Меняя завтрашний день - Елена Негва

— Но я терпелив, — неслись вдогонку ей слова Борислава. — И я дождусь момента, когда ты уже не сможешь молчать!

Вбежав в дом, Вика долго не могла отдышаться, в ушах эхом отдавались гулкие удары бешено бьющегося сердца, по разрумянившимся от мороза щекам текли слёзы. Однако, когда Сунильда вошла в дом, Вика уже сидела у окна с привычным задумчивым выражением на лице и лишь только потемневшие глаза выдавали её чувства.

С течением времени Борислав проявлял завидное упорство, стараясь добиться благосклонности девушки. Примерно раз в неделю парень различными способами передавал ей подарки: сначала это был кожаный пояс, украшенный бронзовыми и янтарными бусинами, за ним Борислав присылал украшения в виде булавок и брошей, покрытых серебром и украшенных разноцветными бусинами. Вслед за этими украшениями, Вика как-то увидела на крыльце свёрток, в котором оказались подвески, каждая из которых была увенчана традиционной в этих местах головой орла, к которым прилагался длинный шнур, на который полагалось их вешать, создавая тем самым нехитрое ожерелье. Девушка отказывалась принимать подарки от настойчивого поклонника, и они оставались лежать нетронутыми, поскольку Борислав также не желал принимать их назад, каждый раз клятвенно заверяя девушку в честности и открытости своих намерений. Сунильда вначале подтрунивала над своей гостьей и её незадачливым женихом, шутя насчёт её скромности и застенчивости, однако, скоро разглядела в глазах девушки неприкрытый страх при виде весело ухмылявшегося румяного молодца. Несколько раз она пыталась поговорить по душам с Викой, однако, девушка оставалась замкнутой и неразговорчивой, занятая своими невесёлыми думами и Сунильда, искренне сочувствующая девушке, вскоре оставила её в покое.

С наступлением весны рароги стали готовиться к своему ежегодному посещению храма Святовита на острове Руяне, являющегося для них верховным божеством, которому воздавали наивысшие почести. Сунильда уговаривала Вику поехать с ними, но девушка вначале упорно отказывалась, пока, наконец, природное любопытство вкупе с настойчивыми уговорами не сделали своё дело, и девушка тоже стала собираться в путь. На её решение повлияло ещё то, что Борислав теперь стал каждое утро поджидать её возле дома Сунильды и Горислава. Вика упорно избегала его, стараясь не обращать внимания на его настойчивые ухаживания, отказывалась принимать подарки и охапки весенних цветов, и лишний раз не выходила на улицу, опасаясь, что парень может оказаться где-нибудь поблизости, когда она будет одна. В довершение ко всему, на решение девушки отправиться на лодке к святилищу языческого бога повлияла ещё и надежда, что жрецы предскажут её дальнейшую судьбу, потому что к этому времени Вика уже совершенно отчаялась, устав жить в сомнениях и бесконечных тревогах. Анна так и не появилась за всю долгую зиму, и девушка напрасно ждала её, гуляя по заснеженному морскому побережью и всматриваясь в темнеющую густоту хвойного леса, окружавшего деревню и в неспокойные воды бескрайнего моря.

Аркона, воздвигнутая на высоком утёсе, вдававшемся обрывом в Варяжское море, являлась священным городом балтийских славян. Здесь, в великолепном деревянном храме, стоял идол Святовида, огромный, выше человеческого роста, с четырьмя головами на четырех отдельных шеях, смотревшими врозь, с бритыми бородами и остриженными волосами, по обычаю руянского народа. В правой руке он держал рог, который ежегодно наполнялся вином по окончанию сбора урожая; левая рука была изогнута дугой и упиралась в бок. Его одежда спускалась до голеней, которые были сколочены из различных кусков дерева, а ноги Святовида стояли на полу и были закреплены под полом. Поблизости находились узда, седло и огромный меч, ножны и рукоять которого были оправлены в серебро и отличались прекраснейшей резьбой.

Над Арконой разливалось сияние светлого кофейно-молочного оттенка, словно подчёркивая и выделяя черневшее на горе деревянное величественное здание храма, окружённого со всех сторон городом, над которым неслись, подгоняемые ветром и подсвеченные золотисто-розовыми лучами солнца облака с рваными краями. Казалось, что и деревья приобрели странноватый шоколадно-бурый оттенок, их резные тёмные верхушки чёрными кружевами отчётливо виднелись на светлеющем небе.

Деревянный храм Святовида изяществом постройки заметно отличался от грубо сколоченных домов горожан, разукрашенный резными изображениями и рогами различных животных. Само капище, огороженное забором, состояло из двух частей: снаружи его ограждали стены и покрывала красная кровля; внутренняя часть храма была отделена четырьмя столбами, и, вместо стен, была занавешена богатыми, пурпурного цвета, коврами.

Присмотревшись поближе, Вика во все глаза смотрела на головы Святовида: две головы были спереди, две сзади; в каждой паре одна была обращена направо, другая налево. Поставленный на вершине высокой горы, он, таким образом, как будто смотрел на все четыре стороны, и тем выражалось, без сомнения, его всеведение и безграничная власть над целым миром.

Наконец, в храме появились жрецы, которые медленно, словно выверяя каждый свой шаг, направлялись к идолу Святовида и от их шествия доносились шорохи подолов белых одеяний. Вика, затаив дыхание, пыталась разглядеть белые фигуры, высматривая их среди коротко стриженных затылков собравшихся мужчин и разноцветных женских головных уборов. Наконец, началось богослужение, на котором жрецы молились, громко взывая к богу и собравшиеся люди, замерев, слушали их, повторяя слова, произносимые посланниками Святовида. Вика оглядела стоящую рядом Сунильду: каштановые волосы женщины были укрыты покрывалом, на лице застыло благоговейное выражение, глаза сияли, когда она с воодушевлением произносила хвалебные слова в честь верховного бога. Наконец, именем Святовита жрецы благословили собранный народ, наказывая им и впредь ревностно чтить Арконского бога поклонением и жертвами, предвещая в награду за служение ему верную победу на суше и на море. За окончанием богослужения последовали пророчества богов на грядущий год, озвучивались имена недружественных племён, которые захотят нанести удары по селениям, названия зёрен, которые дадут в нынешнем году лучшие всходы…

— С моря придут недружественные и дикие люди, — вещал жрец с седой бородой и длинными волосами, блестевшими в полумраке храма. — Много огня вспыхнет над сёлами и засеянными полями, много мужей останется без жён и детей своих, и будут увезены они в дальние страны изо льда и снега, где не растёт ничто живое и участь их печальна.