Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров

Слабым местом в армии была пехота, собранная с миру по нитке из городских ополченцев. И по указу Ивана IV в России начали формироваться первые регулярные части — стрельцы. В них зачислили 3 тыс. «выборных» (т.е. лучших, отборных) пищальников. Они получали от казны жалованье 4 руб. в год, оружие, поселили их в отдельной слободе рядом с царской резиденцией в Воробьеве. А в октябре 1550 г. было решено создать элитную царскую гвардию. В нее набирали тысячу «лучших» детей боярских, им выделяли поместья в окружности 70 верст от Москвы, чтобы постоянно находились при царе, охраняли его, служили для экстренных поручений. Им предназначалась и роль «училища», из которого государь будет отбирать подготовленные командные кадры.

Ну а еще одной сферой, где важно было навести порядок, являлись дела Церкви. Россия не так уж давно стала единой державой, и в церковных обычаях, обрядах, в разных землях сохранялись особенности. Хватало и негативных моментов. Встречались плохо подготовленные священники, другие не считали нужным вести себя подобающим образом. Разнобой царил в монастырских уставах. Некоторые монастыри увлеклись увеличением своих доходов, давали в рост деньги и зерно, за долги отбирали землю. Бояре и дворяне, постригаясь на старости лет, часто вели себя отнюдь не по-монашески — имели слуг, деньги, не отказывали себе во вкусной еде и горячительных напитках. А все подобные явления использовались врагами Православия, еретиками, чтобы сеять сомнения среди верующих.

Для решения накопившихся проблем был назначен Освященный Собор. Но в период его подготовки так же, как и в царствование Василия III, разгорелся вдруг спор о церковной собственности. И на этот раз ярым апологетом «нестяжательства» выступил не кто иной как… Сильвестр. Впрочем, сам он был весьма увертливым царедворцем и от конфликта с митрополитом предпочел уклониться. Он лишь настраивал царя соответствующим образом. А для подкрепления привлек «старца» Артемия Пустынника, личность достаточно странную и сомнительную. Сперва он подвизался в Псковско-Печерском монастыре, отправился в Ливонию, имел какие-то беседы с заграничными богословами. А после этого ушел в «заволжские обители». Сильвестр откуда-то знал о нем, извлек из «пустыней» и представил Ивану Васильевичу. По протекции всемогущей «избранной рады» никому не ведомый «старец» был одним махом возведен на высокий и почетнейший пост, игуменом Троице-Сергиева монастыря! Вместе с Сильвестром он принялся поучать царя «села отнимати у монастырей».

Но царь впервые нарушил безоговорочное повиновение Сильвестру. Слушал не только его и Артемия, а беседовал с митрополитом и выработал с ним компромисс. Церковная и монастырская собственность сохранялась и признавалась неприкосновенной. А в казну изымались земли, переданные боярами во время малолетства Ивана, а также взятые монастырями у детей боярских и крестьян «насильством», за долги (это было незаконно, земли детей боярских и черносошных крестьян принадлежали государю). Впредь была запрещена покупка монастырями вотчинных владений без доклада царю. Ну а Артемий пробыл игуменом лишь полгода. Монахи заподозрили, что их настоятель, скажем так — не совсем православный, и он поспешил удалиться. Объявил царю в «нестяжательском» духе, что намерен «питатися от рук своих». Но ушел отнюдь не в скит, а в богатый и многолюдный Порфирьев монастырь.

Церковный Собор открылся в феврале, он получил название Стоглавого (его постановления составили 100 глав). Начал Иван IV опять с покаяния за те безобразия, которые творились в его юные годы. Просил у иерархов Церкви на будущее: «Не щадите меня в преступлениях, смело упрекайте мою слабость; гремите словом Божьим, да жива будет душа моя!» Собор рассмотрел и утвердил Судебник, проблемы монастырского землевладения. Для выработки общих церковных правил председательствовал сам царь, формулировал наболевшие вопросы, а духовенство обсуждало их. Решения были так и озаглавлены: «Царския вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинех». Они были направлены на унификацию обрядов и норм церковной жизни, исправление нарушений. Категорически запрещалось ростовщичество, пьянство. Обращалось внимание на опасность лжепророков и ересей [130]. И одним из важнейших постановлений Стоглавого собора стало учреждение в епархиях и крупных монастырях школ — для обучения не только будущих священников, но и светских лиц. В России создавалась централизованная и разветвленная система образования.

Однако все реформы оставались половинчатыми, буксовали. Царское окружение позаботилось исподволь обеспечить и свои интересы. Судебник защищал простонародье от произвола знати, но и знать смогла пользоваться этими же законами, чтобы оградить себя от наказаний. Кроме того, Судебник юридически закрепил права Боярской Думы, которые она себе присвоила при Шуйских — ее решения становились законами без царского утверждения. Ну а то, что не нравилось, просто спускалось на тормозах. Так, «лучшую тысячу» детей боярских деятельно начали формировать, набрали 1078 человек. Но во всех уездах, близких к Москве для них… «не нашли» земли. Указ о государевой гвардии был похоронен.

21. КАЗАНСКОЕ ЗНАМЯ

В Москве заседал Стоглавый Собор, а план государя по взятию Казани уже выполнялся. Работы шли далеко от казанских мест — под Угличем. Зимой 1550/51 гг. под руководством дьяка Ивана Выродкова рубились бревна, изготовлялись и размечались детали для крепостных стен, чтобы весной сплавить их по Волге. А в Вятке под началом Бахтеяра Зюзина сосредоточились стрельцы и казаки. Когда потеплело, их отряды выступили по единому плану и захватили все переправы на Волге и Каме. С 16 мая сюда стала подтягиваться дворянская конница. Полк князя Серебряного-Оболенского напал на казанские посады, учинил переполох. Ханские войска и население укрылись в городе, но как раз это и требовалось. Пусть сидят за стенами и не мешают. 24 мая по Волге прибыли многочисленные суда и плоты, и закипело строительство Свияжска. Копали ров, собирали из заготовок деревянные ряжи, засыпали в них землю и камни.

За месяц на Круглой горе встала крепость. Казанцы сперва даже не придали этому значения. Сочли, что русские просто оградили свое войско гуляй-городом (разборное временное укрепление, из щитов, которые перевозились на телегах). Но сразу же проявились результаты. Горная (правобережная) черемиса и чуваши еще раньше выражали желание замириться с русскими. А как только рядом с их селениями возник город с воинским гарнизоном, обратились к воеводам, соглашаясь перейти в подданство царя. У них принимали присягу, в Москву поехали делегации по 500–600 человек от местных племен. Иван Васильевич привечал всех, угощал за своим столом, не жалел подарков, на три года освобождал новых подданных от налогов. Но они должны были доказать верность России, вместе с ней воевать против Казани.

А ханство очутилось в блокаде. Казаки удерживали под контролем все дороги — и со всех сторон начали нападать на неприятельские владения. К ним присоединились отряды черемисы, мордвы, чувашей. И казанцы взвыли. Их хозяйства разорялись, знать и купцы терпели убытки. Крымцы во главе с фаворитом царицы Кощаком призывали держаться, обнадеживали подмогой из Бахчисарая и Турции. Но казанцы решили иначе — мириться с Москвой (а потом будет никогда не поздно изменить). Произошел бунт. 300 крымских вельмож бежали. Пытались прорваться на родину, но всюду натыкались на казачьи заставы и погибали. Кощак и 45 знатных крымцев попали в плен, их доставили в Москву и казнили.

Казанцы обратились к царю, соглашаясь признать подданство и приглашая на трон Шаха-Али. Но и Иван Васильевич учитывал, как легко они нарушают обещания. Условия продиктовал жесткие: ханство выдает царицу Сююн-Бике с малолетним Утемыш-Гиреем, освобождает всех русских пленных, а правобережье Волги со Свияжском остается за Россией. Казанцы пробовали торговаться, но царь твердо стоял на своем. Сююн-Бике с сыном были отправлены в Москву. Государь обошелся с ними милостиво, поселил при дворе, дал поместья. А в Казань 16 августа прибыли Шах-Али, воевода Хабаров, дьяк Выродков и 500 стрельцов.

Началось освобождение пленных. Многие русские находились в рабстве уже десятки лет. Не верили своему счастью — рыдали, славили Бога и Ивана Васильевича, своего избавителя. Государство взяло на себя заботу о них. В Свияжске был создан перевалочный пункт, здесь вчерашних невольников снабжали едой, одеждой и отправляли судами по Волге. Кому-то и идти было некуда, родни уже не было в живых, деревни погибли при набегах. От казны им давали землю, подмогу на обзаведение имуществом. Летописцы сравнивали поток освобожденных с «исходом Израиля». Только тех, кто получил помощь в Свияжске, насчитали 60 тыс., а в это число не входили вятские и пермские жители, уходившие другими дорогами…