По Северо-Западу России. Том I. По северу России - Константин Константинович Случевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В XIII веке в Заволочье образовались обширные владения богатых бояр новгородских; чудь все более и более русела, а местная жизнь принимала формы чрезвычайно своеобразные. Центр был в Холмогорах, но и вся страна не лишена была ни жизни, ни развития. Заволочье для Новгорода было приблизительно тем, чем является Индия для англичан — источником непомерного богатства. Бояре новгородские имели тут обширные владения; значительнейшие принадлежали знаменитым Борецким; они имели возможность подарить Соловецкому монастырю всю Кемскую волость и Сумский посад; Марфой Борецкой богато одарены также монастыри Соловецкий и Никольский. На Ваге владели бояре Степановы; богаты были Своеземцевы; на Мезени — Окладниковы; Строгановы владели и в Коле, и на Новой Земле. У Никольского монастыря, находящегося в 90 верстах от Архангельска, выброшены были бурей тела двух утонувших сыновей Марфы Борецкой, Феликса и Антона, объезжавших свои владения. Монастырь этот был разорен норвежцами в 1419 году; Марфа восстановила и одарила его.
Весьма и весьма характерно, что бок-о-бок с боярами новгородскими жили и владельцы земель в Заволочье — бояре местные, двинские. Откуда они? Бояре эти были так чужды Новгороду, что новгородская вольница, не щадившая, правда, и своих, жгла и грабила их, не встречая отпора. С XIV века набеги ушкуйников, благодаря которым, собственно говоря, так непомерно расширилась новгородская земля, сделались очень частыми и опустошительными. Бояре новгородские, со своей стороны, тоже теснили бояр двинских, и вот мало-помалу начинает тянуть этих последних к недавно окрепнувшей Москве, и Москва очень хорошо поняла, чем и как осилит она Новгород, и подала этим местным боярам руку.
Было время, когда Новгород не допускал того, чтобы великокняжеские люди владели в Заволочье землями; при великом князе Андрее Александровиче великокняжеские ватаги допускались к Белому морю только для ловля рыбы для самого князя. Новгородцам было нелюбо усиление князей суздальских; но опасность для них стала очевидной только тогда, когда заговорила Москва.
Неудачно ходил на Двинскую землю Иоанн Данилович Калита в 1337 году. Удачнее совершил поход на ушкуйников Димитрий Иоаннович в 1369 году: новгородцы заплатили ему дани 8.000 рублей, из них на долю Заволочья пришлось 5.000 рублей, что наглядно свидетельствует о богатстве страны в те далекие годы. Попытка Василия Димитриевича присоединять Заволочье в 1394 году была тоже неудачна. В 1397 году послан был Андрей Альбертов к двинским боярам, предлагая им «задаться за великого князя и крестное целование Новгороду сложить»; но это кончилось ничем. Борьба продолжалась и при Василии Темном. При Иоанне III, 27-го июня 1475 года, произошел между его ратью, в 4.000 человек, под начальством Образца и Тютчева, и ратью новгородской, в 12.000 человек, бой на реке Шиленге. Битва длилась от 3-х часов утра до захождения солнца; двиняне, как и следовало ожидать, изменили новгородцам, московская рать победила и по этому поводу она «заволочан посекоша и двинян иссекоша». В 1478 году царь объявил, что отныне все двиняне — московские, и начал с уничтожения барщины.
Дань с Заволочья в 5.000 рублей, о которой было упомянуто, представляла по тому времени ценность огромную; страна дать ее не могла. Заволочье было действительно богато зверями, птицей, рыбой, но, главным образом, было известно, как торговый путь, связывавший Европу с Азией. Во времена новгородские главный торг шел в Лампожне, в 18 верстах к северу от Мезени, а отнюдь не в Холмогорах, которые выступили гораздо позже с тем, чтобы впоследствии совершенно уступить место Архангельску. Хорошо торговали тут также закамским серебром, соколами и соболями.
Берега Двины довольно однообразны, местами холмисты, покрыты большей частью лесом; но есть много обработанных полей, и села довольно часты. Отсюда начиная, близясь к Белому морю, Двина «шалит» в своих песках, перестанавливает берега, образует временные озерки, промой, обвалы, оплывы, поднимает и сносит острова, а весной, при таянии снегов, становится не уже Волги и несет огромные, сокрушительные массы воды. Села здесь как будто менее богаты, чем по Сухоне. Церкви их беднее, приземистее тех, какие встречались на Сухоне, и между ними много деревянных, часто ветхих, типичных, не лишенных своеобразности. Глядя на эти церковки, можно подумать о бедности края; но выставка и сведения о местной производительности говорят другое: он только и ждет рельсового пути.
Было около 6-ти часов вечера, 12-го июня, когда пароход причалил к берегу в пяти верстах от селения Сия, на том самом месте, где в 1858 году Император Александр II, совершив утомительный переезд сухим путем, сел, направляясь в Архангельск, на пароход; гранитная колонна сохраняет память об этом, высясь на самом краю очень высокого песчаного берега. Сев в тарантасы, путники въехали в Сию, откуда вскоре направились далее в Сийский монастырь, находящийся от Сии в девяти верстах. Путь шел лесом, почтовой дорогой, направляющейся к Петербургу, сыпучими песками, так что даже пять лошадей и те с трудом тащили ничем не нагруженные тарантасы. Монастырь глянул очень приветливо в густой зелени лесов, над водной поверхностью озера; это озеро было не единственное, встреченное по пути. Местность ровная и, благодаря воде и лесам, красивая.
Сийский монастырь имеет немаловажное значение в истории нашего Царствующего Дома: Филарет Никитич, впоследствии патриарх московский, долгое время томился в нем, в суровом заточении. Причина — Годунов. История гласит, что первая жена Иоанна Грозного, Анастасия, была из рода Романовых; известно также, что Борис Годунов задумал уничтожить этот опасный для него род и всех сыновей Никиты Романовича, брата царицы Анастасии, разослал в тяжкие
