Утро новой эры(Черный день 3) - Алексей Доронин

   В коридоре какой-то сотрудник имел несчастье попасться ему навстречу в свитере. При прежнем руководстве, это было допустимо.

   - Ты кто? Почему одет как бомж? Минус двадцать процентов премии тебе.

   Затем Мазаев направился в специально обставленный для него кабинет. Туда он очереди приглашал ответственных сотрудников, устраивая каждому то, что Владислав Гашек называл "торжественной поркой". Большинство он вызывал просто так, для острастки. Действительно важные вопросы были оставлены на потом.

   Нового начальника охраны Мазаев вызвал последним и с ходу начал долбить как кувалдой:

   - Этого дерьма, которое они зовут системой видеонаблюдения, чтоб я больше здесь не видел, - он ткнул толстым пальцем в монитор. - Даже рожи не разобрать. Приобретем цветную, а деньги вычтем из премий. Сегодня при дорогих гостях все должно пройти на высшем уровне. Смотри, чтоб все твои лодыри были на постах. А у кого форма не выглажена, пойдет охранять свиноферму.

   Следующие пять минут он давал указания, часто прибегая к обсценной лексике.

   Когда Васильев был на полпути к дверям, хозяин жестом заставил его остановиться.

   - И вот еще... Отстреляй, наконец, этих тварей. Какого хрена они бегают как в зоопарке?

   Он имел в виду трех дворняг, которые поселились на территории пару месяцев назад, еще до передачи станции в частные руки. Сердобольные женщины подкармливали псин объедками из столовой, и те не знали горя; шкура у них лоснилась.

   - Понял меня? Никакой санэпидстанции. Бери ствол и бегом на сафари. Зоофилы, нах.

   Вскоре с улицы донеслись громкие хлопки, перемежавшиеся жалобным визгом. Его приказы всегда выполнялись.

   Закончив распекать своих людей, хозяин потянулся в удобном кожаном кресле. Ничто так как не помогает снять стресс, как хороший втык.

   Сквозь приоткрытое окно издалека донесся стрекот. А вот и гости пожаловали.

   Мазаев раздвинул жалюзи и увидел, как четырехместный вертолет "Робинсон" закладывает красивый круг над окружавшими станцию холмами.

   Полеты малой авиации почти над всеми городами разрешили давно, сам Мазаев мог позволить себе хоть три таких штуковины, но предпочитал наземный транспорт. И пусть в дорожных авариях погибало куда больше людей, чем в авиакатастрофах... Зато при крушениях самолетов и вертолетов очень часто разбивались люди, смерть которых была кому-то желательна. Не то чтобы у него было много врагов, но он знал, что подстроить дорожную аварию "под несчастный случай" труднее.

   Быстро долетели, черти.

   Это он первый предложил, чтоб они встретились здесь, а не в куда более комфортабельном центральном офисе. До офиса еще надо было добраться, а у него не было лишнего времени - надо было посещать свои латифундии и встречаться с местными ханами.

   Равиль за эту идею неожиданно ухватился. Похоже, ему, ненадолго заглянувшему на Алтай по пути из Москвы за кордон, хотелось похвастаться новой игрушкой. А в том районе Новосибирска, где находился офис, летать все еще запрещалось.

   Скрипнув суставами, Мазаев поднялся и накинул пиджак, проклиная необходимость встречать делегацию на площадке, приспособленной под вертолетную.

   Через пять минут он уже с деланной теплотой приветствовал гостей. Равиль Рахимбаев, татарин с греческим загаром, в английской рубашке и канадском галстуке - его он, впрочем, сразу снял по случаю жары - тоже сделал вид, что рад его видеть. С ним прибыла длинноногая секретарша, которой он галантно помог спуститься с подножки вертолета, горбоносый юрист и двое охранников, один из которых выполнял обязанности пилота.

   Передача прав собственности на последние спорные предприятия вместе с подписанием бумаг заняла полчаса. Разрез Караканский-Северный и одноименный горнообогатительный комбинат стояли в такой же Тмутаракани, но несколько восточнее. Подписи были поставлены. Самое интересное, что в ходе сделки никто никаких предприятий в Западной Сибири как бы не продавал. Из рук в руки перешли предприятия, платившие львиную долю налогов в городе Лимасол, Кипр. Потом они вдвоем удалились в кабинет, а приближенные лица остались в приемной.

   - Это твой начальник охраны заказал или ты распорядился? - спросил Рахимбаев с усмешкой, отхлебнув армянского коньяка. Набожным мусульманином он не был. - Они у тебя что, голубые береты?

   - А что мне их, в ватники одеть? - Мазаев набычился. - Так ведь уважать не будут.

   Про то, что еще были помповые ружья в оружейке, бронежилеты и хороший инструктор в центре подготовки охранников, он умолчал. Последний, кстати, существовал без лицензии, но имел и стрельбище, и собственный полигон с полосой препятствий.

   Они были старыми товарищами, если в мире большого бизнеса это возможно, и партнерами почти десять лет, и это были непростые для страны годы кризиса, в который они сумели не только выплывать, но даже процветать. Но совсем недавно их интересы разошлись, как разошлись взгляды на бизнес-стратегию - один остался в добывающей промышленности, другой все больше занимался сельским хозяйством и энергетикой. Но развод и раздел имущества прошел тихо и без скандалов. Лишь некоторые куски становились камнями преткновения, но и тогда они решали все миром.

   - Ну и как станция, работает? - прищурил чуть раскосые глаза гость. - Чего это ты вообще надумал ее прикупить?

   - Росэнерго проводил аукцион, - небрежно махнул рукой Мазаев, будто речь шла о мини-пекарне. - Подключают частных инвесторов к этой, маму ее, малой гидроэнергетике. Привлекают бабки. Вот в связи с кризисом и приватизировали эту штуку на 30 МВт.

   - И за каким хером тебе этот геморрой? А если плотину прорвет, как на СШГЭС? Они же не станцию, а тебя закроют.

   - Да что там прорвет? - набычился Мазаев. - Нет там плотины. Только каскад турбин - речка бежит, турбины крутятся. Немцы строили, "Сименс".

   - Все равно, с государством нельзя играть. У него и тузы в рукавах, и карты крапленые, и ствол за пазухой. Отберут, если понадобится, и спасибо не скажут.

   - Да че я, фраер? У меня не отберут.

   Пожав на прощание руки, они расстались, и каплевидный вертолет поднялся в небо, разгоняя лопастями знойное марево.

   Вернувшись к себе, Хозяин снова тяжело опустился в кресло. Радикулит снова давал о себе знать, спина начинала ныть как по часам, всегда в это время. Надо было пройти еще один курс в этой клинике в Израиле. Надо было... Он включил огромный плазменный телевизор "Сони" - как и вся обстановка из личного кабинета, он стоил потраченных денег.

   Как раз начинался выпуск новостей на первом канале. Хозяин лучше диктора знал о реальных событиях этого дня, но в глубине души ему было интересно, как скормят их зрителям. Замелькали кадры переговоров на высшем уровне, локальных конфликтов, пожаров, войсковых учений.

   Мазаев вспомнил, что забыл поздравить зама губернатора с днем рождения. Набрал прямой номер, минуя всех секретарей.

   - Яков Петрович, не узнали? Богатым буду, ха...

   Но через секунду после начала блока экономических новостей экран внезапно погас. Одновременно оборвался на полуслове и голос чиновного собеседника в трубке.

   Мазаев набрал пару цифр на панели внутреннего телефона.

   - Мать вашу в душу, это что такое? Почему у меня пропала телефонная связь?

   - Выясняем, Константин Михайлович, - ответили на том конце. - Похоже на обрыв провода.

   - Это для тебя будет обрыв, если не сделаешь через пять минут. Ты с него полетишь, мля, - пообещал хозяин.

   Волосатой рукой Мазаев потянулся к черному дипломату. Повинуясь странной догадке, он поднял трубку спутникового телефона "Панасоник". Обычно звонки по нему в любую часть земного шара позволяли решать самые серьезные вопросы. Но тот умер, как и телефон от городской АТС. Сигнал отсутствовал. Спутник никак не обнаруживал себя. Не отвечал и мобильный. Референт доложила, что пропал и Интернет, сигнал которого шел по оптоволоконному кабелю. Это уже ни в какие ворота не лезло.

   Странное незнакомое чувство тревоги заставило Константин Михайловича заерзать на кресле. Он слышал в новостях про солнечную бурю и про то, что связь может быть неустойчивой. Но чутье подсказывало ему - что-то крепко не так. Что с минуты на минуту стоило ждать Больших Проблем. Олигарх вышел в приемную. На лицах референта и всех его сопровождающих было написано то же беспокойство.

   Внезапно с улицы донесся далекий грохот взрыва. Люди побежали к окнам.

   Повернулся всем корпусом и Мазаев. Он увидел, что там, где минуту назад стояла в небе черная точка удалявшегося вертолета, не было ничего. А над лесом поднимался столб дыма. Но не это заставило его сердце упасть вниз камнем. Скатертью дорожка, Равиль, плакать по тебе никто не будет. По правде говоря, сволочью ты был, каких мало. Нет, не это, а нехорошая догадка.