Второе правило стрелка - Сергей Мусаниф

Прошло полчаса.

Старый волшебник перебрал уже все известные ему волшебные слова и пошел на второй круг. Хранители заметно нервничали, с каждой очередной неудачей теряя веру в своего предводителя. Гарри подумал, что ситуацию надо спасать.

— Скажи «друг», — попросил он Гэндальфа.

— С какой это радости? Тамбовский волк этим коротышкам друг, — окрысился Гэндальф. — И потом, чего такого волшебного в этом слове?

— А ты попробуй, — поддержал Гарри Арагорн. — Что мы потеряем в случае неудачи? Еще пару секунд?

— Друг! — выпалил Гэндальф, и Гарри подумал, что старый волшебник вкладывает в это слово некий новый смысл. — Видите, не сработало.

— Скажи по-эльфийски, — сказал Гарри.

— Это просто тупо, — сказал Гэндальф. — Если кто и является другом гномам, то только не эльфы.

Но после некоторых уговоров Гэндальфу все-таки удалось переступить через себя и произнести слово «друг» по-эльфийски.

— Камрад! — сказал он.

Дверь осталась незыблемой. Гэндальф с торжеством посмотрел на Гарри. «А я тебе говорил!» — сказали его сияющие глаза.

Гэндальф вообще ревниво относился к тому факту, что он в отряде не единственный волшебник, и обычно не упускал случая, чтобы доказать свое превосходство.

Не прокатило, подумал Гарри. Но попробовать все равно стоило. Интересно, чем же они эту дверь запаролили?

— А я знаю волшебное слово, — заявил неугомонный Мерин. — Пожалуйста.

С видом оскорбленного достоинства Гэндальф произнес слово «пожалуйста», но дверь так и не подумала открываться.

— Извиняюсь, — сказал Гимли. — Но в языке гномов нет слова «пожалуйста». Это новообразование, придуманное людьми. Гномы обходятся без церемоний.

— Тогда сам чего-нибудь придумай, бородач! — взорвался Гэндальф. — Ты среди нас единственный гном и должен знать, о чем думали твои сородичи!

— Есть один древний боевой клич, и я попробую его применить, — сказал Гимли и проорал во всю мощь своей луженой глотки. — Барук казад!

От его крика с двери слетела большая часть пыли, но продвижению отряда внутрь это не поспособствовало.

— …ды немытые! — сказал Гимли. — Какой …ный …ок …ым… ом… ударенный …ался …ить здесь это … во?! Козлы …тые, …н им в ухо!

Послышался страшный скрежет, как будто кто-то пытался отворить дверь простоявшего запертым всю зиму гаража, и проход в Морию открылся.[28]

Глава 7

На Морийском мосту спрашивал Гэндальф Балрога: «Огонька не найдется?»

Опять подземелье, думал Гарри. Третий героический поход в жизни, и все время приходится лезть куда-то вниз. Так и до клаустрофобии недалеко.

Гарри интересовало, кто страшнее, Балрог или метродемон. Демона он видел, а о Балроге только читал. Горлогориус сэкономил на DVD-проигрывателе и не стал показывать Гарри фильм, хотя так ввести волшебника в курс дела было бы гораздо быстрее.

Наверное, и хорошо, что Гарри не видел фильм. У Питера Джексона Балрог получился уж очень страшным. БАЛьшой, РОГатый, состоящий частично из плоти, частично из огня, и с очень длинным пламенным мечом.

Если убрать рога, получился бы истинный апологет коммунизма. У него и вместо сердца наверняка что-нибудь огненное.

Отряд шел по подземному проходу. Путь освещал мягко светящийся факел Гэндальфа, по-прежнему идущего впереди. Вслед за ним топал Гимли, за Гимли — хоббиты, потом следовали Джек, Гарри и Боромир, а замыкали шествие Арагорн с Леголасом. В общем, процессия получилась внушительная.

Арагорн с Леголасом немного отстали от остальных, чтобы спокойно поговорить. Несколько дней назад Арагорн просветил Леголаса относительно его пари с доном Элрондом, и теперь два пытливых ума интенсивно работали в поисках решения.

— Я тут пораскинул немного мозгами, и вот что я тебе скажу, — начал обсуждение Леголас. — Хоббитов надо отправлять в одиночное плавание только после того, как мы проведем их через Лориен. Они — ребята тормозные, сами не справятся. Эти сектанты наверняка им мозги запудрят. Один взгляд в зеркало, и кольцо окажется у Галадриэли.

— Только надо избавиться от Гэндальфа, — сказал Арагорн. — У него с хоббитами общий бизнес, так что он Фредди одного не отпустит.

— Зачем одного? Пусть все четверо валят.

— Он и четверых не отпустит, с ними пойдет, — сказал Арагорн.

— И что ты предлагаешь? Мочить его как-то неудобно. Старый он, уважаемый. При этом еще и волшебник.

— Надо его временно нейтрализовать, — сказал Арагорн. — И сделать это так, чтобы он не догадался, что это наших рук дело.

— Толково придумано, — признал Леголас. — А как это сделать?

— Не знаю. Надо внимательно смотреть по сторонам, может, и подвернется удобный вариант.

— А гном? — спросил Леголас.

— Гнома с собой возьмем, — сказал Арагорн. — Во-первых, он сын самого Глоина, а с Глоином мне неприятности на фиг не нужны. Во-вторых, боец он неплохой. А в-третьих, с мозгами у него — полный напряг, и мешать он нам не будет.

— А эти двое? — спросил Леголас, имея в виду Гарри и Джека.

— Они не в теме, у них свои цели, и мы можем их использовать.

— С Боромиром такой номер не пройдет, — сказал Леголас. — Он — наследник Денетора и твой прямой конкурент.

— Не нравится мне этот Боромир, — задумчиво сказал Арагорн.

— Мне тоже.

— Значит, будем мочить, — сделал вывод Киллер. — После Лориена двинем в Рохан и попробуем набрать ополчение из лошадников. Минас-Тирит встречает по одежке. Придешь за троном без собственной армии, и уже на следующий день твоя голова окажется на пике.

— Думаешь, Рохан нам поможет?

— У Теодена дочь на выданье, — намекнул Арагорн. — А потенциальный король Гондора — выгодная партия для дочери табунщика.

— Ты же все это дело из-за Арвен затеял…

— Я не собираюсь жениться на дочери Теодена, — сказал Арагорн. — Я просто намекну ее папочке на подобный исход, а потом, после того как добуду трон как-нибудь извернусь.

— Ловко. Я смотрю, ты опытный интриган.

— Да, но кто сейчас это ценит, — вздохнул Арагорн. — Это политика, друг мой. В политике по-другому нельзя.

Через три часа стало ясно, что они заблудились. Гэндальф остановился, почесал в затылке и сел на подходящий по размерам валун.

— Давненько я здесь не бывал, — пробормотал он. — Как-то тут все по-другому. Гимли, ты не знаешь, где твой брат окопался?

— Когда мы только сюда вошли, знал, — сказал Гимли. — Теперь уже понятия не имею. А ты что, заблудился?

— Нет, просто немного сбился с пути.

— А, — облегченно вздохнул Гимли и отошел в сторонку.

Все курящие члены отряда закурили. Все некурящие закашлялись. С вентиляцией в подземельях Мории дела обстояли неважно.

Собравшись с мыслями, Гэндальф вспомнил направление или только сделал вид, что вспомнил, и отряд двинулся дальше. Вскоре под ногами захрустело. Посмотрев вниз, Хранители обнаружили, что идут по костям.

— Нездоровый симптом, — пробормотал Арагорн себе под нос.

— Берцовая кость орка, — сказал Гэндальф, рассматривая один экземпляр. — Локтевой сустав орка. А этот череп принадлежит гному.

— Как ты определил? — спросил Гимли.

— Объем слишком маленький, — объяснил Гэндальф. — Так что либо гном, либо хоббит. Но хоббиты так далеко под землю еще не забирались.

Среди костей было разбросано старое, покрытой ржавчиной оружие. Боевые топоры и молоты гномов, короткие кинжалы и кривые мечи орков.

— Похоже, кирдык твоему братану Балину, — тактично сказал Гимли Боромир.

В ответ гном пробормотал что-то невразумительное и вряд ли цензурное.

Чем ближе отряд подходил к подземному чертогу Балина, тем больше останков попадалось на пути. В некоторых местах стены тоннеля были закопчены, местами даже оплавлены. Кости под ногами чередовались с золой.

Гэндальф задумчиво провел рукой по оплавленной стене. Вселенная явно пыталась на что-то намекнуть Гэндальфу, но старый маг никак не мог сообразить, на что именно.

Украшенные причудливой каменной резьбой двери подземного чертога Балина стояли открытыми настежь.

Внутри древних останков было еще больше.

Посреди огромного помещения, потолок которого скрывался в темноте, находилось небольшое возвышение, на котором стоял каменный гроб. Гэндальф подошел поближе и обнаружил плакат, нарисованный кривой орочьей рукой.

На плакате значилось:

«Здесь лежит последний гномий царь Балин. Не будите его, с похмелья он еще страшнее».

— У орков странное чувство юмора, — пробормотал Гэндальф. — Мне очень жаль, Гимли.

— Мне тоже жаль, — сказал Гимли. — Не то чтобы мы с Балином были близкими друзьями, но это вопрос принципа. Никто не может безнаказанно убивать гномов. Я объявляю орочьему племени вендетту. Клянусь, не успокоюсь, пока не убью по сто орков за каждого погибшего здесь гнома и пятьсот орков за убитого ими царя.