Главные люди опричнины. Дипломаты. Воеводы. Каратели. Вторая половина XVI века - Володихин Дмитрий Михайлович

В чем их притча? Наверное, так: Бог смиряет чрезмерно честолюбивых.

Конец 1560х — середина 1580х — золотое время Безнина. Он постоянно играет серьезные роли в политике и на военном поприще. Он добился того, о чем мечтал. Как должен он смотреть на опричнину?

Да совершенно так же, как смотрели на нее Малюта Скуратов, Василий Грязной, Константин Поливанов, Роман Алферьев и иные люди их уровня. Они, надо полагать, денно и нощно молились за здравие государя царя и великого князя Московского и всеа Руси Иоанна Васильевича. Ибо без него они были — пыль, а с ним, с его защитой, вознеслись на высоты заоблачные, даже в самых дерзких мечтах не чаемые. Выходцы из старинных боярских родов и без опричнины были большими людьми, хоть и не на первых ролях. Минула опричнина, и те, кто уцелел, не попал в опалу, не вызвал царского гнева, слишком приблизившись к огню высшей власти, сохранили высокое положение. А вот для худородных, стоявших намного ниже, опричнина сыграла роль манны небесной. Только мало ее было, и частички ее сумели ухватить только самые талантливые и самые жестокие изо всех. Кому-то (как тому же Безнину или превосходному полководцу Игнатию Блудову) Россия и через несколько столетий может сказать спасибо за добрую верную службу. О ком-то слово доброго не скажешь. Но и первые, и вторые готовы были на что угодно ради сбережения опричнины и своего личного в ней положения. А служилая знать, и в опричнине занявшая главные высоты, вряд ли вызывала у них особенное уважение. Худородные были как раз «революционерами», радикалами. Им возвращение старого порядка ничего хорошего не сулило…

У нас часто говорят: «От века начальство тиранило народ, тянуло из него деньги и ничем не занималось!» Вот лучшее «оправдание» для современного начальства. Ведь если предки были сплошь никчемными руководителями страны, то нечего стыдиться потомкам, занявшим их места. Они бездельничали, так и нынешним не зазорно проводить рабочее время в праздности. Они брали взятки, так и преемникам их… Стоп! А вот неправда. Среди людей, облеченных властью в громовые времена последних Рюриковичей на престоле московском, многие были умны, деятельны, служили не за страх, а за совесть. Это было настоящее «хорошее начальство». Строгое, энергичное, умевшее не щадить себя ради дела, опытное и грозное для врагов страны. Пример полководцев и администраторов Старомосковской эпохи — великий укор для ничтожества и подлости современной российской элиты. Те были ответственны, сильны, искусны, бесстрашны, так почему среди этих сплошь мокрые курицы?

Даже опричнина, собравшая множество злодеев, не стала исключением. В ее рядах с пустейшими лизоблюдами и карателями соседствовали талантливые и энергичные служильцы. Михаил Андреевич Безнин — безусловно положительный пример подобного деятеля.

Если бы так со всеми! Но вышло иначе. Безниных в опричнине оказалось совсем мало. А вот скуратовых…

2. «Первый в курятнике». Опричнина глазами Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского по прозвищу Малюта

Для современного образованного человека самый знаменитый опричник — Малюта Скуратов. Или, вернее, Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта. Образ его порой затмевает даже самого государя Ивана Васильевича. Он стал своего рода лицом опричнины для всех тех, кто интересуется русской стариной, но никогда специально не углублялся в историю опричных учреждений.

Для кого-то Малюта Скуратов — пугало. Кто-то пускается в рассуждения о том, что это истинный патриот и лучший образец для современного сотрудника отечественных спецслужб. А кому-то видится в его личности крупный государственный деятель. Григорию Лукьяновичу приписывается множество несуществующих добродетелей, так же, как, впрочем, и множество чужих преступлений.

Сколько написано о Малюте Скуратове литературных произведений и публицистических статей! Как часто фигурирует он в исторической живописи! Сообщество академических ученых постоянно обращается к этой фигуре в научных изданиях, а народ уделил ему место в песнях.

Как часто бывает, правда судьбы Малюты Скуратова намного прозаичнее легенд, созданных вокруг его имени потомками…

Прежде всего, о нем известно до крайности мало достоверных фактов.

Вот с этого и стоит начать.

Под покровом невидимости

Бóльшая часть жизни Григория Лукьяновича сокрыта от взоров потомков. Видна только финальная ее часть, да и та — лишь благодаря опричнине. Вне опричнины он никто и ничто. С прекращением опричнины завершается и его жизненный путь: от момента, когда последние опричные учреждения исчезли, до дня, когда сгинул Малюта, прошло всего несколько месяцев. Григорий Лукьянович — порождение опричнины в полном смысле этого слова.

Источники по истории военно-служилого класса России в XVI веке в сумме своей напоминают решето с крупноячеистой сеткой. Всякий сколько-нибудь значительный «служилый человек по отечеству» не пролезает в эти большие ячейки, оставаясь лежать на дне, а служилая мелочь проходит сквозь них, как вода. Те самые разрядные книги, о которых говорилось в главе, посвященной А. Д. Басманову, непременно «зацепят» человека, хоть раз ходившего в воеводах. С большой долей вероятности они «поймают» и дворянина, дослужившегося до уровня воинского головы. А уж те личности, коим удалось получить «думный» чин — т. е. попасть в Боярскую думу в качестве боярина, окольничего, думного дворянина, — обязательно будут хотя бы раз-другой упомянуты в разрядах, летописях или дипломатических документах. Весьма возможно, несколько слов о них отыщется в трактате какого-нибудь иностранца. Скорее же всего их имена прозвучат в разных источниках многое множество раз.

Так, столп царства, великий полководец, князь и боярин Иван Федорович Мстиславский постоянно играет ведущие роли в театре разрядных книг, государственных и церковных летописей; пишет о нем английский торговый агент Джером Горсей, называют его и другие иноземцы, оставившие записки о «Московии». То же самое можно сказать о вельможах из родов князей Бельских, князей Шуйских, князей Голицыных или, скажем, старинного боярского семейства Шереметевых. Тут на каждую личность приходятся десятки упоминаний: известна родня, скорее всего известно время и обстоятельства свадьбы (свадеб), можно с высокой точностью определить время рождения, и, конечно, в подробностях видна служба.

Григорий Лукьянович Скуратов… тоже Бельский, да не тот, не из князей, чей род восходит к великому князю литовскому Гедимину. Ни один из источников не содержит ни слова, ни полслова о его карьере прежде опричнины. До думных чинов ему далеко, как до планеты Сатурн. На воеводских постах он не бывал. Возможно, в каких-то незначительных походах его использовали как воинского голову (такое назначение могло затеряться в источниках), но и это — всего лишь возможно. Ведь столь же вероятно и другое: даже до уровня армейского головы, какого-нибудь стрелецкого сотника Григорий Лукьянович не дотянул.

Итак, еще раз: о службах Малюты нет никаких свидетельств. Между тем в соответствии с традициями русского государственного уклада, все дворяне обязаны были служить с юношеских лет и до самой смерти. Если, конечно, их не подкосит тяжелая болезнь, ранение, увечье. Скуратов точно служил, в этом нет никаких сомнений. Но ни до чего существенного не дослужился.

В начале 1550х годов было составлено два очень важных документа, дающих сведения о высшем слое русского дворянства. Это, во-первых, «Тысячная книга». Туда попали имена тысячи семидесяти служильцев-дворян, которым собирались дать земельные участки недалеко от Москвы. И, во-вторых, «Дворовая тетрадь». Туда записывали тех, кто служил в составе государева двора или, как тогда говорили, «по дворовому списку». В число избранной тысячи Григорий Лукьянович не попал. А вот к государеву двору он был приписан вместе с двумя братьями — Третьяком и Нежданом — как провинциальный «сын боярский» (т. е. рядовой дворянин), служивший «по Белой».{315}