Убийство в кибуце - Батья Гур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо. Производство — прибыльное… — И тут на лице Мероза появилась гримаса боли.
— С вами все в порядке? — спросил Михаэль с неожиданным участием в голосе.
— Да, — ответил Мероз, — все нормально. Просто периодически накатывается слабость, особенно когда долго сижу.
— Она никогда не говорила с вами о производстве? О промышленном шпионаже?
— Никогда, — заверил его Мероз.
— Как вы думаете, кого она имела в виду, когда писала «отдельные руководители»?
— Чтобы догадаться, не нужно быть гением, — сказал Мероз. — Сколько начальников в кибуце? Секретарь, казначей, генеральный директор, а также члены нескольких комитетов. И если следовать вашей логике, то вас должен интересовать человек, имеющий отношение к экономическим вопросам.
В тот же вечер, после длительной беседы с Дейвом, Михаэль постучал в дверь дома Джоджо и попросил его выйти на улицу. Джоджо нерешительно поглядел через плечо в комнату, где работал телевизор, и сказал кому-то, что вернется через минуту. Уже на улице он спросил у Михаэля:
— Вы точно не хотите войти в дом?
— Будет лучше, если мы пройдем ко мне, — сказал Михаэль, глядя на тонкие ноги Джоджо и широкие шорты. Даже в тусклом свете фонаря Михаэль видел, как по лбу его собеседника сбегали крупные капли пота.
— Я только что пришел с собрания, — сказал Джоджо, — и очень устал.
Но Михаэль, не обращая внимания на его слова, пошел в направлении старого секретариата.
Джоджо не смог унять дрожь в руках, даже когда положил их на колени. Он прочел газетный лист, который Михаэль расстелил перед ним на кровати. Сам Михаэль сел в кресло, предварительно поправив кирпич, служивший ножкой.
Джоджо молчал.
— Итак, что вы хотите сказать? — спросил Михаэль, стараясь говорить как можно спокойнее.
Джоджо пожал плечами. Когда он попытался что-то сказать, вместо слов раздался невнятный хрип. Он уставился в пол, и Михаэлю пришлось сдержать желание основательно его потрясти. «Может, и вправду зря я затеял с ним разговор в конце дня», — подумалось ему, однако в его голове снова стал отстукивать метроном, и он понял, что лишнего времени у него нет.
— Смотрите, — сказал Михаэль, наклоняясь над кроватью, на которой сидел Джоджо, разглядывая кончики своих пальцев, — лучше без обиняков скажите все, что вы должны сказать. Поверьте, это для вас лучший вариант.
— Что я должен сказать? — спросил Джоджо. В свете голой лампочки, висевшей под потолком, Михаэль увидел, как его веснушки стали бледнеть.
— Вы прекрасно знаете, что должны сказать, и отпираться бессмысленно, особенно после того, как я поговорил с Ронни, менеджером производства косметики.
— И о чем же, по-вашему, я должен говорить? — упорствовал Джоджо.
Михаэль повысил голос:
— Не о погоде, конечно. Расскажите лучше о ваших разногласиях с Оснат по поводу производства. — Джоджо молчал. Михаэль закурил и посмотрел на часы. — Будем сидеть здесь до тех пор, пока вы не заговорите. Вы должны были рассказать мне об этом уже давно, по крайней мере три дня назад. — Джоджо продолжал молчать. — Ладно, — сказал Михаэль так, как будто его терпение на этом закончилось, — я знаю даже название крема для лица, который вы передали швейцарской фирме, и знаю, как выжил кибуц, когда накрылись акции банка. Я знаю почти все, но меня интересует, как Оснат об этом догадалась?
— Случайно. Так же, как и вы, — наконец произнес Джоджо. — Она не знала всех подробностей, и мне удалось убедить ее в том, что я был прав, поэтому она лишь сердилась — ведь это противоречило ее принципам.
— Когда вы говорили с ней об этом? — спросил Михаэль.
— После того как появилась эта статья. Не я начал разговор, я даже не видел этой статьи. Мы должны были вместе ехать на этот семинар, но я не поехал, потому что… — чувствовалось, что ему не удается унять дрожь в теле.
— Почему вы не поехали?
— Потому что в этот день мне нужно было сдать анализы в больнице Барзилай. Это касается моих глаз, — с трудом выдавил из себя Джоджо. — Они предполагали, что за глазным яблоком у меня опухоль, если уж вам так хочется знать, — вдруг выпалил он. — Но опасения оказались напрасными. — Михаэль решил не прерывать Джоджо. Тот, казалось, подбирал слова, а потом неуверенно произнес: — Я не знаю, что вам наговорил Ронни, но это не то, что вы думаете.
Михаэль продолжал молчать. Этому молчанию его учил Шорер, сказав: «Ты должен уметь молчать. Причем умело молчать. Молчать можно по-разному, но ты должен сам чувствовать, как тебе лучше молчать в каждом конкретном случае».
— После того как появилась эта статья, — продолжал Джоджо, — мы сидели с ней в ее кабинете и разбирались со счетами. К тому времени я уже видел статью, но не хотел затевать с ней разговор об этом. Я лишь сказал что-то про семинар, и она ответила, что давно ждала, когда я приду и поговорю с ней. Ведь эта фраза в статье адресовалась именно мне. У вас нет воды?
Михаэль заколебался. Ему не хотелось нарушать ритм этого разговора, а за водой нужно идти в другую комнату. Но с другой стороны, он чувствовал, что горло Джоджо пересохло, он уже давно облизывал сухим языком губы.
— Подождите, — сказал Михаэль, — сейчас я вам принесу воды.
— Детали этого разговора не представляют интереса…
— Я сам решу, представляют они интерес или нет.
— В итоге я понял, что она говорила с Ронни и он рассказал ей о конкурентах-швейцарцах. О них мы уже знали, ведь Ронни докладывал об этом на общем собрании примерно полтора года назад. — Джоджо снова просительно посмотрел на Михаэля и облизал губы. Михаэль молчал. — Короче, она быстро сложила все в одну картинку и пришла к выводу, что я узнал формулу крема и продал ее швейцарцам, чтобы кибуц смог пережить обесценивание акций банка.
— Значит, ей не приходило в голову, что вы можете извлечь из этого личную выгоду? — удивленно спросил Михаэль.
— Какую личную выгоду? — переспросил Джоджо. Он негодующе махнул рукой: — О чем вы? Какие деньги?
— Я не знаю. Мне сказали, что членам кибуца теперь разрешили иметь собственные счета в банках.
— Но у меня нет такого счета, — сердито возразил Джоджо, — как нет наследства, подарков, денежных компенсаций из Германии — и Оснат знала об этом.
— О какой сумме тогда шла речь?
— Почти о полутора миллионах долларов, — прошептал Джоджо, — но у меня выбора не было. Если бы я на это не решился, все бы сразу рухнуло, а так мы даже остались с прибылью, несмотря на обесценивание акций банка, из-за которого другие кибуцы остались без штанов.
— Значит, она даже не упоминала о вашем личном счете?
— Не упоминала. Ведь она знала, что у меня его нет.
— Часто люди думают, что они знают других людей, а на поверку оказывается совершенно обратное. — Теперь молчал Джоджо. — А что было потом? — спросил Михаэль.
— Когда — потом?
— Ну, когда она рассказала вам, что все знает.
— У нас состоялся долгий разговор, — с усилием произнес Джоджо, — который мне, естественно, не понравился.
— Когда это произошло?
— Несколько месяцев назад. Не помню точно — три или четыре.
— И как закончился ваш разговор? В каком духе? — Джоджо молчал. — Вам нечего сказать? — спросил Михаэль.
— Ну, теперь-то мне можно попить? — взмолился Джоджо.
Михаэль пошел в туалет и вернулся со стаканом воды. Теперь пауза была возможна и даже необходима.
— Итак, чем закончился этот разговор? — спросил Михаэль после того, как Джоджо поставил стакан на пол около кровати.
— Мы разошлись во мнениях.
— Другими словами?
— Она посчитала, что делать такие вещи, ни с кем не советуясь, — это преступление.
— И как она решила поступить? — Джоджо молчал. — Послушайте, дружище, — нетерпеливо произнес Михаэль, — в конце концов, мы все узнаем, а у вас, кроме всего прочего, имеется лицензия на использование паратиона. Сколько мне еще из вас все выдавливать — уже и так полночь.
— Она хотела вынести этот вопрос на общее собрание, — произнес казначей, вытирая рукой пот со лба.
В наступившей тишине Михаэль слышал, как за окном трещали цикады и квакали лягушки. Он впервые заметил, что один из углов — как раз над его кроватью — на потолке задернут паутиной.
— Итак? — Михаэль закурил очередную сигарету.
— Я не убивал ее! — сказал Джоджо. Михаэль молчал. — Даже если бы она вынесла этот вопрос на общее собрание, то что бы случилось?
— Не знаю, — ответил Михаэль, — вам это лучше известно.
— Да что могло случиться? Ну, покричали бы немного, немного поскандалили, но со мной бы ничего не случилось. Кибуц — это одна семья, и меня бы никто из нее не выгнал.
— Однако? — Джоджо молчал. — Что бы они сделали? Назначили бы другого казначея? — не унимался Михаэль.