Черный Стрелок - Александр Мазин

Короче, господин Сурьин, тема такая. Даем тебе два часа. Через два часа наш кореш Леха Шелехов должен целым и непокоцанным стоять на площади перед мэрией. Иначе кое-кто получит по башке.

– Однако, – совсем спокойно произнес господин Сурьин. – За такой базар кое-кому ответить придется. Конкретно ответить…

Юматов сдал Шелехова сразу, как только стало известно об обстреле особняка. Как и обещал. Сдал Хлебалову.

– Что же ты, Алеша? – произнес никитский «князек», окинув Шелехова ледяным взглядом. – Я тебя поил-кормил, а ты со мной – так вот.

Алексей молчал. Смотрел спокойно, без ненависти. Почему-то не было в нем ненависти к этому человеку. Наверное, потому что слишком привык считать его надежнейшим из своих покровителей. Он даже на Юматова не обиделся, когда тот его выдал. Сказал только:

– Значит, правда, это вы, Ефим Асланович… Родителей моих?..

Юматов тогда не ответил. Но глаза отвел. И Алеша понял.

Сейчас, наблюдая, как встретились вновь опекун и опекаемый, Юматов подумал не без восхищения: «Какой мальчик! Чувствуется Гарикова кровь!»

Ефим Асланович не однажды видел, как под взглядом Хлебалова сходили на плесень весьма крутые мужики. Конечно, за Алешу еще не брались по-настоящему… Эх, жаль, что такого парня сломают! В этот миг Юматов даже пожалел, что выдал мальчика. Но жалость жалостью, а выбора нет. Или Алеша – или все они. А ведь у Ефима Аслановича двое собственных сыновей…

– Забирай его – и на выход, – распорядился Хлебалов.

Из сурьинского дома Шелехова выводили в «коробочке» из четырех бойцов Хлебалова.

– Только перни не в масть – яйца отрежу, – посулил ему старший.

Недоработка Юматова. Не предупредил пацанов, с кем имеют дело. Подумали: сопляк. Пугнуть – в штаны наложит.

Терять Алексею было нечего. Тем более он знал, что убивать его не будут. Главное, чтоб не успели рот заткнуть. И не на помощь звать, а крикнуть надо что-то такое, чтобы здешняя охрана сразу включилась.

Когда они спускались по роскошным мраморным ступеням особняка, охранники напряглись и приготовились. Открой Алеша рот – ткнут разок и на руках вынесут. Никто и не заметит. Шелехов молчал. Выпустили их беспрепятственно: шмон и повальная проверка уже закончились. К автостоянке вела широкая аллея между художественно остриженных кустиков. Метров двадцать. Ее тоже миновали без проблем. Сопровождавшие Шелехова заметно расслабились. Вышли на стоянку. Хлебаловские машины: мерс, два джипа и автобус были припаркованы отдельно. Пара сурьинских сонно-равнодушных охранников, кто-то уезжает, кто-то только что приехал – сурьинский сторож как раз опускал шлагбаум.

Сопровождающие разделились: один отправился к сторожу, другой шагнул вперед – открыть дверцу джипа…

«Сейчас!» – подумал Шелехов, врезал локтем в горло правого сопровождающего и рванулся вперед раньше, чем шедший сзади успел его остановить. Нет, убежать он даже не пытался. Просто подскочил к местному охраннику и бросил ему:

– Я знаю, кто убил вашего человека!

Опаньки! Охранник моментально сбросил сонливость и моментально оказался между Шелеховым и налетевшими людьми Хлебалова. Лязгнул передернутый затвор. Короткая очередь рванула воздух. Пули с визгом ушли в небо.

– Ты что, охренел? – заорали хлебаловские. Но остановились. И сами, несмотря на численный перевес, за оружие браться не рискнули. И правильно.

Так что минут через десять Шелехов оказался уже под контролем безопасников Сурьина.

Его не заковали в кандалы. Даже наручников не надели. Не били. Не унижали. Расположили внутри помещения двоих: с каменными лицами и хрустальными глазами. Вроде снайперских прицелов. Точно, как у Сивого.

Но Шелехов не боялся. У него был козырь в рукаве. Убойный. Глупо, конечно, но в этот момент он думал не о том, как спасти собственную жизнь, а как бы так исхитриться и выторговать свидание с Аленкой.

Глава тридцать восьмая

Тема такая, – сказал Уж. – Через Мальвину, – помнишь такую? – вышли мы на контакт с одной лялькой. Лялька эта дружит с охранником из личной свиты Сурьина.

– Купили? – спросил Бессонов.

– Охранника – нет, только подружку. И кое-что выяснили. Взял Леху Хлебало. И попытался вывезти тишком. Но парень наш не дался. Поднял шум, и его перехватили сурьинские. У меня – все.

– Негусто, – подытожил Бессонов. – Это я и так знаю.

– От москвича?

Бессонов помотал головой.

– Не отвечает москвич. От той шустренькой, которая Леху туда ввела.

– Ее что, не тронули? – взвился Монах. – Так, может, она его и сдала?

Бессонов еще раз качнул головой.

– Нет. Помолчи, Монах! Короче: держит его Сурьин, и сейчас они с Хлебалом диспутируют: кто будет нашего Леху потрошить. Ужик? – Бессонов повернулся к своему помощнику.

– Что? – спросил невеселый Уж.

– Надо вытаскивать парнишку, пока он еще целый, а не по частям.

– Что ты предлагаешь?

– Кроме тебя – никто не сможет.

– Нормально! – на остроносом треугольном личике Ужа возникла редкозубая усмешка. – А я, значит, могу?

– Ты – можешь! – с нажимом произнес Бессонов.

– Ты видел, какая там охрана? Забыл?

– Но не больше, чем на американских базах, верно? Сам же говорил: можно взломать любую безопасность.

– Можно, – согласился Уж. – Если год готовиться и иметь за плечами ресурсы госслужбы.

– Но ты же сам прикидывал, как туда проникнуть, – напомнил Бессонов. – И приличная вероятность получалась.

– Погоди, Бессон, – вмешался Ленечка. – Не о том речь, чтобы проникнуть. Проникнуть – это и я могу. Туда за день человек сто «проникает». Плюс четверо ворот и полуторакилометровый периметр. Так что проникнуть – не главная проблема. А вот выйти… Да еще такого лоха, как Лешка, вытащить – это ты, Бессон, загнул.

– Есть другой выход?

– Искать подходы к людям Сурьина у нас сейчас нет времени, – сказал Уж. – Но ведь кроме людей Сурьина на территории имеются еще и люди Хлебалова. Не может быть, чтобы среди них не оказался кто-то, любящий деньги больше, чем хозяина.

– Ну и как ты предлагаешь такого человека найти? – скептически изрек Монах. – Влезть на стену с мегафоном?

– Помолчи, – заткнул его Бессонов. – Если Уж говорит, значит, у него есть идея. Верно, Ужик?

– Верно. Мы нынешнюю хлебаловскую «гвардию» знаем слабо, но ведь у нас есть кое-кто, знающий, считай, каждого в этой своре.

– Фома! – в один голос воскликнули Ленечка и Монах.

– А он скажет? – усомнился Бессонов. – И не соврет? Тут один прокол – и все. Скажет?

Все посмотрели на Салавата, сидевшего на диванчике с простодушной физиономией и в умные разговоры не вникавшего.

– Салаватик?

– Чего?

– Как там у нас Фома?

– Череп с ним.

– А настроение у него как?

– Бодрое. Готов к употреблению.

– Врать не будет?

Салават широко улыбнулся.

– Не-е. Он – честный девушка. Сам вазелин купит, сам смажет, сам «спасибо-спасибо» говорить будет. Очень честный, не беспокойся.

– Очень хорошо. Ленечка, как с финансами?

– Яхту океанскую купить не сможем, но речной пароходик или там бойца хлебаловского – легко.

– Кстати, о пароходиках, – вмешался Монах. – Мальвинка эта просила дядюшке ее поспособствовать. Типа, в горе мужик. Цель жизни утратил. И грохнут его вот-вот. Я обещал.

– Грохнуть?

– Поспособствовать. Насчет, типа, страховки. А то кинули его вроде бы…

– Ах, Монах, Монах… – засмеялся Ленечка. – У тебя точно мозги в яйцах…

– Пальцем ее не тронул! – обиделся Монах. – Что ты сразу!

– Забудь, – отрезал Бессонов. – Не до девок. Кстати, все в курсе, что нас с вами ищут по полной программе.

– Кто конкретно?

– Сурьин, Хлебалов… Все.

– От кого сведения? – спросил Уж.

– Грязный. По старой дружбе маляву прислал. И обещал держать в курсе. За отдельную плату, ясное дело. Ладно, прорвемся. Не в первый раз. Уж, бери Салавата и дуйте к нашему петушку. А для тебя, Ленечка, будет спецзадание: пусть те, кто нас ищет, найдут… порцайку острых ощущений. Чтоб служба медом не казалась.

Два военных грузовика и большой автобус «вольво» остановились у въезда в Ширгород, повинуясь взмаху жезла. За гаишником маячили трое в брониках с автоматами. ОМОН.

Из кабины первого вышел человек в форме пехотного капитана, сунул документы гаишнику.

– Что везем?

– Читать умеем? – добрым голосом отозвался капитан. – Что в сопроводительной написано?

– Что? – переспросил гаишник, пытаясь углядеть: что там такое – в автобусе.

– Там написано, – еще мягче произнес капитан, – что это – не твое дело, толстожопый.

Гаишник побагровел.

– А ну-ка всем немедленно выйти из машин! – заорал он.

Омоновцы, до сего момента искренне развлекавшиеся, моментально насторожились.

– Всем? – осведомился капитан. – Ну я тебя за язык не тянул! – и пронзительно свистнул.