Жена для императора - Евлампий Бесподобный

- Тарла! Всё пропало! Меня, кажется, раскусили! – нет, я не рвала на себе волосы и не вопила на всю комнату, едва завидев пожилую камеристку на пороге спальни Илларии. Дождалась того момента, когда можно было оттащить её в соседние покои, подальше от глаз и ушей безмолвной прислуги, и уже там на пониженных тонах выпалила всё как есть, на духу.

- Не стоит так волноваться, Светлейшая. Мы уже получили распоряжение от Его Величества, касательно вашей подготовки к ожидаемым вас испытаниям и проверке.

Тарла, в отличие от меня, голоса понижать не стала. Из-за чего мне пришлось ещё раз окинуть взглядом окружающие нас покои, в попытке отыскать притаившуюся где-то за подслушиванием красноволосую Лаэрию.

Но вроде никого похожего на эту вездесущую проныру я так и не заметила. Что уже было само по себе как-то странно.

- Тарла! – я уже не просто зашептала, а буквально зашипела, поскольку лишь недавно со всей чёткой ясностью поняла, в какую беспроглядную жопу на самом деле угодила. – Какая к чёрту проверка и испытания? Меня же… я же!..

- Думаю, вам нет нужды о чём-то переживать и беспокоиться. Вы же самая могущественная Сейма во всех Девяти Империях Шайгара. Это Дагнар Железнобокий должен переживать за собственную голову, если решился снять на какое-то время с вас Ведьмин Ворот. Хотя, скорей всего, он очень хорошо подстрахуется на этот счёт.

Я слушала и смотрела на Тарлу с открытым ртом, совершенно ничего не понимания и уже готовясь в любую секунду сорваться в истерику.

- Ты меня что, не слышала? ТАРЛА!

- Я прекрасно вас слышу, Ваше Величество. И повторяю ещё раз. Вам не о чем беспокоиться. Уверена, все те испытания, которые для вас подготовили, пройдёт даже малый ребёнок. Сомнительно, чтобы Светлейший возжелал увидеть применение вашей магии в полной её силе.

И что, чёрт возьми, это значит?

- Кстати, по этой же причине, вам пока запрещено трапезничать и принимать какие-либо напитки.

И впервые, за всё то время, которое мы с ней так непринуждённо проводили за милой беседой, Тарла перехватила мою руку и весьма проворным жестом вложила мне что-то в ладонь, которую тут же сжала в кулачок и затолкала в складки моей пышной ночнушки и домашнего «халата».

- Испытания нужно проходить на голодный желудок, не говоря уже о возможностях подмешать что-нибудь запрещённое в вашу еду или питьё.

- К нашему сожалению всё это так, Ваше Величество.

Я не успела посмотреть, что же такого мне всунула в руку камеристка, как чуть было не подпрыгнула с испугу на месте, резко обернувшись и тут же уставившись во все глаза на входящую из соседней гостиной нехилую такую делегацию из нескольких человек. Причём большую их часть составляли мужчины, ряженные в длиннополые рясы из дорогих тканей с не менее дорогими украшениями и вшитыми в искусные вышивки одежд явно неподдельных бриллиантов всевозможных расцветок.

Обратился ко мне именно тот, кто возглавлял данную процессию в однотонном бело-молочном балахоне с бархатными перчатками на руках и забавной шапочкой на коротко стриженной круглой голове. Не помню, чтобы я видела его вчера на торжественном приёме в честь моей предстоящей свадьбы с Дагнаром, но, судя по виду его увесистых щек и самому красочному среди других одеянию, он явно был здесь самым главным. Я даже невольно (и, конечно, пока только мысленно) окрестила его местным Папой Римским.

- Мы приносим свои глубочайшие извинение, Светлейшая. Но по настоянию Его Величества, вам придётся провести какое-то время под надзором выбранных им для этого особо доверенных лиц.

- Так вы это что… типа допинговая комиссия? Обыскивать и проводить глубокий медицинский досмотр тоже будете?

Ну почему всегда, как только я начинаю дико волноваться, мой язык становится таким бесконтрольным, что хоть караул кричи? Не удивительно почему у Папы и почти у всех его коллег невольно вытянулись лица от услышанного.

- Эм… простите, Ваше Величество, но я не совсем понимаю…

- Не обращайте внимания, Ваше Святейшество! Это я так… пошутила на местном диалекте. Надеюсь, перед выходом на большую сцену мне позволят хотя бы сходить в туа… по нужде? Желательно одной и без лишних свидетелей?

- Разумеется, Ваше Величество! – лицо Папы «Римского» очень быстро потемнело от прилива крова и смущения, из-за чего стало выделяться на фоне его белых одежд ещё более контрастно.

- Спасибо хотя бы за это! – после чего я подхватила подол своего собственного домашнего балахона и величество направилась в сторону спальни, где меня уже во всеоружии ожидала другая немаленькая группа из младших матресс, служанок и фрейлин.

Самые низшие по своему классовому сословию уже успели заправить мою постель, после чего разложили на нескольких низких диванчиках целый боекомплект моего очередного парадного туалета. Но я проигнорировала почти что всех, направившись в дальний угол смежной комнаты, туда, где находилась ширма, закрывающая… кхм, так называемый императорский нужник. А, ещё точнее, резное кресло с дыркой в седалище, под которое подставляли определённую посудину. И не абы какую. Это вам не ведро на даче, а настоящее произведение искусств!

Свита местного Папы, слава всем Шайгарским богам, осталась дожидаться там, где я их оставила. Если не считать парочки «монахинь» или игумений, в более строгих, тёмных одеяниях, которые проследовали за мной вместе с Тарлой чуть ли не до самого «клозета», но всё же проявили хоть какое-то подобие деликатности и предпочли дожидаться моего возращения за ширмой.

Именно там я и посмотрела, что же такого мне всунула в руку главная матресса Илларии, благодаря чему (на что я очень и очень сейчас надеялась) я должна была пройти все уготованные мне испытания. Волновалась я при этом неслабо, мысленно проклиная свою предшественницу и весь окружающий меня сумасшедший дом, в который меня засунули против моей на то воли и не пойми на какой срок. Вроде я уже должна была как-то свыкнуться с мыслью, что всё происходящее здесь со мной правда, и я как-то обязана теперь приложить все имеющиеся у меня силы с фантазиями, чтобы суметь выжить и продержаться в данном бедламе, как говорится, до самого победного. Но, увы, мой упрямый «здравый» разум с завидным упрямством продолжал выискивать спасительные лазейки в происходящем и увиденном. И, естественно, ничего путного у него не получалось.