Неоновые Боги (ЛП) - Роберт Кэти

— Делай то, что тебе нужно. Я буду ждать.

Несмотря на то, что я хочу поторопиться, я знаю, что не смогу заснуть, пока не проверю все входы и выходы на первом этаже должным образом. Особенно теперь, когда Персефона здесь, доверяя мне свою безопасность. По всем правилам, это знание должно было бы добавить веса моим плечам, но я просто чувствую себя странно комфортно. Как будто так и должно было быть. Для меня это не имеет никакого смысла, поэтому я выбросил это из головы.

Я останавливаюсь в комнате охраны, чтобы пообщаться со своими людьми, но, как и ожидалось, ничего нового сообщить не могут. Какой бы ход ни сделал Зевс, его еще предстоит увидеть, но вряд ли он сделает это сегодня вечером.

У меня будет время сделать еще один шаг, но я не решаюсь это сделать. Еще нет, не сейчас, когда все так хорошо складывается с Персефоной. Лучше дать всему немного закипеть и посмотреть, что сделает Зевс, прежде чем мы сделаем что-нибудь еще.

Оправдание кажется чертовски неубедительным, вероятно, потому, что так оно и есть. Мне все равно. Я отгоняю эти мысли и возвращаюсь в свою комнату. Я не уверен, чего ожидаю, но это не значит, что я найду Персефону в своей постели, крепко спящей.

Я стою и смотрю, позволяя сцене накатывать на меня волнами. То, как она свернулась калачиком на боку, одеяла прижаты к груди свободным кулаком. Ее волосы уже спутанной массой рассыпались по подушке. Как она находится спиной к тому, что было на моей стороне кровати прошлой ночью, как будто она просто ждет, когда я присоединюсь к ней и обниму ее своим телом.

Я потираю большим пальцем грудину, как будто это облегчит боль там. Заманчиво присоединиться к ней в постели прямо сейчас, но я заставляю себя подойти к шкафу, раздеться и направиться в ванную, чтобы выполнить свой ночной ритуал.

Она точно там, где я ее оставил, когда я возвращаюсь, и выключаю свет, устраиваясь под одеялом. Может быть, я придаю этому слишком большое значение. Она заснула, но уже сказала, что не очень любит обниматься. То, что она здесь, еще не значит, что это приглашение…

Персефона тянется назад и хватает меня за руку. Она отползает назад ко мне, притягивая меня ближе, останавливаясь только тогда, когда мы соединяемся от туловища до бедра. Она тянет мою руку вверх, чтобы завернуться в одеяло у себя на груди, и сонно вздыхает.

— Спокойной ночи, Аид.

Я моргаю в темноте, больше не в силах отрицать тот факт, что эта женщина необратимо изменила мою жизнь.

— Спокойной ночи, Персефона.

Глава 20Персефона

Проходит день, потом другой, неделя перетекает в следующую. Я провожу свои дни, попеременно зацикливаясь на том, когда Мать и Зевс сделают свой ход, и погружаясь в отвлечение, которое предлагает жизнь с Аидом. Каждая комната — это новое исследование, содержащее тайну, которую я храню близко к сердцу. В каждом укромном уголке и щели есть полки, заполненные книгами с корешками, выцветшими от многих перечитываний. Я завоевываю по одной комнате в день, растягивая это путешествие, чувствуя, что становлюсь все ближе и ближе к тому, чтобы узнать человека, которому принадлежит это место.

Несколько раз в неделю мы посещаем зимний рынок, и Аид позволяет мне тащить его за собой, как любимую мягкую игрушку, пока я исследую его. Он также начал показывать мне другие скрытые сокровища, которые может предложить нижний город. Я вижу десятки колон, каждая из которых изображает уникальную сцену, связанную с бизнесом, который они поддерживают. Я никогда не устаю от того, как выражение его лица меняется от настороженного до немного благоговейного, когда он понимает, как сильно я ценю эти переживания. Я чувствую, что это позволяет мне лучше узнать эту часть города, да, но также и человека, который им управляет.

А ночи? Мои ночи наполнены тем, что я узнаю его совершенно по-другому.

Я закрываю книгу, которую читала, и смотрю на него. Он сидит по другую сторону дивана со стопкой документов и ноутбуком. Если я немного присмотрюсь, то почти смогу притвориться, что мы нормальные люди. Что он взял свою работу на дом с собой. Что я вполне довольна тем, что являюсь домохозяйкой или каким-то другим ярлыком, соответствующим моему нынешнему статусу.

— Ты там довольно напряженно думаешь, — говорит он, не поднимая глаз.

Я верчу в руках книгу.

— Это очень хорошая книга. Настоящая загадка. — Мой голос звучит совсем неубедительно.

— Персефона. — Серьезность в его тоне требует ответа. Правдивого ответа.

Слова всплывают прежде, чем я успеваю их обдумать.

— Ты не отвел меня снова в свою сексуальную темницу.

— Это не секс-темница.

— Аид, это само определение сексуальной темницы.

На этом он, наконец, откладывает свой ноутбук в сторону и уделяет мне все свое внимание. Его. брови сходятся на переносице.

— Мы хорошо проводили время.

— «Хорошее время» едва ли охватывать все это. Мне нравится исследовать твой дом и нижний

город. Мне нравится исследовать тебя. Мои щеки пылают, но я включаюсь. — Но ты сказал, что хочешь, чтобы люди относились к нам серьезно, и как они могут относиться к нам серьезно, если ты не относишься ко мне так, как они ожидают от тебя?

— Я не хотел делить тебя с вуайеристами из верхнего города. — Он говорит это так просто, как

будто не сбрасывает бомбу. Аид стягивает с меня одеяло, под которым я свернулась калачиком, и бросает его на пол.

— Хотя ты права. Возможно, они еще не шевеляться, потому что мы их не заставляли.

Я немного таю от ощущения его руки, сжимающейся вокруг моей лодыжки. С ним всегда так. Я продолжаю ждать, когда интенсивность спадет, когда свободный доступ друг к другу стирает блеск секса друг с другом. Этого еще не произошло. Во всяком случае, последние пару недель заставили меня хотеть его еще больше. Я, как собака Павлова. Он прикасается ко мне, и я мгновенно начинаю желать его.

О чем мы говорили?

Я мысленно встряхиваюсь и пытаюсь сосредоточиться.

— Мы пытаемся заставить их действовать?

— Мы пытаемся причинить им вред. Или ему, по крайней мере. — Аид скользит рукой по моей икре, чтобы зацепить сзади за колено и притянуть меня к себе на диван. Мы поднялись прямо

в его комнату после ужина в очаровательном маленьком ресторанчике дальше по улице, так что я все еще одета в одно из кокетливых платьев, которые Джульетта собрала для меня. Судя по тому, как Аид с жаром окидывает меня взглядом, ему еще больше нравится, когда он обхватывает мою верхнюю часть бедер.

— Покажи мне.

Я трясущимися руками опускаю руку и приподнимаю платье, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы он мог заглянуть под него.

Аид поднимает брови.

— Посмотри на себя, ты носишь трусики, как хорошая девочка.

— Да, ну, иногда мне нравится дразнить.

Я поднимаю юбку до талии и оттягиваю трусики в сторону. Не имеет значения, что Аид видел и целовал каждый дюйм моего тела. Это кажется порочным — делать такое, и ходить на грани этого чувства — зависимость, от которой я не уверена, что когда-нибудь избавлюсь. Я не могу думать об этом сейчас, не могу думать об этом после.

После того, как закончится зима. После того, как я обрету свободу. После того, как я навсегда уйду из жизни Аида.

Он притягивает меня еще на несколько дюймов ближе и наклоняется, чтобы устроиться между моих раздвинутых бедер. Один взгляд, и я снимаю трусики и приподнимаюсь на локтях. Аид прижимается открытым ртом к шелку поцелуем. Я хнычу.

— Боги, это так приятно.

Похоже, он не заинтересован в том, чтобы убрать мои трусики с дороги, медленно прорабатывая меня через ткань, делая меня мокрой и скользкой. Только когда я тяжело дышу и борюсь с собой, чтобы не приподнять бедра, он поднимает взгляд.

— Завтра у нас будет вечеринка

— …вечеринка.

— Мм-хм. — Он, наконец, наконец-то прижимается носом к трусикам, отодвигая их в сторону и

медленно, тщательно целует мою киску.