У черты - Александр Гордиан

Первоходки слушали понуро. У Рамзеса заскребло на душе, потому что стрелять в спину ему еще не приходилось, это было за пределами его понимания. Но сталкер давал себе отчет, что в третий раз выбраться из заколдованного автобуса у него крайне мало шансов. Эта уверенность не подтверждалась фактами, а только интуицией и трезвой оценкой собственных сил. Клятый автобус отнимал их столько, что хватило бы на самый напряженный поход.

— Может, все-таки назад? — тоскливо спросил прапорщик.

— Эх вы, сталкеры, мать вашу! — усмехнулся Рамзес. — Все бы вам назад…

Стриж подняла на плечо винтовку и, не говоря ни слова, полезла из кювета. Рамзес потерял ее из виду в чернильной темноте, велел Скипидару:

— Костер потуши! — и торопливо полез следом.

Инга пошла впереди, задавая темп. Ходить она, естественно, не умела, то почти бежала, растрачивая силы, то едва ползла, когда сканер начинал дурно верещать. Скипидар плелся следом, не разбирая уже пути; если бы не Рамзес, наверняка угодил бы в аномалию.

БТР заметила девушка, через тепловизор. Позвала тревожно:

— Рамзес!

Вскоре и Рамзес рассмотрел невооруженным глазом силуэт чего-то пышного, округлого, похожего больше на сугроб, чем на рубленых форм броневик. В сугробе бурлила жизнь, некая экосистема, агрессивная и наверняка опасная.

— Обойдем? — спросила Стриж, изготовив «Тигра».

БТР перекрывал гравийку от обочины до обочины, словно пытался развернуться или преградить кому-то дорогу.

— Оставайтесь на местах!

Глеб выставил фонарь на максимум — бог с ним, топливные элементы есть в запасе, и посветил вперед.

Пушистая субстанция непонятного в ослепительном свете оттенка, запорошила броневик, укрыла его с крышей и башней. «Ржавые волосы» свисали с пулеметного ствола и только; лишайника и черной жгучей плесени Рамзес вообще не заметил. Однако! Победить «волосы» на их территории… Этот пух, должно быть, опасная штука.

Только я ее никогда не видел и не знаю, чего от нее ждать, признался себе Рамзес. Он осторожно шагнул вперед и под ногами глухо звякнуло: десятки зелено-черных от окисла и плесени гильз россыпью лежали на дороге. Гильзы длинные, наверняка БТР отстреливался из пулемета. Когда-то очень давно.

— Рамзес! — сказал Инга напряженным голосом. — Помни, мы договаривались не лезть внутрь.

Сталкер, не отвечая, сделал еще пару шагов и склонился, высматривая что-то перед собой.

— Здесь тело! — сообщил он напарнице. — Старый мертвец, весь зарос этой дрянью.

Бесформенный куль на дороге ничем не напоминал человека, и, вообще, отличался только густым пухом вокруг. Видимо, на питательном человеческом теле пух паразитировал с особым удовольствием. На ржавом корпусе с давно выветрившейся краской его было намного меньше.

Рамзес сделал еще два шага вперед.

— Здесь можно пройти! — крикнул он и посветил на узкую тропинку перед щучьим носом броневика. — Стриж, ты первая! Смотри там, не зевай!

«Тропинка — это хорошо, — подумал сталкер. — Значит, здесь кто-то есть, кто перемещается на своих двоих… или четырех».

Стриж обошла БТР кюветом, рискуя вляпаться в аномалию, каковых аномалий в низине скопилось много больше, чем на дороге. Рамзес потерял ее из виду, чертыхнулся про себя, потому что согласованностью действий в их команде и не пахло. Мишку Ворона, например, Глеб понимал спинным мозгом; знал, что тот сделает в следующий момент. Уж Ворон бы не полез в непросматриваемый кювет.

— Ты следующий, — скомандовал Рамзес участковому. — Тропинкой иди, чтобы я видел.

Скипидар почти дошел. Поравнялся с носом БТР и начал протискиваться бочком, втянув живот, хотя места вполне хватало, когда Стриж выкрикнула:

— Рамзес, здесь люди!

Никаких людей там и в помине не было, Глеб знал бы. Он прыжком настиг Скипидара и выпихнул его на простор. Участковый канул вперед с заячьим воплем. Глеб перепрыгнул через его упитанную тушку.

Люди здесь и впрямь были, только очень давно. Рамзес услышал, как громко лязгнула зубами Инга, как растеряно матюкнулся и тут же попросил у бога прощения Скипидар.

Прямо на дороге сидели двумя рядами, спина к спине, солдаты миротворческого контингента. Смотрели из-под касок провалами на месте глаз. Густой пух лез через глазницы наружу, стекая кошмарным подобием водопада по иссохшим пергаментным лицам. Ниже груди пух окутывал тела полностью, только стволы винтовок торчали в стороны; пух и «ржавые волосы» лениво колыхались в свете Рамзесова фонаря.

Глеб повел лучом влево и вправо, силясь рассмотреть что-нибудь в сплошном мохнатом покрывале. Только по наитию можно было догадаться, что в последний момент бойцы сгруппировались, прикрывая друг друга, и умерли одновременно. Никто не успел вырваться из строя.

— Глеб… — позвала Инга слишком уж хладнокровно.

У Рамзеса засосало под ложечкой. Он уже чувствовал то, что Стриж увидела через тепловизор.

— Впереди автобус.

Логично: командир бронетранспортера заметил туристический «Мерседес», как только прошли слепой поворот. А может и раньше, если получил снимок местности с беспилотного шпиона. Командира что-то насторожило, потому что броневик встал метрах в шестидесяти от припаркованного «Мерседеса» и высадил десант.

— Десант не дошел… — негромко сказал Рамзес.

Десант не дошел. Погиб, едва выбравшись из-под защиты тевтонской брони; отшагал всего десять метров.

«А сколько мы пройдем?» — спросил себя Рамзес и не смог ответить.

Может быть, до Бора, а может быть, до смерти…

— Что?

Стриж придвинулась слишком близко и услышала.

— Дистанцию держи! — не сдержался Глеб.

В другое время он не рискнул бы, вернулся. Но теперь выбирать не приходилось, и Глеб разозлился.

На Ингу его окрик не произвел впечатления. Она сделала шаг в сторону и доложила, всматриваясь в ночь:

— Рамзес, я вижу указатель! Пункт Бор, триста метров… или восемьсот, не разобрать.

«Значит идем, — решился Глеб. — Однозначно!»

— Я первый. Стриж, ты следом, дистанция шесть метров, — скомандовал он. — Витя, ты замыкаешь. Главное — не психовать, что бы не случилось.

Глеб хотел посмотреть девушке в глаза, но наткнулся взглядом на окуляры тепловизора.

— Если что, меня вытаскивать осторожно. С умом и без стрельбы.

— Окей, — хрипло ответила Инга. — Без стрельбы, договорились.

Глеб помедлил.

— Сними очки, — попросил он, и Стриж задрала на лоб прибор ночного видения.

В отсвете фонаря ее взгляд казался глубоким, утонуть можно. Смертельную усталость прочитал в нем Глеб и едва оформившееся понимание, которого не было всего несколько часов назад. И вызов, отчаянный вызов.

— Одна смерть всегда лучше двух, верно? — спросил негромко Глеб.

— Когда как, — еще тише ответила девушка, упрямо наморщив лоб. — И вообще… как это?.. не каркай и не накаркаешь!

«Жаль, — подумал Глеб, — ох как жаль, что не то место и не то время».

Сталкер отвернулся и шагнул в сторону жуткой скульптурной композиции, слепленной Зоной из десятка человеческих мумий.

Ощущение непреодолимой опасности подобно водопаду рухнуло на Рамзеса. Сильно фонил давешний пух, мертвечиной и тухлым склепом несло от бронетранспортера, а впереди проявился черным омутом автобусный силуэт. Третий за последние часы.

«И последний, — понял Глеб. — Либо он затащит нас внутрь, либо мы дойдем до Бора.

Автобус вызывал у сталкера физический страх. Что-то непонятное ощупывало пространство вокруг невидимыми усиками. Усики колко лезли в сознание через нос, глазницы и барабанные перепонки, отчего Рамзеса колотил адреналиновый ураган. Идешь на смерть, говорил ему инстинкт, которого Рамзес привык слушаться безоговорочно.

Сталкер глухо зарычал, давя ужас в зародыше. Господи, сто, от силы двести метров! Автобус будет позади, а там и до голованов рукой подать. Ногой шагнуть, как говаривал в таких случаях Ворон.

— Рамзес! — встревожилась Инга, и сталкер повелительно махнул рукой.

Вперед!

Стриж двинулась следом, выдерживая приказанную дистанцию. Сразу же задрожала крупной дрожью, Рамзес ощущал как вибрирует воздух у ее тела.

Глеб обогнул трупы по широкой дуге. Пуха здесь было немного, видимо, гравий не пришелся ему по вкусу. Автобус надвигался из темноты. Огромный, давящий… Теперь Рамзес забирал в сторону противоположной обочины, но некоторое время автобус оставался в пределах досягаемости фонаря, и Рамзес быстро мазнул лучом по борту. «Мерседес» распадался на части. Каверны в бортах открывали разложившуюся машинную требуху, крыша провалилась в нескольких местах, а оконные проемы щерились черными зубами-осколками. Словно акульи пасти.

Через эти проемы Глеб увидел людей — мумии, закутанные в покрывала серого пуха.