Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд - Вероника Лесневская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ишь какая, — не выдерживаю я. — А я «что попало», получается?
— Пока да, — не жалеет меня Макс. Бьет в самые слабые места. Точно в мамку весь! — Надо что-то делать, Адам.
Приподнимается на стуле и слабо хлопает меня по плечу ладошкой. Как старый добрый друг. И смотрит при этом так снисходительно, будто я совсем глуп и безнадежен.
— Ладно, идем «что-то делать», — ухмыляюсь я и беру Макса на руки.
Маленький мужчина пытается сопротивляться, но быстро сдается, отвлекаясь на наручные часы. Что же, путь к сердцу Макса найден. С этой задачей я справился на удивление легко. Просто перенес на пацана собственные увлечения. И они совпали.
Мысленно ставлю галочку. Очередное сходство между мной и тройняшками.
Не может прийти отрицательный тест! Мои они! И Агата что-то знает, поэтому солгала, что не делала ЭКО. Защищала от меня моих же детей.
Именно поэтому мрачнеет и злится сейчас, когда я выхожу из мастерской с Максом на руках. Думает, я сына ее себе в наследники присмотрел? Ошибается. Всех присмотрел.
Четверых…
— Адам, — зовет таким тоном, что невольно все грехи свои вспоминаешь и исповедаться готов. В моем случае это много времени займет, поэтому встряхиваю головой и слушаю дальше. — Спасибо за… подарки, — слово хорошее, а в ее устах будто ядом сбрызнуто. — Девочкам очень понравились, — кивает на близняшек.
Васька и Ксюша хвастаются друг перед другом миниатюрными часиками. Заметив меня, довольно благодарят и пальчиками подвески на браслетах ковыряют. У первой — дамская модель автомобиля изображена с топазами на колесах, у второй — корона принцессы, инкрустированная розовыми камнями. Это все, на что хватило моей фантазии. И мастерства Петра Валентиновича. Я так сумбурно ему по дороге в автосалон объяснял, чего хочу и как вижу, и дал настолько мало времени на исполнение, что теперь приятно удивлен результату. Он и подвески по описаниям подобрал, и часики подготовил. И кое-что "особенное" для Макса-часовщика.
Главное, прием сработал — и девчонки тоже без ума от побрякушек.
Женщины все одинаковые.
Кроме чертовки, которая убивает меня черным взглядом.
— Почему тогда ты злая такая? — хмурюсь я.
Любой мой пламенный порыв из огнетушителя гасит. Поглядываю на цветочную корзинку с бархатной коробочкой внутри, которую я поручил подготовить для нее. Нетронута.
— Пришли мне чек, я в состоянии оплатить подарки СВОИМ детям, — подчеркивает слово «своим». И подбородок воинственно вздергивает.
«Сомневаюсь», — мысленно усмехаюсь я, покосившись на антикварные часы на запястье Макса. Агате лучше не знать их стоимость. Как, впрочем, и цену обычных, на первый взгляд, украшений для близняшек. Они тоже с изюминкой. Хорошо, что чертовка ни хрена в часах не разбирается, а вот Макс вытягивает шею и едва не слетает с моих рук, рассматривая циферблаты на браслетах сестер. Глаз-алмаз у него, горжусь!
— Нам домой пора. Поехали, — строго чеканит Агата. Красивая, когда бесится, горячая и дерзкая.
Ее гнев настолько заводит, что хочется провоцировать дальше. Но Макс привлекает к себе внимание. Знаки какие-то мне подает, но я ни черта не понимаю.
— Сейчас с ней лучше не спорить, — шепчет мне на ухо заговорщически.
Вздохнув тяжело, все-таки соглашаюсь с внезапно обретенным союзником. Не хочется быть черствым хлебом, который Агата стороной обходит в магазинах.
— Да, конечно, поехали, — обезоруживаю ее неожиданным согласием. Вот и попалась, чертовка!
Глава 24
Адам
Тройняшки тараторят, не умолкая, на протяжении всего пути. У девочек рты не закрываются ни на секунду. Но если для них это обычное состояние, то Макс приятно удивляет своей активностью. Правда, невольно так и норовит «сдать» меня Агате. Толкает меня к краю пропасти, когда начинает воодушевленно рассказывать о нашем походе к мастеру, а затем называет фирмы часиков, которые я Ксюше и Ваське подарил.
Спасает меня от расправы лишь то, что Агата превратилась в черную грозовую тучку и, отвернувшись к окну, сидит не шелохнувшись. Делает вид, что меня не существует.
Я увеличиваю громкость радио, чтобы музыка скрыла откровения Макса, а сам поглядываю на чертовку. Кто бы подсказал, что в этот момент творится в ее симпатичной головке? Что я делаю не так, черт возьми? Или прежние грехи не до конца отмолил перед ней? Какая же сложная женщина. Настолько загадочная, что даже я, опытный ловелас, не знаю, с какой стороны к ней подступиться.
Притормозив на светофоре, хлопаю себя по карману. Сквозь ткань выпирает та самая коробочка, которую Агата нагло проигнорировала. И я готов был, если честно, плюнуть и просто оставить ее в салоне. Но внимательный Макс, осмотрев стол и заметив нетронутый букетик, сразу понял, что это для мамы. Не захотел лишать ее подарка, ведь все "должно быть поровну", как он заявил мне с укором.
Спасибо, хоть не отчитывал меня опять, как пацана, который к соседке по парте подойти не может. А лишь украдкой взял коробочку и запихнул ее мне в карман. Не упустил случая глаза закатить при этом обреченно. Точно Агата! Они вдвоем постоянно будут держать меня в тонусе, а близняшки — прощать мне все и окружать нежностью. Впрочем, я, кажется, не против такого расклада…
— Уснули, — шепотом сообщаю Агате, когда мы в сумерках паркуемся возле ее дома.
Оглядываюсь на крепко спящих детей. Сели у всех батарейки, даже вечный «дюрасел» у Васьки не справился с нагрузкой.
— М-м-м, — ерзает в кресле чертовка, потягивается.
И я понимаю, что «железная леди» тоже сдалась и задремала. Подаюсь ближе к ней, провожу пальцами от виска к затылку, где шикарные волосы собраны в высокий хвост. Дико хочется ослабить его, сорвать резинку, чтобы локоны черным водопадом рассыпались по хрупким плечам. Но в момент, когда я сжимаю волосы в кулак, ощущая какое-то больное наслаждение от одного лишь прикосновения, Агата вздрагивает. Резко ко мне поворачивается — и брови хмурит.
— Приехали, — сообщаю невозмутимо. Нехотя убираю руку от ее хвоста, все еще тугого и аккуратного. К сожалению… И выхожу из машины. — Я помогу мелких в дом отнести, — постановляю убедительным тоном, не терпящим возражений.
Подаю руку Агате. Не потому что строю из себя чертового джентльмена. Причина гораздо прозаичней и эгоистичней: я всего лишь не могу отказать себе в удовольствии коснуться ее. Проследить, как она сомневается и несмело вкладывает свою ладонь в мою. Как
