Белинда - Энн Райс

— Это вовсе не страх, — со слезами в голосе ответила Белинда. — Просто иногда… иногда мне очень грустно.

На следующее утро Белинда была в прекрасном расположении духа. Всю неделю мы ходили на концерты, в кино и на спектакли. По вечерам мы ужинали при свечах в маленьких ресторанчиках, а по утрам встречали восход солнца на берегу. И в камине всегда горел огонь, так что наше жилище пропахло дымом.

А еще мы много разговаривали.

Я рассказал ей о доме в Новом Орлеане, о том, что превратил его в некое подобие музея, причем скорее от бессилия, чем из соображений здравого смысла. Мои бывшие жены никогда там не бывали, так же как, впрочем, и друзья, за исключением моего старого приятеля актера Алекса Клементайна, который хорошо знал мою мать.

Я даже чуть было не открыл ей свою тайну. Чуть было не рассказал, что писал книги под именем своей матери. Но в последний момент все же сдержался. Сам не знаю почему. Алекс определенно был прав относительно таких вещей.

Она сказала, что дом в Новом Орлеане может стать идеальным убежищем.

— Всему свое время, — ответил я.

К тому моменту, как мы решили вернуться, картина «Белинда в кафе „Флора“» была закончена.

18

— Ничего не понимаю, — сказал я. — Я думал, ты захочешь с ним познакомиться. Он не только очень известный, но и совершенно очаровательный человек. А кроме того, он мой лучший друг.

— Не сомневаюсь, что он потрясающий. Я видела его по телевизору, я видела его в кинофильмах, но мне не хочется туда идти, — заявила Белинда и уже на повышенных тонах добавила: — А вот куда мне действительно хочется пойти, так это на концерт. Я тебе уже говорила. И вообще, если ты терпеть не можешь рок-концерты и отказываешься составить мне компанию, то пожалуйста, я и одна могу сходить.

— Твоя затея мне не слишком нравится. Я не желаю, чтобы ты туда ходила. И вообще, раньше ты такого не делала.

— А я хочу! Послушай, мне уже шестнадцать!

— Ты сердишься, что я иду на обед с другом?

— С какой стати я должна сердиться!

— Послушай, ты отказалась пойти на прием в музее, ты улизнула из дому, когда Энди устанавливал скульптуру в саду, ты вечно запираешься в своей комнате, когда приходит Шейла. Ты никогда не снимаешь трубку, если вдруг зазвонит телефон. И сейчас речь идет об Алексе, одном из выдающихся киноактеров в истории кинематографа, а ты даже не соизволишь…

— И что, к черту, ты собираешься сказать всем этим людям?! Что я твоя племянница из Канзас-Сити, которая приехала ненадолго погостить? Боже мой, Джереми, включи хоть ненадолго голову! Ты прячешь свои лучшие работы в своей чертовой мастерской и в то же время хочешь демонстрировать меня перед своими друзьями!

— Но в том-то и дело, что Алекс Клементайн — единственный человек, которому не надо ничего объяснять. Алекс никогда не выдает чужих секретов. Он только что написал целую книгу, где ты не найдешь ни одного лишнего слова о знакомых ему людях.

Но зато он вовсю треплется за обедом и во время коктейлей! «Вы бы только видели ту малолетку, что Джереми подцепил в Сан-Франциско! Да-да, именно Джереми». Ну а если я попрошу его никому не говорить?

— Иди без меня…

— Послушай, — начал я. — Ты же так интересуешься кино и…

— Фильмами, Джереми. Фильмами, а вовсе не миром кино и тем более кинозвездами.

— Ладно, пусть фильмами. Но он столько всего знает о фильмах! И вовсе не сплетни из раздела светской хроники. Он работал с лучшими из лучших. Стоит только его разговорить…

— Я не пойду, Джереми!

— Ну и оставайся! Но не вздумай пойти на свою чертову рок-фигню! Не хочу, чтобы ты туда ходила! Не хочу, чтобы ты встречалась с уличной шпаной, так как если тебя кто-то ищет…

— Джереми, ты совсем спятил! Я ухожу, — сказала Белинда, хлопнув дверью спальни.

Я понуро спустился вниз. Едкий запах лака для волос, позвякивание дешевых побрякушек, сопровождавшее каждый ее шаг, пока она курсировала между своей комнатой и ванной.

— Не хочу, чтобы ехала туда одна на машине!

— Я прекрасно доеду на такси, — убийственно вежливо ответила Белинда.

— Я тебя отвезу, — предложил я.

— Не говори глупостей. Иди обедать себе на здоровье со своим другом и не думай обо мне.

— Это просто смешно!

Белинда наконец вышла из комнаты и подошла ко мне. На ней были черные джинсы, блестящая шелковая блузка, кожаный пиджак, на ногах — туфли на стеклянных каблуках. Волосы у нее торчали во все стороны розовыми и золотыми рожками, глаза — как черные космические дыры, рот — как кровавая рана.

— Ты, случайно, не знаешь, где мое леопардовое пальто?

— Господь всемогущий! Только не это, — простонал я.

— Джереми, ну давай же! — воскликнула Белинда, повиснув у меня на шее. Духи с запахом мускуса, позвякивание бус. Податливые груди под мягким шелком. Интересно: она в лифчике или без лифчика? Ее волосы напоминали листья агавы. От ее губ пахло жевательной резинкой.

— Вероятно, там найдется кому за тобой присмотреть? — поинтересовался я.

— О чем ты говоришь! — удивилась Белинда, которая в это время рылась в шкафу в прихожей. — А вот и оно! Господи, ты отдал его в химчистку! Джереми, какой же ты все-таки странный.

— Предположим, что тебя все же разыскивает какой-нибудь частный детектив, — осторожно начал я, чувствуя, как от страха мурашки побежали по коже. Непонятно, хотел я ее напугать или только предупредить. Ведь она имеет право знать. Или не имеет? — А вдруг тебя все же ищут?

Белинда сердито блеснула глазами. Неужели накладные ресницы? Или просто какая-то дрянь из тюбика? Белинда надела пальто, поправила воротник, посмотрелась в зеркало. Джинсы, высокие каблуки — малолетняя проститутка.

Я судорожно сглотнул, набрав в грудь побольше воздуха.

— Он вполне может заглянуть на рок-концерт, — не сдавался я. — Будь ты моей дочкой, я уже давным-давно послал бы кого-нибудь по твоему следу.

— Джер, в таком прикиде он меня в жизни не узнает!

Я решил продолжить разговор, когда мы уже практически подъехали к зрительному залу. Белинда что-то напевала себе под нос, отбивая ритм правой рукой.

— Ты будешь хорошей девочкой? Не вздумай курить травку. Не вздумай попытаться купить пива. Не делай ничего такого, за что тебя могут привлечь!

Белинда только весело рассмеялась в ответ. Она сидела лицом ко мне, спиной к двери автомобиля, закинув ногу на ногу. Стопа чудовищным образом изогнута из-за высокого каблука, из-под кружевных чулок просвечивают покрытые ярко-красным лаком ногти на ногах. Руки, как в броню, закованы в браслеты.