Психология греха - Пётр Михеев

 - Ты всё время говоришь об этом Юпитере, но так и не сказал, кто он такой!

 - И я многого не знаю. Откуда у него сила? Кем он был до смерти? За что его казнили на электрическом стуле? Как город стал пустым? Он не дал мне такой информации. Но зато он сделал меня таким, какой я есть. Я ему полностью доверяю.

 - То есть ты даже не знаешь, зачем разрушил кабинет и оставил только ноутбук?

 - Почему не знаю? Знаю. Во-первых, всё, что мне принадлежало, а особенно записи о пациентах, не должно было попасть в чужие руки. А нотбук нужен был для того, чтобы связаться с Люком. Я знал, что на следующий день после моей смерти он придёт на сеанс и не побоится войти в кабинет, несмотря на то, что квартира открыта, а я не встречаю.

 - Но разве нельзя было связаться с ним через его компьютер или другим способом, как с остальными?

 - Тебя это не касается, Виктория. Мне нужен был кто-то, кто беспрекословно послушается сразу. Никто кроме Люка на эту роль не подходил. – Кинг взял маркер со стола и повернулся к доске с именами. – Наверное, я никогда не смогу понять тебя, Виктория. Бихейв. Так и оставила мою фамилию... Как бы всё вышло, если бы я не полюбил тебя, мне интересно?

 Виктория не успела и рта открыть. После вопроса Кинг вдруг испарился в воздухе, а вместе с ним стол и доска. Освещение тоже переменилось: из синего мрака оно превратилось в тусклый жёлтый свет старой лампы. Теперь она видела всю аппаратуру, а на месте доски то окошко, через которое звукарь и световик следили за спектаклем и исполняли свою роль. Справа в стене Виктория увидела огромную дыру, которую раньше не замечала. Через неё можно было перебраться на балкон зала.

 «Кинг... Был или не был? – женщина искала правильный ответ, но не могла его найти. Она никогда не знала правильных ответов. Только такие, которые считаются правильными. – Если откинуть сверхъестественность, то многие вопросы станут раскрытыми. Но что если это всё выходки моего подсознания, которое пойдёт на всё, лишь бы утолить жажду мозга найти объяснение всему творящемуся».

Цикл III-XXI

 Виктория услышала какой-то скрежет. Она резко обернулась – дверь, через которую она вошла в кабинку была закрыта. Она подбежала и толкнула её, но дверь не поддалась:

 - Кто здесь? – закричала она, барабаня по двери. – Откройте!

 А в ответ женщина услышала стук. Арин Труфсикер. Без сомнения, это он запер Викторию в комнатке. Но почему не убил, когда представилась такая возможность?

 «Ты не входишь в состав эксперимента», - сказал ей Кинг, а Хаумея испугала Кристу, сказав, что та следующая.

 - Боже, нет! – волнение начало охватывать сознание Виктории. – Только не Криста, только не Криста!

 Она метнулась к окошку. В зале царила кромешная тьма, а сцена – сцена была ярко освещена и готова к спектаклю. На ней стояли парты, разбросанные по всему деревянному полу сцены, усиливая ощущение хаоса, царившего в храме искусства. Посреди парт Виктория заметила одиноко озирающегося по сторонам человека. По татуировке, нанесённой по всему телу она узнала Кристу. Та, скорее всего, потеряла-таки Хаумею и теперь не знает, как выбраться, потому что, когда бежала, не было времени запоминать дорогу.

 Плохое предчуствие охватило женщину-психиатра. Она собиралась крикнуть Кристе, но не успела: Виктория сама оказалась посреди парт. Только не на сцене в театре, а в школе.

 Виктория обречённо провела руками по лицу. Она знала, чем всё кончится. Теперь она оказалась в прошлом Кристы, а точнее, в тот день, после которого родители отправили её к Кингу. Она слышала об этой истории, так как после смерти Кинга девушка не давала покоя Виктории, из-за чего женщине хочешь - не хочешь пришлось навести справки о психической болезни девушки. А сейчас Виктории предстояло увидеть всё своими глазами.

 В кабинете присутствовали трое: Криста, её учительница и Виктория. Преподавательница сидела за своим столом, проскальзывая глазами по листку в её руках. Криста сидела напротив за первой партой. Тяжёлый камень образовался внутри Виктории – она смотрела на Кристу и не узнавала в ней теперешнюю потерявшую себя Кристу. Девочка, чистое тело которой ещё не уродовала огромная татуировка, склонила голову книзу и выглядела такой невинной, изредка сжимая губы, что являлось признаком подбирающегося к выходу гневу. Нет, она всегда была агрессивной. Но на других людях это почти никак не отражалось. До того дня.

 - Ир, - учительница обращалась к ученице по фамилии, - я всегда знала, что ты у нас особа с тяжёлым характером, но я не могу оставить твоё сочинение без внимания. Ты внушаешь страх всем ученикам школы, и так аж с первого класса. Я не знаю, откуда в тебе столько злости, но с этим  пора закончить раз и навсегда.

 Криста с отсутствующим взглядом посмотрела на учительницу. Она догадывалась, что её ждёт такой разговор, поэтому она твёрдо приняла свою позицию. Это её мнение. Ей кажется, что в современном мире это единственный правильный выход, чтобы утопический идеальный мир оказался досягаемой целью.

 - Так, посмотрим, где ты тут написала, - пробрматала учительница, не обращая  внимания на саму Кристу. – Ага, вот: « Я считаю, что система, которая существует сейчас, не оправдывает себя. Большинство слишком либерально относится к преступникам. Если кто-то совершил преступление, то его на какое-то время сажают в тюрьму и считается, что это достаточное наказание. Правда же в том, что такое осуждение со стороны человека неверно, ибо ему неинтересно то, что происходит не с ним. Преступление? В тюрьму, и неважно, что там все шансы преступнику стать ещё более опасным. Преступление? В тюрьму, и неважно, что испытывают те люди, против которых было совершено то преступление. У пострадаших обычно появляется натуральное желание отомстить. Но справедливого свершения правосудия не происходит – преступника сажают в тюрьму, где он якобы отбывает «наказание». Но сколько из таких действительно осознают, что натворили?

 Не спорю, некоторые исправляются. Но таких – единицы. Тех, для кого тюрьма только очередной этап, который надо пережить, чтобы продолжить свои злодеяния, намного больше. Так зачем же рисковать? Намного легче и поучительно, если всех провинившихся без исключения поголовно казнить. В таком случае и затрат на содержание таких тварей будет намного меньше, многим будет перекрыта дорога на новые преступления, а тем, кто ещё только задумывает, будет хорошее предостережение, что их может ждать за свои провинности. Зачем заботиться о перевоспитании тех, кто испоганил жизнь другим, а может даже и отнял? Такие люди не заслуживают внимания со стороны других, не заслуживают новую жизнь. А то как же это? Сотворил преступление, и сразу же государство через налоги финансирует твоё существование?»