Крымский тустеп - Комбат Найтов

— Ну, что ж, умение анализировать свои и чужие ошибки очень важно для разведчика. Особенно в таком сложном районе, как Кольский полуостров. Приказ по флоту отвезёте с собой, товарищ младший лейтенант. Подойдите к капитану Архипцеву, это в Горячем Ключе, покажите его, он определит Вам и Вашим людям места и время для занятий.

— Мы с ним уже познакомились. А где Ваши так драться научились? И ещё один вопрос, товарищ кап-раз: в Горячем Ключе работает немец.

— И не один. Это выпускники школы ГРУ, добровольцы из поволжских немцев. Вот они и будут выполнять то задание, которое вам не по зубам. Мы с ними с 41-го года работаем. Отличные ребята!

Через день Головко приказал переезжать в кабинет напротив: капитан 2-го ранга Визгин убыл на Тихоокеанский флот, даже не сдав дела!

— Разрешите я здесь останусь, товарищ адмирал. Проще табличку перенести, и изменить номер на телефонной станции.

— Там ещё ВЧ!

— Перенесут.

— Как знаешь, Дмитрий Васильевич.

— А, почему он дела не сдал?

— Ты у меня спрашиваешь? Спроси у Николаева, он ему всё подписал. Бумаги его себе перетащи, и разберись с ними. У нас семь лодок на позиции! И только попробуй провалить эту часть работы разведки! Никто не поможет! — Головко злобно хлопнул дверью. Благо, что они практически бесшумные, иначе бы штаб обвалился.

Работы, действительно, прибавилось, приходилось смотреть за информацией, которую присылали лодки и корабли с акватории Баренцева, Норвежского, Карского и Лаптева морей. Ежедневно докладывать командующему сводки, графики движения, предполагаемые действия противника. Затем кап-три Одинцов добровольно взялся за это и готовил эти справки. Тут ещё 11 мая насолил Кабанов: все бурно отмечали день Северного флота. Приказ о создании Северного флота был издан 11 мая 37 года. Кабанов, памятуя о том, что комфронта им недоволен, приказал взять высоту 93,0. Несмотря на приказ комфронта, послал туда танки: три штуки. Немцы два из них подбили. Один сгорел полностью, второй, покинутый экипажем, немцы захватили, и навели шороху у нас: неожиданно в ответ атаковали высоту Безымянную, на которой разгорелся рукопашный бой. Лишь ценой довольно больших потерь высоту удалось удержать. Третий танк был пробит в нескольких местах, погиб командир и заряжающий. Механик сумел отвести машину вниз. Даже лобовые листы были пробиты в двух местах. Отверстия маленькие: 16мм. Что за орудие пробивает броню тяжёлых танков предстояло выяснить. Для Кабанова дело кончилось направлением его в распоряжение командующего Тихоокеанского флота. Командиром СОР был назначен Крылов.

Кабанов вспылил на разборе происшедшего у командующего, начал упираться, что расход снарядов слишком велик, поэтому он и дал команду атаковать танками, а Батов тут и напомнил ему, что его дело были дороги, а не штурм отдельных высот.

— Хочешь штурмовать? Автомат в руки, нож в зубы, и вперед на сопку! А ты сам не идёшь, а других посылаешь! Артиллерии у СОР даже с избытком, а корректировка на детском уровне! Всё, надоел! Сдавай дела, и к чёртовой бабушке отсюда! Иди, прачками командуй!

Упоминание прачек окончательно вывело из себя Кабанова, он, действительно, зачастил в Пумманки, где стоял банно-прачечный батальон, и все на полуострове это знали. У него там завелась зазноба. В общем, командующим СОР стал Крылов. Дмитрий принёс Батову новую сводку, в которой говорилось, что немцы сняли с фронта и перебрасывают к Муста-Тунтури две батареи и горный полк. То есть, им не понравилась активность в том районе, и они сняли части с направления основного удара фронта. Всё складывается, как нельзя лучше. И перестановка была лишней: Крылов хорош именно на своём месте. О чём и сказал Павлу Ивановичу.

— Без тебя знаю! Не капай на мозги! Ставка не даёт команду начинать! Ждут и тянут. Наш старый знакомец едет сюда чавээсом. Может быть, он объяснит, в чём дело.

Через три дня, 20-го мая, стало известно, что немцы начали большое наступление под Компьенем и Монцем, стремясь разрезать англо-американские войска, сорвать наступление на Париж и Брюссель. В бой брошены три танковые дивизии СС на новых танках «Пантера» и «Тигр». Общее число танков с обеих сторон достигло двух с половиной тысяч единиц. А в Мурманск приехал генерал армии Мехлис, который сразу стал шерстить политработу в войсках, и поднимать боевой дух. В армию прибыло дополнительно два стрелковых корпуса и два полка гвардейских миномётов. Из-под Кеми переброшен 73-й тяжелый танковый полк прорыва. Стало сложно скрывать такую массу людей и техники, но, удачные действия авиации фронта и флота, достаточно усиленные вводом новой техники: Ла-5фн, Як-9, «Кобрами» и «Спитфайрами», сорвали воздушную разведку немцев на участках будущего наступления. 25 мая, через пять дней после начала немецкого наступления во Франции и Бельгии, американцы и британцы начали откатываться назад, в этот момент и дали команду начинать наступление. Сосредоточенная у озера Нож-Ярви, 12-я особая бригада морской пехоты, в составе 5 батальонов, полностью механизированная и поддержанная 73-м танковым полком прорыва, форсировала Лебяжку по узкому перешейку между двумя озёрами, и начала быстро продвигаться по разведанному разведчиками пути к озеру Лайя. 37 километровый марш занял два часа двадцать минут по абсолютно пустой местности. Противника здесь не было. Первый бой бригада приняла у переправы через Титовку между озёрами Лайя и Соттлем-Ярви, куда вышла по трём, проложенным самими немцами, дорогам. Быстро смяв роту противника у переправы, два батальона и танковый полк взяли Титовку. Заняли оборону, дожидаясь подхода 131-го корпуса. Фронт был разрезан как ножом! Немцы, занимавшие оборону у озера Чапр с 41-го года, были абсолютно уверены в крепости своей обороны и в отсутствии у нас таких мобильных войск. На линии фронта перед началом наступления не было обычного накопления сил и средств. С нашей стороны оборону держала всё та же 10-я гвардейская дивизия. Появления тяжёлых танков здесь, на непроходимой для танков местности и, летом!!! никто из немецкого командования не ждал. Форсирование реки осуществлялось сходу, так как бригада была укомплектована плавающей техникой и бронетранспортёрами, имеющими глубину брода свыше метра. Через восемь часов на плацдарм начали поступать войска 131 корпуса, ещё левее наступали части 126 и 127 лёгких горнострелковых корпусов, также форсировавших Титовку и повернувших на Луостари. Неожиданную пассивность проявили финские части. Они продолжали удерживать свои позиции, по приказу Ставки, наступление велось исключительно в полосе немецкой армии, и финны не стали наносить контрудары, ограничившись тем, что усилили оборону и насытили позиции свежими частями, стоявшими в резерве. Американские LVT позволяли форсировать небольшие озёра, и выходить во фланг немецких позиций, и даже в тыл. На восьмой день наступления 126-й корпус вышел на берега реки Петсамо, а 12 бригада форсировала Малую Петсамо и продвигалась к Луостари. 131 корпус шел вдоль дороги и имел самые тяжелые бои у опорных пунктов немцев, привязанных к дороге. Вся оборона немцев была построена на том принципе, что местность непроходима для техники. Количество «дыр» в обороне, тщательно разведанных разведкой фронта и флота, было велико. Противника обходили, обрывали коммуникации, и вынуждали либо отходить, либо сдаваться. Особенно упорно немцы оборонялись у небольшого озерка и горы Кьяло-Ярви. Здесь был штаб шестой горной дивизии. После его падения, немцы начали отходить к Печенге. В этот момент двинулась 10-я гвардейская дивизия, 72-я бригада морской пехоты и зашевелился остальной участок фронта, преследуя противника на отходе. Дорога на Луостари была уже перерезана. Противник бросил всё тяжелое вооружение и двинулся по скалам и сопкам в свой последний сорока-семидесяти километровый марш. Егеря отходили малыми группами, прикрывая друг друга. Довольно организованно, поначалу, затем наша авиация, воспользовавшись тем, что 14.JG 5 «Айсмеер», была вынуждена перебазироваться западнее, и существенно ослабила поддержку своих войск, обратила егерей в бегство. После захвата Луостари, начали отход и вторая горная дивизия, и 210-я от хребта Муста-Тунтури. Фронт передвинулся к реке Петсамо, и встал там на две недели, которые требовались, чтобы подтянуть тылы. Затем с моря и с суши был атакован мыс Крикун на восточном берегу Малой Маативуоно. Дымовые мины посыпались на него с соседних скал, создав устойчивый туман, а несколько торпедных катеров высадили вторую роту ОТР на мыс, где находилось около тридцати егерей перед атакой и наблюдательный пункт немцев. НП был развёрнут на север, за ним стояла бетонная баня, а чуть сзади небольшая гряда, где и залёг взвод немцев. Мыс не очень высокий. Орудия сюда не втащить, только лёгкое вооружение. Поэтому сопротивлялись немцы не слишком долго. А вот наши затащили сюда 120мм миномёты, и с закрытых позиций обстреляли открытые площадки батареи 1/517 на мысе Романов. Батарея очень мощная, стационарная, проекта «М120», и имеющая собственное имя: «Sensenhauser» по фамилии погибшего первого командира батареи. Мыс предельно «милитаризован», особенно со стороны единственного удобного места для высадки: бухты Пайтахамина, вход в которую прикрывало три дота, из них два артиллерийских, ещё финской постройки, несколько морских 37 мм орудий, и около батальона солдат и офицеров. Внимательно рассмотрев немецкие позиции, пришли к выводу, что их штурм будет слишком кровопролитным. Так как 131, 126 и 127 корпуса продолжали наступление на Петсамо, а батареи прикрывали выход их порта Лиинахамари, то с потерей Печенги, немцы отсюда уйдут сами. Но, командование не согласилось с такой оценкой ситуации. Операция близилась к завершению, потери, на удивление, были небольшими, эпической битвы не произошло, всему старому командованию хотелось доказать, что они не просто так свой хлеб два года ели. В категорической форме Головко приказал готовить штурм Романова. Батов и Мехлис находились в войсках, а командующий в шести кабинетах от кабинета Димы.