Главные люди опричнины. Дипломаты. Воеводы. Каратели. Вторая половина XVI века - Володихин Дмитрий Михайлович

Далее в частных разрядных памятниках можно найти следующий текст: «И в те поря по государеву приказу приехал от дворовых воевод Михайла Безнин и учал говорити от воевод Ивану Черемисинову: “Прытко будет с полоцкими людьми дело, и они бы делали ранее, а не будет дела, и они бы розъехалися и государевым делом промышляли, а государевой рати про што без дела томитца”. И Иван Черемисинов Михайлу Безнину говорил: “Вы де молотцы молодые, смышляете битися, и ты поедь прочь, а дай нам с Лукашем поговорити о крестьянской крови, штоб кровь крестьянская не пролилась, про што пролитися крови крестьянской, нечто бы дело зделалось без крови”»{295}. Таким образом, создается впечатление, что мудрый Черемисинов одернул не в меру горячего Безнина, к тому же унизив его званием «молодца молодого» по сравнению с собой, старшим. Но, как уже говорилось, в том походе Безнин получил полное одобрение государя и в виде особой милости был отправлен как гонец с известием о падении Полоцка. Учитывая этот факт, возвеличивание Черемисинова, к тому же идущее за счет унижения Безнина, который действовал по воле командования и самого царя, выглядит неестественно. В летописном варианте всё иначе. Длинная ремарка Черемисинова полностью отсутствует, а значит, молодцом выглядит именно Безнин: он явился, чтобы поторопить не слишком ретивого коллегу и произвести на литовских дипломатов впечатление своей решительностью{296}. Роль переговорщиков выделена столь отчетливо и характер их действий передан столь подробно, что это заставляет предполагать в одном из них автора заготовки, превратившейся затем в летописную повесть. С этой точки зрения гораздо более вероятным автором является Михаил Безнин, а не кто-то из рода Черемисиновых, ведь именно Безнин выставлен в выгодном свете. Но Черемисиновы, составляя или редактируя какой-то частный разрядный памятник, могли вписать туда несколько фраз от имени одного из представителей семейства, исправляя негативное впечатление от его деятельности. К тому же Михаил Андреевич — человек «книжный». В будущем он станет книгохранителем Иосифо-Волоцкой обители. Историки замечали у него особый литературный стиль и «писательский темперамент» — даже в тех случаях, когда он составлял деловые документы. Такого человека логично поставить на роль автора текстовой заготовки для царской летописи о полоцких событиях.

И Безнин, и его родственник Алферьев неоднократно назначались на воеводские должности в опричнине, особенно Михаил Андреевич. Однако карьеру они сделали в основном по административной и дипломатической части. Так вот, по всей видимости, вмешавшись в ход переговоров под стенами Полоцка, Михаил Андреевич вытащил из пруда золотую рыбку. Иван IV, возглавлявший войско, оценил его слова. Оценил из-за отважного стремления «пить смертную чашу» с неприятелем — как тогда говорили. И сделал впоследствии Безнина одним из крупнейших деятелей опричнины.

Ворвавшись с несколькими фразами в поворотный момент военной истории России, великий честолюбец положил основание своей карьеры. На протяжении всей Ливонской войны у Московской державы не было ни одного столь же крупного успеха, как взятие Полоцка. Иван IV не без оснований видел в этой победе личный триумф: он присутствовал в войсках, он лично руководил операцией от начала и до конца. Многие люди, запомнившиеся ему по «Полоцкому взятию», впоследствии высоко взлетели на лестнице военных чинов…

Безнин, как видно, чувствовал особое значение происходящего. И он сделал рискованный ход: ведь могли засмеять, пристыдить, а то и наказать. Но Михаил Андреевич не прогадал. Государь видел его. Государь одобрил его. Государь запомнил его, а потом приблизил к себе…

В фаворитах

Безнин служил в опричнине с года ее основания. И в первом же походе опричного корпуса (под Болхов, осенью 1565 года) он числится вторым воеводой опричной рати, шедшей из Белева, затем он появляется под Калугой осенью 1567 года — вторым воеводой передового полка{297}. Явный взлет карьеры! В 1569 году он поднимается еще выше: его назначают вторым воеводой в большом полку на Туле «после отходу опришнинских больших воевод». Через два года Михаил Андреевич отстраивает городские укрепления Москвы после великого пожара, разожженного крымцами Девлет-Гирея. А в 7080 (скорее всего, с весны 1572-го) году он уже стоит первым воеводой в Нарве-Ругодиве, что для человека его социального уровня — за пределами мечтаний.{298}

У государя он, что называется, «в приближении». Знаком царской милости стало пребывание Михаила Андреевича на двух свадьбах высших людей царства. В 1573 году русский ставленник в Ливонии Магнус берет в жены девицу из рода удельных князей Старицких — государевой родни. А в 1580 году сам Иван IV женится на Марии Нагой. И там и там Безнин — желанный гость. Он присутствует на торжествах «без чинов», в окружении людей на два порядка более знатных.

Стоит напомнить, кем он был без опричнины, кем он был до опричнины: воинский голова, есаул. Иначе сказать, фигура малозаметная. А тут — такое возвышение!

Это очень деятельный, энергичный человек. Не боится службы, готов закатать рукава, когда надо, а если потребуется — выйти в поход против любого неприятеля. Для него страшнее остаться на задворках службы. Побыв кем-то на высотах власти, вновь оказаться никем, лишиться доступа к великим делам правления…

Люди бесталанные выпрашивали у царя хотя бы разовое почетное назначение на воеводский пост, чтобы повысить тем самым статус рода — ведь имя назначенного навсегда останется в разрядных книгах, и потомки смогут на что-то претендовать, поминая предка-воеводу! В отличие от подобного живого балласта Безнин в армии ценится. Его ставили на воеводские посты много раз. Причем ставили на ответственных направлениях, против сильного врага, прежде всего татар. Его должности пахнут битвами, порохом, кровью. Это не человек свиты. Это серьезный военачальник.

Чин следовал ему и на другом поприще. Михаил Андреевич становится видным дипломатом. По поручению царя он исполнял важную работу.

Так, в 1577 году Безнин вел переговоры о сдаче ливонского города Невгина, в 1583 году он встречал английских послов. В том же 1583 м вел переговоры о размене пленных с послами Речи Посполитой, а двумя годами позднее, в составе «великого посольства», ездил для заключения перемирия с Речью Посполитой (это было уже после кончины Ивана Грозного).

После отмены опричнины его положение в армии изменяется к худшему. В январе 1573 году царь посылает его на штурм «пролома» в стене Пайды вместе с другими именитыми опричниками, а затем оставляет в небольшом завоеванном городе вторым воеводой{299}. Вскоре его переводят в ту же Нарву, где он недавно был первым воеводой, на роль… четвертого (!) воеводы.

Но уже в августе 1573 года Михаил Андреевич вернется в Пайду в чине первого воеводы{300}. Позднее оказался на воеводстве в Зубцове. В дальнейшем он сохранял положение воеводы на протяжении всего царствования Ивана IV (хотя многие опричные воеводы скатились до статуса голов), использовался как военачальник довольно часто, но самостоятельными соединениями ни разу не командовал. Его «потолок» — пост второго воеводы большого полка в октябре 1580 года, во время неудачного похода к Великим Лукам{301}. Что можно сказать по этим данным? Безнина ценили как военачальника и после опричнины, хотя выше определенного уровня ход ему был закрыт даже при самом покровительственном отношении со стороны государя.