Ангел в темноте - Юлия Лешко

– Что это, Леша?

Найденов вздохнул:

– Это, Ленка, нервы мои не выдерживают.

Потом добавил:

– Вообще-то это бутылка с минералкой лопнула, я ее в морозилку положил. Ты же любишь, чтобы холодная…

Лена еще долго лежала без сна, глядя в потолок и нежно улыбаясь своим грешным и праведным мыслям.

На следующий день у Лены снова был утренний эфир. Маринка Карасева заболела, а они работали только парами: Марина и Олег Звягин, Елена и Володя Морозов, Диана Бурцева и Сережа Калиновский. Пары подбирали тщательно, как космонавтов в полет на Марс. Смешливая Маринка все время пикировалась с Олегом, они были как бы вечные противники в споре: «Мужчина и Женщина. Кто виноват, и что делать?» Диана и Сережа, наоборот, работали в одном ключе – оба такие дельные, цельные, интеллектуальные. А Лена и Володя брали душевностью, особой доверительной интонацией, неподдельной симпатией друг к другу и зрителям. Елена знала, что на ее имя приходит больше всего редакционной почты. Какие-то ей отбирали, специально готовили для эфира, большинство же посланий острозубые редактриски комментировали так: «Лен, тут к тебе обратно сватаются… Ты как, согласная?»

Она встала очень рано («как на утреннюю дойку» – вспомнила она Лешину обычную в таких случаях шутку). Алексей, конечно, еще крепко спал. Она нежно поцеловала его в щеку, но он даже во сне чуть-чуть нахмурился.

Лену у подъезда уже ждал студийный микроавтобус, она запрыгнула в него, привычно согнувшись, поздоровалась с теми, кого подобрали раньше, и «рафик» понесся по пустынным в такую рань улицам.

Все было как обычно, разве что парикмахерша Света предложила Елене новую прическу, несколько меняющую ее привычный облик. После того, как Светлана закончила, Лена взглянула на себя критически, но осталась довольна: затянутый на самой макушке узел удлинял шею, делая ее чем-то похожей на балетную Кармен, завитая прядь спускалась к плечу. «Очень актуальный в свете последних событий образ», – иронически подумала она о самой себе и, вполголоса напевая «Любовь – дитя, дитя свободы…», направилась к «трехсотке».

Когда Елена услышала голос Бориса, звучащий в студии, она почти не удивилась:

– Лена, вы любите спорт?

Так, она постарается вести себя с ним так же, как и с обычным зрителем. Профессионал она, в конце концов, или зачем? Лена привычно улыбнулась и доброжелательно подтвердила:

– Да, разумеется! Я, между прочим, КМС по художественной гимнастике и очень этим горжусь!

– Правда? А как вы относитесь к автогонкам?

Вот тут уж она просто рассмеялась, вспомнив его желтенький «болид»:

– Смотря к каким. Если это Формула-1, то положительно, а если по городу – то не очень.

Борис не унимался:

– Сегодня на улице Бельского, в семнадцать ноль-ноль по местному времени, возле дома номер 83 стартует тренировочный заезд местной команды Феррари!

Володя Морозов, хорошо знавший, где живет Лена, неодобрительно посмотрел на свою соведущую, которая не смогла сдержать совершенно неуместного заливистого девчачьего смеха, и обратился к невидимому собеседнику:

– Неужели именно по этому адресу?

Борис невозмутимо продолжил:

– Да, там дорога хорошая, городского транспорта нет. Я приглашаю прекрасную половину «Доброго утра» принять активное участие…

Но Лена уже взяла себя в руки и, мило улыбаясь, ответила:

– Спасибо за интересный звонок, мы со съемочной группой «Доброго утра» обязательно постараемся…

А сама подумала: «Ну, хватит, Елена Сергеевна, покатались немного и ладно. Приехали…»

Елене и в голову не пришло, что дома, именно на словах «мы постараемся» ее давно уже бодрствующий муж Алексей Александрович выключил телевизор.

Лена приехала домой после утренней передачи очень быстро, нигде не задерживаясь. А ведь телецентр такое место, из которого невозможно уйти, двадцать раз не остановившись, не перекинувшись со знакомыми хоть парой слов, не узнав последние новости.

Взлетела, как птица, на третий этаж…

Алексей был на кухне, уже одетый для выхода на улицу допивал чай.

Запыхавшаяся Елена спросила, с виноватой нежностью глядя на него:

– Ты чего сегодня так рано собрался? Какая у тебя пара?

Найденов ответил, ополаскивая чашку и аккуратно, как-то слишком – будто для натюрморта – аккуратно ставя ее на полку:

– А у меня сегодня нет пары.

Потом повторил, явно «со значением»:

– Нет пары… – и пошел в прихожую.

Лена поняла, что происходит что-то важное, что-то плохое, и торопливо пошла вслед за ним.

Алексей остановился, снимая с вешалки плащ:

– Холодает…

Сделал паузу. Посмотрел на нее – не то сердито, не то с жалостью:

– Лен, я поживу у мамы пару недель, ты пока разберись с… чувствами. Я буду… ждать.

Елена не знала, как поступить. Держать за рукав? Броситься на шею? Опять просить прощения? За что? Ей-то казалось, что все уже кончилось – видит Бог, не начавшись, – и в доме должен наступить мир, прежний покой, доверие. Слезы комком встали в горле. Хотела что-то сказать – и не смогла. Только слабый писк прозвучал, смешной и нелепый.

Но Алексей подошел к ней, легонько, как-то мельком поцеловал в щеку и вышел, осторожно закрыв за собой дверь.

Лена вернулась на опустевшую кухню, устало опустилась на стул и заплакала.

Желтенький «зэп» несся по улицам, такой же веселый, как и его водитель, легко обгоняя своих собратьев, по возможности вписываясь в «зеленую волну» и эффектно затормозив только возле дома Елены. Борис посмотрел на окна и понял, что не знает, на какую сторону выходят Еленины. И все же посигналил: «Если услышит – судьба»…

«Ну, конечно, он! Кто бы еще такой сигнал себе догадался поставить», – подумала Лена, услышав хрипловатую музыкальную трель. Отбросила в сторону толстый дамский журнал, в котором только что прочитала, воодушевившую было ее, фразу: «…самыми прочными считаются браки, если разница в возрасте партнеров составляет пятнадцать лет. При этом непринципиально, кто из них – муж или жена – старше».

Лена осторожно выглянула в окно: так и есть, «Феррари» и его пилот. Она кинула взгляд на часы – ровно семнадцать ноль-ноль. А вдруг как раз сейчас вернется простивший ее и соскучившийся Леша? Придет, а ее нет? Пару секунд она постояла в замешательстве, а потом решительно сняла с плечиков плащ: вечера теперь прохладные. Лицо, отразившееся в зеркале, ей не понравилась – уж очень засияли глаза.

В городе – осень, но уличные кафе еще долго, не меньше месяца будут стоять на улицах, радуя глаз яркими зонтиками над пластиковыми столами. Вот и хорошо. Ну, присели за столик под зонтиком двое. Сидят, пьют кофе, разговаривают у всех на виду. Телезвезда и ее молодой коллега, будущий журналист. Разве им не о чем поговорить?

Им было о чем поговорить. Они уже обсудили последний эфир, Еленину прическу и выходку Бориса, прогулянные им же три пары. Какие именно пары прогулял Борька, обсуждать не стали, и слава Богу… Зато в подробностях проанализировали реальный шанс потерять стипендию и личные качества старосты группы Вити Мокрицына («Хуже всего, когда человек похож на свою фамилию! – категорично высказался Борька. – А этот – прямо иллюстрация в толковом словаре»). Елена вспомнила, что в их времена старосту группы выбирали, а не назначали сверху, и что у них был хороший староста, понимающий. Он сейчас в Германии живет. Женился там, бизнес у него какой-то мелкий…

Да, в наше время… У них оно другое.

Лена посмотрела на Бориса с улыбкой и спросила:

– Сколько тебе лет, Борис?

Он укоризненно покачал головой:

– Вопрос о возрасте считаю риторическим, а потому на него не отвечаю. Ни-ко-му! И не задаю, кстати, тоже.

Елена сказала, немного испытующе глядя на парня:

– Мне двадцать восемь.

На подвижном, изменчивом лице Бориса мелькнуло («Да-да, милый!» – подумала, заметив это, Лена) удивление, но он быстро нашелся:

– Я сразу подумал, что мы ровесники!

Лена даже рассмеялась:

– Борька, врешь!

Борис, с видом бывалого, умудренного долгой жизнью человека изрек:

– В армии, особенно в десанте, где я имел честь служить, год за два идет, а иногда – за три.

– Ты отслужил в армии? Что, не поступил в первый раз? – предположила Лена.

Борис отрицательно покачал головой:

– И не пытался. Ну, какой журналист в семнадцать лет? Жизни не знает, общаться тоже, в общем, не умеет. Нет уж, я сначала школу жизни немножко прошел, а потом – в университет.

Неожиданно для Лены он наклонился и поцеловал ее руку, лежащую на столе. Женщина вздрогнула: нежное прикосновение было совсем легким, но если бы ее сейчас заставили встать и уйти, она не смогла бы сделать и шага на своих, наверное, отнявшихся ногах. А Борис, то ли в самом деле не заметив ее волнения, то ли так замечательно владея собой, продолжил как ни в чем не бывало:

– Я после второго курса на заочное переведусь – пойду работать. Может, к вам на ТВ возьмут, в спортивную редакцию, но скорее всего на радио – меня уже сегодня там ждут с руками и ногами…