"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич

Глава 15

Михаил и на этот раз сумел уговорить литовского зятя на новый поход в Московию. Поддержкой ему послужили сыновья Ольгерда и Кейстута. Испытав горечь поражения от немцев, они набрали новых ратных, горящих желанием обогатиться не на севере, так на востоке. Переговоры и уговоры длились более двух недель. Наконец, в середине ноября великий литовский князь дал свое согласие. Прекрасно отлаженная литовская армия пришла в действие.

Вновь, несмотря на глубокие снега, конные колонны потекли по дорогам, делая пробеги по нескольку десятков верст за сутки. Внезапность всегда была одним из главных достоинств Ольгерда, как полководца, оттого и под стенами Волока Ламского литвины и полки Святослава Смоленского появились неожиданно, едва не захватив крепость с налета. Но тут литовская стремительность наткнулась на русское упрямство и выдержку!

В Волоке сидел князь Василий Иванович Березуйский, опытный и бывалый воевода. Еще после первой Литовщины он тщательно приготовил порубежный с Тверью город к обороне. Теперь, успешно отбив первый приступ, князь послал вестоношей в Москву, Владимир, Коломну, сообщая о новом набеге и прося помощи.

Понимая, сколь нежелательна для него долгая задержка, Ольгерд бросал и бросал на стены смолян и своих воев. Летели стрелы, валились лестницы, выплескивалась кипящая смола, нанося тяжкие увечья даже защищенным железом ратным. Распахивались ворота, и вылетала стремительная кованая конница, отбрасывая ряды идущих на приступ. Злость атакующих натыкалась на ярость защищающихся и днем, и ночью. Князь Березуйский подбадривал, хвалил, молил дружинников и горожан, требуя от них продержаться хотя бы три-четыре дня. Когда чаша весов начинала угрожающе колебаться, сам садился на коня и возглавлял рать. В одной из таких отчаянных сшибок он и получил смертельную рану.

Воеводы не стало, но Волок Ламский продолжал держаться. Литовских коней уже нечем было кормить. Раздосадованный Ольгерд отошел от крепости, распустил дружины в зажитье для пополнения припасов и направил полки на Москву.

– Боюсь, что нынче на Москве нас уже ждут! – мрачно проговорил великий литовский князь за обедом с братом. – Этот проклятый воевода, должен признаться, умеет хорошо оборонять города. Нам нужно было просто обойти Волок, оставив заслон, и спешить к Москве.

– Ничего. Пустим первыми на стены смолян, Святослав жаждет отомстить Дмитрию за прошлогодний разгром.

– Да, нужно поберечь свои дружины, брат. Они пригодятся, когда уйдет на небо Казимир Великий. Из Кракова мне донесли, что счет пошел уже на недели и даже дни.

– Ты продолжаешь мечтать о короне? – едва заметно улыбнулся Кейстут.

Ольгерд вспыхнул:

– Я БУДУ королем! Или Польши, или великой Литвы. И не остановлюсь ни перед чем ради этого!

– Тогда тебе надо поклониться Риму, а не Константинополю, брат!

– Я могу принять крест из любых рук, Кейстут. Но все равно в душе останусь верен вере моих предков, как и ты!

Ольгерд запил печеное мясо холодной водой из кубка и приказал воеводам продолжать движение.

Москва действительно изготовилась к осаде, героическая оборона Волока Ламского сделала свое дело. Более того, полки собирались во Владимире, Коломне, Переславле. Князь Владимир Андреевич спешно отбыл к южным границам, чтобы просить о помощи рязанского и пронского князей. О том же повезли письма и в Нижний Новгород. Сам великий владимирский князь с большим количеством ратных и опытными воеводами, как и при первом набеге, остался в главном городе княжества.

Литвины показались под белокаменными стенами 6 декабря. Конные мураши быстро расползлись по округе. Задымились ближайшие деревни. Сотни русских полоняников потащили ко рву у напольной части стены вязанки хвороста, чтобы сделать примет. Навязав лестниц, смоленские полки пошли на первый приступ, не слишком, впрочем, настойчивый и яростный. Потеряв при этом пару десятков воев, князь Святослав велел играть отход.

– Ничё, – пробасил Дмитрию стоявший рядом с ним за заборолами Семен Жеребец. – Отобьемся, силы хватит!

– Опять землю разорят, проклятые! – буркнул зазябший на ветру великий князь.

– Не сумуй, княже! Мыслю, такого разора, как год назад, не будет. Ольгерд – опытный воевода, догадывается, что и мы рати собираем. Глянь, как лагеря свои поставил! В кучу!! Нет, не пошлет он большие силы в зажитье, побоится. Пойдем-ка в людскую, согреемся, меда горячего изопьем. Сторожа повестит, коли в ночь литва на приступ осмелится.

Прошло восемь дней. Ольгерд не добился ратного успеха. Стены оставались неприступны, ворота не поврежденны. И здесь московиты показали, что имеют достаточный ратный талант. К исходу восьмых суток в шатер великого литовского князя стали прибывать один за другим гонцы с печальными вестями.

– Нужно срочно замиряться с Дмитрием! – отрывисто произнес Ольгерд на вечерней встрече всех участвующих в походе князей. – Вокруг нас кольцо! Князь Владимир ведет из-под Коломны несколько полков. Рязанский князь Олег и князь Пронский Владимир шлют своих ратных Москве, они уже перешли Оку. Владимирский и Переславский полки соединились, движут сюда. Сутки, максимум двое – начнется рубка! Я не хочу повторения Рудавского позора!

– Одно то, что вы уйдете отсюда поспешно, – уже позор! – не выдержал князь Михаил.

Ольгерд хищно повернулся к нему:

– А где ты был со своими тверичами, когда я просил у тебя помощи против немцев? Жалко было людей? Вот и мне теперь своих жалко!! Разбирайся с Дмитрием сам, с меня довольно. В конце концов, я ведь предлагал тебе поклониться Мамаю! Наведи на Москву его тумены, я тотчас поддержу с запада. Одних моих полков уже не хватает, Дмитрий успел осильнеть.

Не в силах сдержать своей злости и досады, тверской князь порывисто откинул полог шатра и стремительно вышел в белую круговерть метели. Литовские князья и Святослав Смоленский проводили его лишь сочувствующими взглядами. Кейстут внимательно глянул на брата:

– Мы ведь на деле проиграли эту войну, брат! Что ты хочешь предложить Дмитрию, чтобы он стал сговорчивее?

– Дочь свою Елену за его двоюродного брата Владимира…

Ольгерд посмотрел на окружающих, сделал глубокий вдох, словно собираясь нырнуть, и продолжил:

– …Князь Михаил вернет все захваченные у Дмитрия земли и полон до лета. Я же пообещаю в случае заключения мира не поддерживать более Тверь против Москвы…

Фактически это было предательством одного родича другим, и это все собравшиеся князья прекрасно поняли. Но… «своя рубашка ближе к телу», вырваться побыстрей из московского кольца и снегов хотелось всем. Лишь один Кейстут, всю жизнь соблюдавший законы рыцарства, недовольно кашлянул и, в знак своего протеста, сделал то, чего в присутствии брата никогда не делал: приказал слуге налить ему вина…

Договор был заключен, но не мира, а лишь перемирия на половину года. Михаил Александрович в нем ни разу не был упомянут, как великий тверской князь, что означало: Дмитрий мог являть к нему свою волю как старший брат. Прекрасно понимая, что отвести угрозу мести своим землям со стороны сильного соседа можно только видимым смирением, тверской князь там же, под Москвою, подписал отдельную мирную грамоту. ВИДИМЫМ!..

Пробыв в Твери совсем недолго и урядив накопившиеся дела, князь Михаил теперь уже безопасным кружным путем отбыл в Большую Орду просить у Мамая великокняжеский Владимирский ярлык.

Глава 16

Мамай, ради соблюдения ордынских традиций привыкший назначать своих ставленников-чингизидов на роль великого хана Большой Орды, прогнал последнего и сам сел на трон. Когда Михаил Александрович прибыл в его ставку, она кочевала вверх по Дону. Многочисленные стада и табуны выбивали пастбища до корешков, юрты на колесах и шатры пятнали степь до самого горизонта. Проносились сотни всадников, гортанно перекликаясь и с интересом глядя на чужаков: нельзя ли чем поживиться? Лишь серебряная пайцза, врученная князю еще при первом его визите к Мамаю, заставляла наиболее наглых разворачивать коней обратно. Наконец, прибыла охранная сотня, довела до отведенных русичам шатров, где уже ждали вареное мясо, горячий бульон и кумыс. Иззябшиеся спутники тверского князя поспешно внесли за тонкие стены своего временного жилья все пожитки и торопливо уселись на кошмы вокруг накрытых столов. Михаил вошел в шатер последним, убедившись, что стража расставлена, кони разнузданы и получили корм.