Заклятые супруги. Золотая мгла - Марина Эльденберт

– При чем тут я?

От внезапной догадки стало холодно, как в склепе.

– Когда родилась ты, я обрела счастье. Годы, что я возилась с тобой, когда даже няни шептались – неприлично для ее светлости проводить столько времени с ребенком, стали самыми лучшими в моей жизни. До того дня, когда в тебе проснулась жуткая магия моего рода, а Уильям получил возможность забрать мою единственную радость, потому что совладать с такой силой я не могла. Последний удар, за которым ему ни разу не удалось сделать мне больнее.

– Зачем вы все это мне говорите? – я не узнала собственный голос – глухой, пустой, точно доносящийся из глубокого колодца или самого сердца тьмы. – Почему именно сейчас?

– Мужчина всегда сильнее, – впервые за наш разговор я уловила тонкий оттенок горечи, – но только женщине решать, кем он станет – защитником или зверем.

Какое-то время мы просто сидели молча, слушая тиканье часов на каминной полке. Я уставилась на устрашающего вида пейзаж – вспененную реку, ветви деревьев, которые трепал ураганный ветер и низкое небо, готовое вот-вот рухнуть на землю. Сейчас гостиная Винсента казалась мне мрачным местом, а стены давили на плечи. Хотелось вскочить, бежать отсюда опрометью, в солнечные объятия мужа.

Зато становилось понятно, почему в словах отца: «Вы так похожи на свою мать, Тереза» – всегда было столько яда и злобы. Он ненавидел во мне ее. Любое напоминание о ней было ему как кость в горле, как ярость, желчь и признание своего поражения из-за той ночи, после которой на свет появился Винсент. Ломал он меня или ее? Ненавидел ли себя за мое унижение? И кого вспоминал в тот день, когда его сердце остановилось?

– Анри Феро так стремился заполучить тебя в жены, что бросил вызов Винсенту. Поэтому я была спокойна, отдавая тебя за него. – Ее светлость наклонила голову и улыбнулась – искренне, тепло. – Хотите еще чаю, моя дорогая?

– Если он так меня ненавидел, почему не отдал первому встречному сильному магу? Почему, если Анри считался пропавшим без вести…

Матушка приподняла брови.

– Он не мог вас ненавидеть, Тереза, хотя и пытался. За мою любовь к вам и равнодушие к нему. За то, как вы на меня похожи. В день, когда раскрылась ваша сила, я впервые упала перед ним на колени. Заливалась слезами и кричала, что сделаю все, если он спасет вас. Уильям посмотрел на меня как на сумасшедшую, а потом принял вас из рук Варда. «Думаете, я позволю умереть своей дочери»? – вот что он мне тогда сказал. И скрылся за дверями детской. Несколько дней никого туда не пускали, только горничные сновали с подносами еды. А потом он вышел – похудевший, серого цвета, как ваши призраки. Жизнь вам спасла магия армалов и ваш отец.

Нет, я определенно не хочу этого знать. Не желаю.

Я сцепила руки на юбках с такой силой, что хрустнули пальцы. Оставаться сосредоточенной стоило невероятных усилий, но мне придется пойти до конца.

– Почему он не отдал меня сыну герцога де ла Мера?

Матушка посмотрела рассеянно, сквозь меня, точно могла видеть грань. На миг показалось, что сейчас спросит, откуда я об этом узнала, но она только покачала головой, прищурилась:

– Они долго вели переписку. Потом герцог лично приезжал к нам, но они так и не договорились.

– Де ла Мер приезжал один?

– Да, его сын был еще слишком юн для серьезных переговоров. Кажется, ему не исполнилось и пятнадцати. Зато герцога я хорошо помню – высокий, холеный мужчина. Из тех, кто однозначно привлекает внимание, даже красив, но в глазах было что-то неуловимо отталкивающее.

– Вы не спрашивали, почему он ему отказал?

– Разумеется, спрашивала, но Уильям никогда не подпускал меня к делам. Просто сказал, что ему не нравится этот человек. И то потому, что в последние годы наши отношения стали намного мягче.

Ее светлость поправила идеальную прическу.

– Ваша сестра тому доказательство.

Казалось, дальше удивляться уже некуда, но я все равно умудрилась это сделать.

– Вы простили его? – нежданная догадка заставила прикусить губу. – Вы его любили?

– Простила, – коротко ответила она и отвела взгляд, точно извиняясь за свою слабость. Добавила, пожалуй, чересчур поспешно. – Год, когда приезжал де ла Мер… это была ваша девятнадцатая весна.

Я молча поднялась, пересела к ней на диван. И так же молча ее обняла.

В ту весну отец умер. Я была в библиотеке, когда по Мортенхэйму пронесся мощный всплеск магии: в минуту гибели высвобождается вся жизненная сила человека. Отца нашли в кабинете, приступ застал его во время работы.

Он никогда не рассказывал, что произошло после пожара, говорил, что я выбралась сама. Кому Уильям Биго не хотел признаваться в том, что вытащил меня с того света: мне – или себе самому?

30

Как там у всех нормальных леди принято сообщать мужьям новости? Особенно если ты случайно пригласила все свое семейство в гости, совершенно забыв спросить на то мнения супруга. Вообще-то я никогда ни перед кем не оправдываюсь, но в данном случае, как выразился бы Винсент, дипломатически верно для начала смягчить ситуацию. Уж всяко лучше, чем:

«Завтра у нас ужинают матушка и Лави. А еще Винсент и Луиза. И мисс Бук, разумеется».

«И как это получилось?»

«Моя сестра захотела познакомиться с нашим котом».

Наверное, Луиза оценила бы мою идею, но я с каждой минутой сомневалась все больше и больше. Какой нормальной женщине может такое прийти в голову? И может ли вообще? Стоя перед книжным шкафом в кабинете Анри, я смотрела на корешок… я бы даже сказала – корень зла, – «Искусства любви». Окружала ее чепуха из разряда научных очерков и биографий каких-то ученых.

Я сцепила пальцы за спиной – на всякий случай: мало ли, может, я и впрямь собираюсь это взять? А и впрямь собираюсь. Потянув книгу на себя, приняла ее вес на руки. Внушительный, надо признаться. И зажмурилась, увидев картинку на обложке. Нет, к этому я точно никогда не привыкну.

«Ну да, а сейчас ты собиралась журнал по растениеводству читать и цветочки рассматривать», – ехидно подсказал внутренний голос.

Переборов желание запихнуть том назад на полку, я захлопнула дверцу шкафа и уставилась на зияющую между книгами дыру сквозь узорчатое стекло. Что-то с ней было не так. Хотя… кажется, я знаю, что именно: кирпичная стена неглубокого встроенного шкафа была выкрашена равномерно в бледно-серый цвет. За исключением небольшого кусочка, вытертого до грязно-белого, если не присматриваться – ничего не заметишь. По всей видимости, старые хозяева пользовались тайником, где хранили драгоценности и деньги. Интересно, обращал ли Анри на него внимание или рычаг давно уже сломан?

Будь у меня побольше времени, я бы непременно это проверила, но сейчас есть дела поважнее. К тому же все эти тайники крайне ненадежны – в прошлом году в кабинете Винсента заклинило какой-то рычаг, так его пару дней чинили. А если я открою и закрыть не смогу, боюсь, тогда наш разговор с Анри примет приблизительно такой оборот:

«Что это ты тут искала?»

«Решила проверить, не завалялись ли в тайнике бриллианты предыдущих владельцев».

Судя по состоянию дома, тут могла заваляться разве что парочка некрупных агатов. Но дальше все равно пришлось бы объяснять, как я наткнулась на тайник, зачем мне понадобилось пособие по совращению, и мы бы вернулись к тому, от чего ушли.

Поднявшись в спальню, я на всякий случай заперла дверь на ключ, устроилась на кровати и открыла книгу. Огненный предзакатный шар уже наполовину спрятался за крыши и шпили, но пока что света было достаточно. Ох, скажи мне кто пару месяцев назад, что я стану такое читать, мало бы ему не показалось. Спокойно, Тереза, этого никто не увидит. И не узнает, если сделать все быстро и до возвращения Анри. Он отправился в клуб по приглашению Вудворда, а когда энгерийские джентльмены собираются вместе, это надолго. Будут курить сигары, пить виски и обсуждать последние новости. Даже если среди них затесался один вэлеец, который не курит сигары и не пьет виски.

Если они, конечно, в клубе. Луиза говорила, что, когда мужчинам не хватает, гм… чего-то там у жен, они начинают это искать в других местах. Например, в борделях или у графини Уитмор. Интересно, она такие книги читает?

Я решительно отогнала от себя мысли о том, как Анри может проводить время в эту самую минуту – не хватало еще окончательно превратиться в полоумную ревнивую особу – и углубилась в изучение порока. Поскольку мои познания в маэлонском были далеки от идеала, приходилось ориентироваться на понятные слова и картинки. На первой дама возлежала, прикрытая лишь флером сорочки. Честно говоря, от сорочки там было только название. Полностью прозрачная ткань с тончайшей работы витым узором едва доходила до бедер и не скрывала ни набухших сосков, один из которых она игриво трогала пальчиком, ни темного треугольника волос между бесстыдно раскинутых ног.

«Искусство обольщения начинается с умения разжечь страсть…»