться обычной земной пищей. Я подсматривал, как Пиа смеется, как болтает с сотрудниками, а когда слышал ее голос, обращенный ко мне, чувствовал, что земля уходит у меня из-под ног, а струны центральной нервной системы дребезжат, готовые порваться в клочья.

Удостоверившись наконец, что у Пиа нет жениха, я решился пригласить ее выпить. Дальше тянуть было уже невозможно, потому что на следующий день она уезжала в отпуск, куда-то за границу.

Она посмотрела на меня точно таким же взглядом, что когда-то Голубка, и я весь сжался, ожидая неизбежного отказа.

— Да, конечно, Уолли. С удовольствием.

Волна вожделения пронизала мое тело насквозь, как удар жесткой радиации. Меня едва хватило на то, чтобы кое-как доплестись до своего стола.

И вот теперь я собирался навеки загубить свой единственный шанс на нормальную человеческую жизнь, показав себя бирюком, неспособным выдавить из себя ни слова, или слюнявым идиотом!

Встряхнись, Уолли! Скажи что-нибудь умное!

— Э-э… Пиа… твоя фамилия — она испанская?

Сжав соломинку прелестными розовыми губками, Пиа с бульканьем высосала последнюю каплю спрайта. Затем поставила пустую бутылку на стол, и я в очередной раз поразился совершенству ее миниатюрных рук. Тщательно накрашенные ноготки были размером с кружочки конфетти.

— Мексиканская. Моя мама из Мехико, а отец из Дании, он был там дипломатом. Потом мы с мамой получили американское гражданство.

— Значит, ты взяла ее фамилию?

На лице Пиа отразилось удивление.

— Конечно, а как же?

И вот тут-то я, как последний кретин, выпалил:

— Твой родители тоже были такие маленькие?

Она вдруг выпрямилась и взглянула на меня настороженно.

— А что?

— О, — спохватился я, готовый сам себя убить, — ничего, я так… простое любопытство. Я бы никогда… то есть… вообще-то это так необычно…

Мое замешательство немного ее успокоило.

— Да, тоже такие. Можно мне еще газировки?

Даже такой тупица, как я, не мог не понять, что тему пора сменить.

— Конечно, сейчас.

Возвращаясь от стойки, я с удивлением заметил за нашим столиком незнакомца. Они с Пиа о чем-то оживленно болтали.

Он был плечистый и с хорошо развитой мускулатурой, как бывает у тех, кто много занимается спортом или может похвастаться избытком тестостерона. На спине белой футболки выделялась надпись MICROD00DZ. Лицо молодое, но с резкими грубыми чертами, будто высеченное из камня. Волосы черные и густые, как козий мех. Перегнувшись через стол, мужчина держал руки Пиа в своих и что-то горячо ей говорил. Страха на ее лице я не заметил, скорее высокомерное презрение.

Полный тревоги и любопытства, я проталкивался сквозь толпу. В этот момент случилось странное. Так изредка бывает в людных местах. Музыка, смех и выкрики вдруг все одновременно смолкли, на несколько секунд наступила тишина, и я смог ясно услышать несколько реплик из беседы Пиа с незнакомцем, хотя другие посетители, похоже, не обратили на них никакого внимания.

— Ты выйдешь за меня, моя королева, — хрипло произнес мужчина, — и родишь мне наследника, хочешь ты того или нет!

Она надменно скривила губы.

— За тебя, Игнац? Да я скорее пойду с человеком! Ни ты, ни твой папаша не годитесь в короли, и никакие грязные трюки вам не помогут! Этот ужасный Бобо! Настанет день…

— Когда вернется Потерянный Сын? — усмехнулся он. — Ты до сих пор веришь в сказки? Он умер…

Тут снова поднялся гвалт, и ответа уже было не слышно.

Пока я добирался до столика, мужчина успел отпустить Пиа. Он молчал, по-детски надувшись и скрестив руки на груди. Пиа с безмятежным видом потирала запястья.

Увидев меня, она радостно улыбнулась, заставив мое сердце подпрыгнуть.

— Уолли! Какой ты милый! А этому господину, который явился без приглашения, придется позаботиться о себе самому.

Я поставил напитки на стол и взглянул на незнакомца.

— Простите, не помню вашего имени…

Он промолчал с тем же надутым видом. Пиа снова улыбнулась, на этот раз снисходительно.

— Уолли, это Игнац Лагерквист. Мой кузен по отцу.

Я протянул руку, он нехотя пожал ее, обнаружив невероятную силу, которой я смог лишь частично противостоять. Но самым странным было чувство, которое я при этом испытал: смесь отвращения с притяжением, будто он был мой брат, но звали его Каин.

Игнац, не обращая больше на меня внимания, вновь повернулся к Пиа.

— Может, перестанешь ломать комедию? Пойдем со мной.

— У меня нет ни малейшего желания идти куда-либо с тобой, Игнац, — сухо проговорила она. Потом, с совсем другим выражением, от которого у меня перехватило дыхание, добавила: — Я остаюсь с Уолли.

Она взяла меня за руку. Мне показалось, что прямо за сердце.

Лицо Игнаца вспыхнуло, он вскочил на ноги.

Ростом он превосходил Пиа где-то на полголовы. Мог бы быть и повыше, если бы не ноги — кривые, как у старого ковбоя. Его нос торчал примерно на уровне моего пояса.

К такому повороту событий я был совершенно не готов и невольно рассмеялся. То, что неудержимо влекло меня к женщинам, в мужчине казалось карикатурным.

Во взгляде коротышки вспыхнула ненависть.

— Вы заплатите за это оскорбление — и ты, и твой любовник! Непременно заплатите, и раньше, чем ты думаешь!

Он повернулся и исчез в толпе.

Остаток вечера прошел как в тумане. Пиа предпочла не упоминать больше о своем незадачливом кавалере, и разговор в основном шел о ней самой. О жизни вдвоем с матерью после того, как отец, по-видимому, бросил их. Впрочем, Пиа, как я понял, не держала на него зла. Детство, учеба в колледже. Не желая особо вдаваться в смутные обстоятельства собственного рождения, я больше слушал и предоставлял говорить ей.

К моменту расставания на ступеньках ее крыльца у меня голова шла кругом.

Пиа приподнялась на цыпочки, я наклонился к ней, ощутив пьянящий аромат с оттенком корицы, исходивший от ее кожи, и получил легкий поцелуй в щеку.

— Спасибо, Уолли, с тобой весело и ты очень добрый.

Она исчезла за дверью, и я, повернувшись, стал спускаться по ступенькам, словно по небесному эскалатору из облаков.

За углом, в тем ном переулке, заваленном мусором, смутно маячила тень мусорного бака. Где-то там они, видимо, и прятались. Точно я сказать не могу, потому что от удара сзади по голове сразу же потерял сознание.

3. Приключения Гулливера

Мои руки и ноги были крепко притянуты веревками к массивному креслу. Еще одна веревка перехватывала грудь. Тусклая лампочка едва освещала пустое помещение с мрачными сырыми стенами без единого окошка. Я попытался раскачать кресло, чтобы приблизиться к двери, наверняка запертой, но ничего не вышло. Пришлось просто ждать. Я кипел от ярости. Шишка у меня на голове пульсировала, как сердце в момент поцелуя на крыльце. Счастье имеет и обратную сторону.