Пять минут до любви - Ирина Лобусова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но утром — наступал новый день и нужно было куда-то идти, теряясь в сковавшей меня панцирем холодной тоске. Чтобы не сойти с ума, я зарывалась в холодные изломы вечерних улиц и бесконечно видела его отражение в каждой точке дрожащего света на мостовой, в каждом оконном стекле… И очень удивилась бы, если б мне кто-то сказал, что во всем этом он не отражался никогда.
Очень странно, но я не запомнила утро, в которое из моей жизни уехал Сергей. Все, что осталось-только скученные, не связные друг с другом обрывки. Очень холодный дождливый рассвет… Я не поехала провожать его в аэропорт. Мы быстро — по — скорому, попрощались в гостинице. Быстро потому, что он опаздывал на самолет, а я уже воспринимала его как равнодушный обрывок жизни. Я зашла к нему в гостиницу (вернее, он насильно затащил меня), чтобы попрощаться, но ничего особенного между нами не было. Только холодные, все объясняющие и все прощающие поцелуи. Может быть, он даже целовал меня искренне. Но, не испытывая ничего, я застыла как статуя, относясь к нему так, как будто его нет.
— Тот, кто однажды тебя увидел, больше никогда не забудет….
Я кивала, со всем соглашаясь «ты можешь со мною проститься, но не сможешь меня забыть…» И говорила я эти слова не ему — случайному, ничего не значившему в моей жизни Сергею, а другому, единственному и любимому, тому самому, с которым можно проститься, но невозможно забыть… Чужой, немножечко хриплый от осени голос пел откуда-то сверху о том, что я — единственная для него, а я рассеянно смотрела в окно, не понимая, что происходит — день или холодный ранний рассвет.
На его щеках отпечатками оставались дневные тени спрятанного осеннего солнца, исчезающего словно вечность в пожелтевшей и опавшей листве. Он сел в такси, продолжая говорить о том, что теперь не сможет без меня жить и будет звонить, писать, ждать… А я провожала его до самого выхода или входа, равнодушно, словно немая деталь фрагмента в навсегда исчезающем мираже. Только одной реальностью представала окружающая жизнь — телефонной трубкой, к которой я пока не могла прикоснуться. Но в будущем собиралась преодолеть этот барьер.
Я не знаю, на что похож аэропорт, когда провожаешь не любимых. Кроме меня и моей боли больше никто не существовал на этой земле. Только время, растянутое, как липкий сироп, застывало в моих волосах и обрывком тонкой паутины падало на мои плечи.
Помню тот вечер так же хорошо, как и всё остальное. В череде моих любовных воспоминаний он занимает свое определенное место. Может, потому, что этот телефонный звонок я сразу связала с ним. А может потому, что я не смогла забыть охвативший меня тогда ужас.
Было два часа ночи. Раздался телефонный звонок. Я расслышала его сквозь сон и сползла с постели.
— Грязная сука, ты пожалеешь о том, что сделала…
Мужской голос был хриплым, свистящим… Мне пришло на ум, что кто-то намеренно изменяет звук.
— Кто это? Куда вы звоните?
— Тебе, сука, звоню. Ты пожалеешь о том, что ты сделала. До конца жизни будешь платить.
Я перепугалась и заорала:
— Кто вы? Что вам нужно?
— Впрочем, — не отвечая, продолжал голос, — жить тебе осталось совсем недолго. Я позвонил просто тебя предупредить. Тебе осталось жить всего несколько дней, если ты не умеешь себя вести. А ты не умеешь себя вести и даже не соображаешь, грязная сука, что ты сделала. Ты унизила и оскорбила одного человека. И этот человек собирается тебе за все заплатить.
Я заорала еще громче:
— Кто этот человек? Что я сделала?
Голос зашипел совсем мерзко:
— Ты пожалеешь, сука… Обо всем пожалеешь…
На другом конце провода повесили трубку. Прибежали разбуженные домашние — на мой крик.
Утром я позвонила одному своему другу, работающему в детективном агентстве. Он внимательно меня выслушал, потом сказал:
— Знаешь, телефонный звонок с угрозами — это уже серьезно. Если ты хоть немного предполагаешь, от кого могут исходить эти угрозы, попробуй ему позвонить.
— Какого черта?! — взвилась я, — он устраивает эти звонки, а я буду унижаться?!
— Знаешь, это серьезно. Может быть, этот человек не совсем нормален психически. Но если есть возможность уладить все мирным путем, надо ею воспользоваться, и только потом принимать крутые меры. Попробуй ему позвонить.
Не совсем нормален психически… Я вспомнила фотографии с изрезанным телом девушки. Как ни странно, но в этот раз воспоминание оставило меня равнодушной. Наоборот — словно придало остроты то, что я играю со смертью. Незабываемый колорит… Не совсем нормален психически! Мой знакомый даже не предполагал, насколько.
Я сказала, что попробую, но, закончив разговор, решила никуда не звонить. То, что я пережила потом, больше напоминает избитую сценку дешевой детективной истории. Темная улица… Шаги, звучащие за спиной… Может быть, этот человек просто хотел вырвать у меня сумку… Я очнулась лицом на земле, с горящей от удара спиной. Кто-то очень сильно ударил меня в спину, толкнул и я упала. Кажется, я кричала… Кажется, ко мне бежали какие-то люди… Я не помнила, как добралась домой. Дома я сказала, что у меня хотели вырвать сумку, поэтому напали на темной улице. Какой-то бомж. Толкнул, очень сильно ударил в спину, я упала. Но сумку не успел схватить. Кажется, мне говорили, что нужно заявить в милицию, но я отказалась — сумку ведь не украли. И ничего особенного (кроме моего падения) не произошло.
А через день в десять часов вечера я подняла телефонную трубку и набрала номер. Он ответил после третьего гудка.
— Слушаю.
— Здравствуй.
— Ты узнал, кто это?
— Я все время ждал, когда ты позвонишь. Лена…
— Что?
— Прости меня… Пожалуйста, прости меня!
Я молчала. Его дыхание стало взволнованным.
— Знаешь, я сказал тебе неправду, тогда… Никого у меня нет. И жениться я тоже не собирался. Я просто так тебе сказал… Наверное, специально хотел причинить тебе боль. Мне показалось, что ты меня не любишь. Ты такая молодая, сильная, полная жизни, а я…. Конечно, я был не прав. Я не имел права так поступать. В тот день у меня были серьезные неприятности, а тут появилась ты — такая красивая, что аж захватывало дух! И я решил испортить тебе настроение тоже… А ты ушла… И я не смог тебя вернуть… Я потом жалел до безумия, что так сказал. Лез на стенку. Все время ходил сам не свой. И ждал, когда ты позвонишь.
— Почему ты решил, что я позвоню?
— Не знаю. Чувствовал. Ты меня простишь?
— Уже простила.
— Ты для меня очень много значишь. Я все время тебя вспоминал! Знаешь, что?
— Что?
— Через несколько дней я распутаюсь с делами и мы с тобой встретимся. Я тебе позвоню, и мы обязательно встретимся, хорошо?