Некрономикон - Говард Лавкрафт

Рэндольф Картер, всю свою жизнь стремившийся избежать нуды и ограниченности дневного мира реальности в манящей дали дремных видений и на баснословных подходах к иным мирам, исчез с людских глаз в 1928 году в октябре седьмого числа в возрасте пятидесяти четырех лет. Он вел странную и одинокую жизнь, и находились такие, кого его удивительные романы наталкивали на догадки куда более причудливые, чем любой из многих случаев, составляющих его жизнеописание. Связь его с Харли Уорреном, мистиком из Южной Каролины, чьи штудии языка наакаль, предначального языка гималайских кумирослужителей, привели к столь жуткому результату: Уоррен в ту страшную, в туманном мороке ночь спустился в промозглый, отдающий селитровым духом разложения склеп, чтобы уже из него не выбраться. Картер жил в Бостоне, но пустынные, наваждаемые нечистым холмы позади векового и меченного колдовской напастью Аркхэма были тем местом, откуда вышли все его предки. И среди этих древних, молчаливо вынашивающих свою думу холмов он и пропал окончательно.

Паркс, его старый слуга, умерший в начале 1930 года, говорил о странно пахучем с мерзкими вычурами ларце, который отыскался на чердаке, и о пергаменте, написанном невпрочет, и о серебряном ключе с причудливыми резными узорами, упрятанном в этом ларце — о чем сам Картер упоминал в переписке. Со слов слуги, Картер ему говорил, что этот ключ переходит к нему от предков и поможет отомкнуть пути в потерянное детство, в странные миры и таинственные сферы, куда он до сих пор наведывался лишь в полуявственных, кратких и уклончивых дремах. Потому как-то раз Картер забрал ларец со всем содержимым, сел в авто и уехал, чтобы больше никогда не вернуться.

Вскоре какие-то люди обнаружили автомобиль у обочины старой, заглушенной травой дороги на холмах за ветхим Аркхэмом — на холмах, где когда-то обитали предки Картера и где разрушенный подвал в огромной родовой усадьбе Картеров по-прежнему стоял, разинувшись в небо. Поблизости была та роща высоких вязов, где в 1781 году пропал другой Картер, а чуть подальше стоял трухлявый домишко, где еще того раньше варила свои зловещие зелья ведьма Гуди Фаулер. Этот край заселился в 1692 году подозрительным людом, бежавшим из Сэлема от обвинения в колдовстве, и вплоть по сей день смутно слывет отдающими чем-то зловещим делами, которые не так-то просто себе представить.

Только-только успел уйти из-под тени Висельного Холма Эдмунд Картер, о чародействе которого ходило немало баек. Теперь, похоже, и единственный наследник сгинул туда же вслед за ним, чтобы составить компанию!

В автомобиле нашли ларец из пахучего дерева с вычурами гнусной резьбы и пергамент, которого не смог прочитать ни один человек. Серебряный ключ сгинул — вероятно, туда же, куда и Картер. Больше никаких определенных улик не было. По словам сыщиков из Бостона, обрушившиеся доски и балки старого дома Картеров были странно стронуты с места, и кто-то обнаружил платок в мрачной чаще между скалистыми ребрами склона позади развалин, невдалеке от страшной пещеры, прозванной Аспидовой норой.

Тогда-то местные легенды об Аспидовой норе и обрели новую жизнь. Фермеры толковали о богомерзких делах, на которые старый колдун Эдмунд Картер приспособил этот ужасный грот, и приплетали россказни более свежие о водившемся за самим Рэндольфом Картером пристрастии к этому гроту, когда он был мальчиком. В дни его отрочества старобытная усадьба под двускатной с высоким гребнем крышей еще держалась и давала приют его двоюродному дяде Кристоферу. Он часто навещал дедовскую усадьбу и говаривал странные вещи об Аспидовой норе. Люди помнили его слова о глубокой расщелине и о невесть какой внутренней пещере за ней и рассуждали о перемене, которая в нем обнаружилась после того достопамятного дня, целиком проведенного им в пещере, когда ему было девять лет. Тогда был тоже октябрь — и с тех пор мальчик словно обрел сверхъестественную сноровку к предсказыванию грядущих событий.

Когда Картер исчез, дождь лил до глубокой ночи, и никто толком не сумел проследить, куда отпечатки ног ведут от машины. Из-за обилия влаги Аспидову нору изнутри заливала сплошная илистая жижа. Это только невежественная деревенщина толковала что-то о следах, которые они якобы углядели на дороге под навесом огромных вязов и на словещем склоне холма неподалеку от Аспидовой норы, там, где, нашелся платок. Кто станет придавать значение молве, судачащей о кургузых следах детских ног вроде тех, что оставляли курносые башмаки Рэндольфа Картера, когда он был мальчишкой? Этот дурацкий домысел был не лучше другого слушка: что кургузые следы детских ног на дороге сходились со следами скроенных по-особому без каблуков башмаков старого Бениджи Кори. Старик Бениджа ходил у Картеров в слугах, когда Рэндольф был маленьким, да только умер он тридцать лет тому.

Эти-то слухи — вкупе с высказываниями самого Картера перед Парксом и другими о том, что со странными вычурами серебряный ключ поможет ему отомкнуть пути в потерянное детство, — и побудили, должно быть, некоторых ученых мистиков высказаться за то, что пропавший без вести человек действительно повернул во времени вспять и вернулся назад за сорок пять лет в тот другой октябрьской день 1883 года, который мальчиком провел в Аспидовой норе. В ту ночь, как они строили свои доводы, он сумел тем ли, другим путем побывать в 1928 году и вернуться обратно; ведь знал же он наперед о том, чему только предстояло произойти? И однако никогда не заговаривал о том, что могло произойти позднее 1928-го.

Один из ученых — оригинал преклонных лет из Провиденса, Род Айленд, состоявший в долгой и доверительной переписке с Картером, — развил еще более замысловатую теорию: якобы Картер не только возвратился в детство, но достиг дальнейшего освобождения, привольно пустившись в странствие через все многоцветье детских видений. Сподобившись удивительного прозрения, он напечатал историю исчезновения Картера, в которой давал понять, что без вести пропавший «воссел на опаловом троне Илек-Вада, того баснословного города башен и башенок, венчающих полые стеклянные кручи, нависающие над сумеречным морем, где обросшие плавниками и бородой гнорри возводят свои небывалые лабиринты».

Этот-то самый старик, Уорд Филлипс, и протестовал громче других против раздела имения Картеров между его наследниками — всеми дальними родственниками — на основании того, что в ином временном измерении он все еще жив и вполне может однажды вернуться. Против него развернулись боевые действия со всем законническим талантом одного из родственников, Эрнста Б. Эспинуолла из Чикаго, человека, десятью годами старше Картера, но прыткого, как юноша, в судейских баталиях. Четыре года бушевало сражение, но срок раздела настал, и пространной причудливой комнате в Новом Орлеане предстояло стать местом делоустроения.