Верные, безумные, виновные - Лиана Мориарти

Да перестань. Это все преувеличение. Мелодрама. Не надо ставить себя в центр событий. «Оливер, не думай, что ты в ответе за целый свет», – сказала ему однажды мать в момент то ли трезвости, то ли подпития. Всегда было трудно понять разницу.

Оливер включил электрический чайник.

Но это не было преувеличением, потому что происшествие на барбекю ворвалось в их жизнь, как метеорит.

Если бы он не потерял присутствия духа, если бы их жизнь продолжалась в нормальном, предсказуемом русле, он наверняка намного раньше заметил бы отсутствие Гарри и постучал бы в его дверь на несколько недель раньше.

Возможно, Гарри к тому времени был бы уже мертв, но не пролежал бы у себя мертвым так непростительно долго.

Или, может быть, Оливеру удалось бы даже спасти старика.

Чайник булькал и свистел. Оливер вспомнил, как стоял в той роскошной маленькой ванной комнате в задней части павильона, на руки ему бежала и бежала горячая вода, а он все пялился на свое печальное глупое лицо.

Глава 46

Оливер стоял в ванной павильона и мыл руки. Ванная комната была изысканной, с мягким светом и приятными ароматами. Освещалась она канделябром, излучающим мерцающий свет. Если бы здесь, в этом доме, оказалась его мать, то, дойдя до очередной стадии опьянения, она громко прошептала бы на ухо Оливеру: «До чего безвкусно!» – и он пришел бы в ужас, что кто-нибудь услышит.

Вода все лилась ему на руки. Он оттягивал момент, когда придется вернуться. Честно говоря, с него уже было довольно. Несмотря на то что хозяева ему нравились, подобное общение вызывало у него физическое и психическое утомление. И такое утомление не приносило пользу, в отличие от напряженной тренировки, когда в мышцах накапливается молочная кислота.

Он слышал смех, доносящийся снаружи. Рокочущий хохот Вида. Оливер заранее растянул губы в улыбке, готовясь посмеяться над шуткой. Ха-ха! Хорошая шутка. Какая бы она ни была. Возможно, она не покажется ему смешной.

Эрика напилась. Он хотел отвести ее домой и уложить в постель, как ребенка, и дождаться утра, когда она вновь станет его любимой женой. Он никогда раньше не наблюдал, чтобы она невнятно бормотала слова или смотрела на него остекленевшими затуманенными глазами. На самом деле беспокоиться было не о чем. Она не падала, не роняла вещи и не блевала в саду. Просто обычное подпитие. С некоторыми это случается каждые выходные. Клементина тоже была немного навеселе, на щеках у нее проступили лихорадочные пятна румянца, но Клементина его не волновала.

В детстве ему казалось, что, когда его родители напивались, они куда-то исчезали. По мере того как в их стаканах убавлялось спиртное, он ощущал, как они уплывают от него в лодке, медленно отчаливающей от берега, где остается он, скучный, благоразумный Оливер, и он думал: «Пожалуйста, не уплывайте, останьтесь со мной», потому что на самом деле его мать была веселой, а отец умным, но они всегда уплывали. Сначала отец глупел, а на маму нападал смех, потом мама делалась противной, а отец свирепел, и так продолжалось до тех пор, пока оставаться с ними становилось невозможно, и Оливер уходил в свою комнату и смотрел фильмы. У него в спальне был свой видеомагнитофон. У него было привилегированное воспитание, он никогда ни в чем не нуждался.

Он встретился в зеркале со своим отражением. Давай. Соберись с духом. Вернись к ним.

Сегодняшний день не должен был стать тем днем, когда Эрика напилась впервые за их совместную жизнь. Сегодня они должны были обратиться к Клементине с предложением, и Оливер надеялся, понимая, что это нереально, но он действительно надеялся, что она может…

И тут он услышал вопль Эрики:

– Клементина!

Он даже позабыл закрыть кран.

Глава 47

Клементина едва не задохнулась. Потом все будут говорить: «Все произошло так быстро», и это действительно произошло быстро, но в то же время все происходило как бы в замедленном темпе, каждое мгновение как фотография в незабываемом цвете, освещенная золотистыми китайскими фонариками.

Клементина проворно вскочила на ноги, и ее стул опрокинулся. Что? Где? Кто?

Первой мыслью было, что одна из девочек поранилась. Сильно. Кровь. Будет кровь. Она не выносит вида крови. Может быть, придется накладывать швы. Или торчащая из кожи сломанная кость. Зубы. Выбитые зубы. Холли или Руби? Вероятно, Холли. Лужайка закрутилась вокруг нее в цветном вихре. Она не слышит криков. Где крики? У них обеих такие громкие голоса. Когда Холли ушибалась, она ужасно сердилась. Руби громким воплем выражала потребность в немедленной родительской помощи.

Сначала она увидела Холли, стоящую у гостевого домика со своей синей блестящей сумочкой. Она была в полном порядке и невозмутимо смотрела на… что?

На бегущую Эрику. Она смотрела на бегущую Эрику.

Эрика бежала к фонтану. «Фонтану Треви» Вида. Что она делает? Похоже, собирается нырнуть.

Эрика сошла с ума. У нее нервный срыв, своего рода психотический эпизод. Клементина знала, что с Эрикой сегодня не все в порядке. Она никогда не напивалась, а тут вела себя так странно. В этом виновата Клементина.

Одним ловким прыжком Эрика перемахнула через бортик фонтана и оказалась по пояс в воде. Поскользнувшись, она едва не упала, но потом выпрямилась и пошла к центру. Господи, что же она делает?! Клементине стало ужасно стыдно за нее.

А вот Оливер бежит от павильона к фонтану, чтобы оттащить Эрику. Чтобы она не ставила себя в неловкое положение. Он даже не остановился у края фонтана, а сразу перемахнул через бортик.

Они с Эрикой, скользя и оступаясь, брели по воде с противоположных сторон фонтана, как два киношных любовника, жаждущих обняться после долгой разлуки.

Но они не стали обниматься. Они высоко держали между собой безжизненное тельце Руби.

Глава 48

Голова Руби свесилась набок. С малышки стекала вода. Розовая курточка вся пропиталась водой и отяжелела. Руки болтались, как у тряпичной куклы.

Клементина подумала: «Холодно. Ей так холодно».

Руби терпеть не могла холод. Когда она замерзала, у нее начинали стучать зубы, как у заводной игрушки. Вода на уроках плавания всегда казалась ей прохладной, даже в разгар лета. «Холодно, холодно!» – кричала она.

Клементина подбежала, чтобы выхватить Руби из рук Оливера, крепко прижать к груди и согреть. Она уже представила себе, как ее одежда намокнет от мокрого тела девочки. Она встала у края фонтана и протянула руки, но Оливер, выбираясь из фонтана с Руби на руках, ее будто не заметил.

– Мне, – глупо сказала Клементина, имея в виду: «Дай ее мне».

Оливер положил Руби на спину прямо на твердые, терракотового цвета плитки у фонтана.

– Руби! – громко позвал Оливер и потряс Руби за плечо. Довольно грубо. – Руби! Проснись, Руби!

У него был сердитый голос. Он никогда не говорил сердито.

Клементина тяжело опустилась на колени рядом с ними.

– Дай мне ее! – в отчаянии проговорила она, но смогла подобраться ближе.

Место заняли Оливер с Эрикой.

Кожа у Руби была белой, губы – синие. Голова свесилась набок. Глаза были открыты, но смотрели прямо перед собой. Зубы не стучали. Оливер просунул одну руку под шею Руби, а другую положил ей на лоб, откинув голову назад. Потом прижал большой палец к ее подбородку, открыл ей рот и засунул туда два пальца, словно пытаясь что-то выудить.

– Оливер, дай ее мне! – потребовала Клементина.

Ей просто нужно было взять Руби на руки и посмотреть, что с ней.

Оливер наклонился над лицом Руби и приблизил ухо к ее губам, как будто хотел услышать ее шепот. Взглянув на Эрику, он покачал головой. Чуть качнул головой, что означало: нет. Потом расстегнул черные пуговицы ее куртки.

В тот момент, когда музыка резко смолкла, Клементина вдруг все поняла. На лужайке на миг наступила полная жуткая тишина, а потом закричал Сэм, словно споря с кем-то.

– Нам нужна «скорая»! – Он стал как полоумный бегать взад-вперед, похлопывая себя по карманам. – Не могу найти телефон. Где мой телефон? Мой телефон!

– Я вызываю «скорую», Сэм, – спокойно произнес Вид. Чтобы показать это, он приподнял телефон над ухом. – Звоню. Звоню прямо сейчас.

– Скажи им, что она не дышит, – промолвила Эрика. Они с Оливером расположились по обе стороны от Руби. – Важно, чтобы там знали, что она не дышит.

– Что случилось с Руби? – спросила Холли.

Подойдя к Клементине, она принялась тянуть ее за рукав. Клементина хотела ответить, но стеснение в груди мешало ей говорить.

– Ей нужен Веничек? – спросила Холли. – Вот Веничек. Мама, дай поскорей Руби Веничек. Ей станет лучше.

Клементина взяла Веничек, обхватив пальцами холодную проволоку.

– Пойдем со мной, Холли.

Взяв Холли за руку, Тиффани отвела ее в сторону.

– Пятнадцать и два, да? – сказал Оливер Эрике.

У него было мертвенно-бледное лицо. На очках блестели капельки воды, как от дождя, а по лицу, будто пот, стекали капли воды. Его глаза были устремлены на Эрику, словно их было здесь только двое.