Носители Совести - Сергей Чекмаев

Ксюха улыбнулась.

«Вот еще один поклонник на мою голову!»

Она сбегала в душ, поплескалась немного, а когда вернулась в комнату, забралась с ногами на диван и укрылась пледом. Через несколько минут стало тепло и уютно. Монотонно тикал будильник, в ванной капала вода – Ксюхе никогда не удавалось затянуть до конца капризный кран. Где-то далеко шумел проспект, на Цветочной улице было тихо.

Все прошлые страхи показались Ксюхе смешными. Может, она просто себя накрутила? Не было никаких преследователей, просто приглянулась она одному из парней, вот и хотели догнать, уговорить пойти в кафешку или что-нибудь еще.

А темно-синяя «астра»? Ксюха же ясно видела сегодня знакомый силуэт.

С другой стороны, мало ли в Североморье таких машин? Ну, редкая она, и что? Не единственная же. Какой-нибудь автосалон закупил партию, а чтобы выгодно сбыть товар, закинул в город слух об эксклюзивной модели. Мол, одна на весь город, спешите купить. Или среди «золотой» молодежи просто стало модно иметь «астру». Как «долоресы» шестисотой модели три года назад или «Юнкер-525» совсем недавно.

«Вот и все мои страхи, – укорила себя Ксюха. – Стоит немного подумать, поразмышлять логически, – и получается, что я просто переучилась. Устала за последние две недели, вот и чудится всякая ерунда».

С этой мыслью она и заснула, согревшись под пледом. Правда, уже в полудреме, она подумала еще об одном: «Разве все это нормально? Такие мысли и фантазии не приходят сами по себе. А вдруг у меня паранойя?»

11

Марк Сивур жил в Хольмграде, самом отдаленном районе столицы. Когда-то давно его построили в рекордные сроки, чтобы удовлетворить спрос на жилье в быстро растущем Североморье. Но, как водится, что-то где-то не рассчитали, и многотысячный Хольмград остался без транспорта. Не успели протянуть троллейбусную линию, автобусы ходили с перебоями. Район рос, неизменно опережая все усилия перевозчиков. Постепенно его привыкли числить «у черта на куличиках», а само название даже стало нарицательным.

Но после развала, когда через столицу потянулись во все стороны колонны тяжелых грузовиков, а экология в центре резко ухудшилась, район неожиданно попал в «зеленую зону» и считался теперь престижным.

Однако добираться до него, как и прежде, было тяжело. Арсений доехал на рейсовом автобусе до конечной, а потом еще минут двадцать парился на остановке экспресса. Сверкающий «леопан» с надписью «Хольмград-транзит» появился из-за поворота, когда он уже подумывал сбегать за холодным пивом в соседний супермаркет.

Пока экспресс колесил по гряде холмов, давшей название району, Арсений перебирал в голове все, что ему было известно о Марке Сивуре. Кроме скупой информации от Севастьяна – инвалид второй группы, живет на пенсию и случайные доходы, владеет крупной коллекцией солдатиков – практически ничего. В структурах Минбеза Сивур никак не отметился, что называется: не был, не состоял, не участвовал.

По каналам Отдела по борьбе с незаконным вывозом культурных ценностей удалось узнать, что коллекция Марка действительно известна далеко за пределами Североморья, включена во многие мировые каталоги, а у себя дома еще и в Реестр особо охраняемых объектов. По большей части в нем содержались раритеты частных и государственных коллекций, представляющих национальное достояние.

«И все-таки странно. Что могло объединять их: профессора медицины, бывшего имперского поэта-песенника, скромную воспитательницу детского сада и – даже подумать смешно! – коллекционера солдатиков? Какие у них могли быть общие интересы?

Может, Алина водила к Сивуру своих подопечных? Поиграть в «особо охраняемые объекты»?

Ага, а к Шаллеку детишки приезжали, чтобы прикоснуться к исторической реликвии. Вот он – певец имперской мощи! Спешите видеть!

Глупости!

И сам этот Марк? Что за дикое увлечение? В войнушку в детстве не наигрался? Понятно, он передвигается с трудом, работать не может, надо чем-то себя занять. Но солдатики?

Нет, хватит кипятить мозги! А то можно черт знает до чего додуматься».

Арсений усмехнулся, вспомнив одну из своих первых версий, которые он пытался вычертить вчера вечером в любимом блокноте. Получалось, что вся четверка – преступное сообщество по сбыту в Империю или Ойкумену ценного сырья. У Шаллека наверняка на Востоке осталось много знакомых, а у Сивура отлично налажена система связи с западными аукционами. Круковский – прикрытие, Редеко – курьер.

Осталось только придумать, что они вывозили?

Может, солдатиков? Или, не дай бог, детей для усыновления?

Ага, из детсада, где Алина работала…

Какой бред!

«Хорошо, что Глеб никогда не узнает. А то бы прохода от подколок не было», – подумал Арсений. Тот листочек он вырвал из блокнота и выкинул в окно.

Динамики громкой связи ожили, проскрежетав на весь салон:

– Шестнадцатый квартал. Конечная.

Автобус остановился. Арсений выбрался наружу, с тоской посмотрел по сторонам.

Домов не было. В обе стороны уходила дорога, а вокруг простиралась североморская пустошь, изрезанная холмами и оврагами – море пожухлой от солнца травы и редкие зеленые островки немногочисленных деревьев. Прямо за остановкой начинался пологий склон, на него карабкалась дорожка из бетонных плит. По ней уже спешили немногочисленные пассажиры.

– Простите, – спросил Арсений дородную женщину в джинсовом платье. – Вы не подскажете, где здесь дом сорок один?

– Все там, – неопределенно ответила она, указав рукой на гребень холма.

Он пожал плечами. Делать нечего, надо идти.

Шестнадцатый квартал оказался небольшим. Десяток плотно прижавшихся друг к другу домов, несколько магазинов, школа, детский сад и… следующий квартал километрах в двух по прямой. В имперские времена любили так строить, насмотревшись на западные кондоминиумы. Это называлось – микрорайон. Между островками шестнадцатиэтажек по плану должны были разбить скверы, протянуть тенистые аллеи. Но план так и остался на бумаге. Только теперь между башнями микрорайонов появилась наконец и буйная зелень, и ухоженные парки, но… частные, огороженные трехметровым забором. Среди нарождающегося в Североморье среднего класса входило в моду иметь коттедж в Хольмграде.

Дом сорок один – третий по счету – ничем не отличался от соседей. Грубо отшлифованные панельные блоки, облупленная дверь подъезда, кривые ряды почтовых ящиков и слабый кошачий запах.

На лестничную площадку седьмого этажа выходили четыре двери. Арсений огляделся, увидел нужный ему номер «25» и позвонил.

Долгое время никто не открывал, наконец послышалось:

– Кто там?