Драконий перстень - Георгий Григорьянц

Лукулл крикнул:

– Ты властолюбивый и алчный мерзавец, Помпей!

– Я расчетлив и справедлив, а ты, – Гней насмешливо посмотрел на соперника, – сражался с театральными и призрачными царями. Мне же предстоит борьба с настоящим врагом, научившимся воевать на неудачах. Жаль тебя: печальный финал военной карьеры.

Марций, Глабрион и Кассий от удивления раскрыли рты. Лукулл, зло прикусив язык, сверкал глазами. Наконец, гневно ответил на словесные удары соперника:

– Помпей, ты пришел сражаться с тенью войны! Подобно стервятнику, набрасываешься на убитых чужою рукой: приписал себе победы над Серторием, Лепидом и Спартаком, принадлежащие Метеллу, Катулу и Крассу! Неудивительно, что, примазавшись к победе над беглыми рабами, теперь стараешься присвоить славу армянской и понтийской войн!

Помпей скептически произнес:

– Твое тщеславие не имеет меры, твоя скромность сродни лицемерию, а твоя глупость вызывает презрение.

– Ты настоящая дрянь!! – закричал Лукулл. – Хочешь незаслуженно прославиться благодаря моим успехам?!

– У тебя, Лициний, и заслуг-то нет. Не пленил ни Митридата, ни Тиграна. Вот я заслужу триумф! Таковы воля богов и предначертание судьбы! Можешь свои неудачи приписать злому року, тяготеющему над тобой.

– Я захватил самую укрепленную крепость на земле – Тигранакерт! – задыхаясь, кричал Лукулл.

– Ты нарушил закон и позволил самовольное вторжение в Армению! – грозно парировал Помпей.

– Благодаря моей доблести и твердости римский народ получил богатства Востока… – бушевал старый командующий.

– Благодаря мне Рим достигнет всемирного владычества! – высокомерно отозвался Помпей.

После этих слов Лукулл осекся и замолчал. Он задыхался, его жутко трясло. Кассий, не мешкая, положил перед ним свиток – начертанный на пергаменте публичный акт передачи дел. Лициний, кипя от злобы, взял бронзовое перо, обмакнул в чернильницу и подписал. Затем, сняв с пальца правой руки фамильный перстень-печать, обмакнул его в чернила и поставил оттиск. То же самое сделали Марций и Глабрион. Помпей с видом победителя, высокомерно посмотрев на присутствующих, тоже подписал документ и поставил печать: дело сделано, римские законы соблюдены. Брови Лукулла поползли вверх, когда он увидел на левой руке Помпея перстень с красным камнем:

– Гней, этот перстень… – Лукулл трясущейся рукою указывал на необычное кольцо.

– Красивый, правда?

– Откуда он у тебя?..

– Надеюсь, что он волшебный, – как бы в шутку сказал Помпей.

– Несомненно, это так! – Внимание Лукулла переключилось на артефакт. – Я коллекционирую магические вещи и чувствую, что перстень из их числа.

– Что ж! – Помпей был доволен собой. – Боги, внимая моим молитвам, наградили меня чудесными дарами.

– Тебе, Гней, придется столкнуться не только с варварами, жестко защищающими свою землю, но и с магией.

– Не страшно! Я привез много специалистов по магии и не боюсь вражеской армии. – Желая закончить этот разговор, Помпей вдруг сказал: – Знаешь, Лициний, у меня есть мечта: заложить в Риме сад, подобно твоему, но роскошнее и больше. Желаю удачи!

Лукулл, подавленный и усталый, развернулся и вышел из палатки. За ним последовали Марций и Глабрион.

Проводив их холодным взглядом, Помпей произнес:

– Кассий, пошли сообщение моему другу Цицерону. Пусть убедит сенат не давать триумф Лукуллу.

Глава 18

Армия Помпея пошла на юг, вступив в пределы царства Каппадокия. В ее обозе среди торговцев и маркитантов, ученых и магов, находился царь Ариобарзан I со свитой. Ставленник Рима, он при первой же опасности для своей особы сбегал к покровителям, прося помощи в освобождении Каппадокии, которая подвергалась нападению со стороны тиранов (Митридата и Тиграна). И Рим помогал, а потом сенат уговаривал монарха вернуться и править, даже принимал специальные постановления, в которых указывалось, что Ариобарзан имеет более других право на власть в царстве. Несколько лет назад Митридат, прогнав легионы Лукулла, захватил царство Ариобарзана и воцарился в столице Мазаке. Разграбив город и найдя все тайники Филоромана29, он ушел обратно в Понт, но трусливый Ариобарзан не хотел возвращаться, пока ему не дадут армию – не менее десяти легионов.

…Помпей, пообедав и отдохнув, приказал Ариобарзану явиться в его палатку. Просматривая донесения, полководец услыхал шорох. Он обернулся. Занавески, закрывающие вход, покачивались. Ткань чуть-чуть приоткрылась, и в щели возник глаз. Рука Помпея потянулась к клинку. Короткий легкий меч гладиус (мягкий в сердцевине, но твердый снаружи) военачальник носил при себе всегда. Теперь в отверстии появился большой орлиный нос. Помпей бесшумно достал из ножен меч и, крадучись, приблизился к пологу. Он уже занес клинок для нанесения удара, как появилось круглое лицо Ариобарзана. Шныряя глазками по сторонам, царь уставился на занесенный над его головой меч, готовый опуститься в любой момент, и зажмурился от ужаса. Помпей, узнав монарха, тоскливо вздохнул и, вложив оружие в ножны, укоризненно произнес:

– Ариобарзан! Чуть тебя не пришиб. Заходи!

Полог палатки открылся, длинный нос почуял, что опасность миновала, и толстый, небольшого роста человек нерешительно вошел, озираясь по сторонам:

– Помпей Великий, ты звал меня!

– Я освободил твое царство, ты можешь занять трон и править во благо своего народа.

– О Помпей Великий, армия Митридата у порога! Тридцать тысяч понтийских головорезов стоят на моей границе.

– Ариобарзан, бояться нечего! Тебя защищают десять легионов во главе со мной… Вот что… Нам надо кое-что обсудить! – Помпей заговорщически взглянул на покрасневшее лицо царя.

– О покровитель, я весь – внимание.

Толстому монарху с красивой римской прической и диадемой на голове было не по себе: никак не удавалось обрести душевное равновесие. Он привык много есть, много спать, кормить рыбок, и все это должно было происходить в строго определенное время. А тут… Увы, ни рыбок, ни расписания. Настроение царя было неважным. Помпей продолжил:

– Все знают, что ты чеканишь самые красивые в мире монеты. Хочу поручить тебе чеканку серебряного денария с моим изображением в профиль.

– О-о! – протянул царь, на лице которого появилась слабая улыбка; в горле пересохло, захотелось пить.

– Сейчас покажу рисунок монеты. Все придумал сам! – С этими словами Помпей отошел к письменному столу и стал искать вощеную дощечку.

Ариобарзан заметил столик с серебряными кувшинами и кубками. Тут же стояла ваза тончайшего александрийского стекла и золотые блюда, в которых весьма аппетитно были разложены финики, виноград и другие фрукты. Осторожно, чтобы не тревожить хозяина, он стал бесшумно продвигаться в направлении этого столика. Подойдя ближе и с жадностью посматривая на великолепные плоды, Ариобарзан неуклюже потянулся обеими руками за кувшином с вином и кубком, но, чтобы достать их, пришлось оторвать от пола левую ногу, грациозно отодвинув ее назад. Стоя на одной ноге, монарх не удержал равновесия и рухнул на столик, повалив с него и великолепные блюда, и фрукты. Раздался оглушительный звон металла и битого стекла: посуда и лакомства грохнулись на пол, вино разлилось, а ваза превратилась в искрящиеся осколки, которые разлетелись по всей палатке.

Помпей в испуге обернулся, влетела встревоженная стража, перепуганные секретари столпились у входа. Зрелище было забавным: голова Ариобарзана с золотой диадемой лежала на столике для фруктов, руки, унизанные