Призраки Фортуны - Дмитрий Полетаев

Несмотря на все свои возражения, Державин втайне даже гордился своим крестником.

«А ведь молодец-то повзрослел…» — Гавриил Романович даже как-то по-новому смотрел на Резанова. Не то чтобы он сомневался до этого в его уме и способностях. Совсем наоборот. Он высоко ценил и образование Николя, в котором, кстати, принял посильное участие и о котором радел наравне с родителем его. И все же сегодня, несмотря на то что Державин старался как можно более приземлить слишком безудержный взлет резановских мечтаний, он тем не менее услышал нечто новое. Причем подобные, столь взвешенные и глубокие рассуждения не всегда услышишь от людей куда более умудренных и годами, и опытом. А тут ведь юнец еще совсем!

«Чего доброго, а-таки и впрямь далеко пойдет малый!» — удовлетворенно думал придворный поэт.

— Ну да ладно, сказывай, что там у тебя на уме, — чуть более миролюбиво проворчал Державин.

— Помоги, дяденька, по гражданской службе в департамент коммерции устроиться! — одним махом выпалил Резанов.

— Эк куда хватил, — задумчиво почесал подбородок Державин. — Так сразу и не знаю, что сказать-то тебе… Да и потом учти, в гражданской службе следующего звания порою дольше ждать приходится, чем на войне-то.

Державин, казалось, погрузился в глубокое раздумье. Николя нетерпеливо ерзал на лавке, стараясь определить по выражению лица ход мыслей своего патрона.

— Есть тут, правда, у меня одно местечко. Не совсем по коммерции, да зато с повышением и прибыльное. Титулярным асессором в палату гражданского суда поедешь? Судопроизводство познаешь. А это, мил человек, всему голова! А я тебе тем временем что-то по коммерции в столице присмотрю. Ну, что скажешь?

— А куда ехать-то, батюшка Гаврила Романыч, не томи, скажи! — Резанов аж подскочил на месте.

— Ты садись, не скачи козлом, вон люди и так на нас оборачиваются… Недалече. В Псков.

Резанов рухнул на лавку:

— В Псков?! Так ведь тож ни то ни се, Гаврила Романыч! И не Сибирь, и не столица! Что же я там, в глухомани той, делать буду?

— Ишь ты, столичный петушок! — хмыкнул Державин. — Ты еще глухомани-то не видел. Говорю ж тебе, временно! Да к тому же с повышением в ранге.

Капитанский чин Резанова при переходе на гражданскую службу напрямую переводился в ранг титулярного советника, что соответствовало девятому классу в утвержденной еще Петром российской Табели о рангах. Позиция же титулярного асессора, что в армии приравнивалось к званию майора, сулила переход в чиновники восьмого класса. Переход из девятого ранга в восьмой был одним из самых сложных в России и самых важных. Это был своего рода рубеж, после которого дальнейший подъем по служебной лестнице значительно упрощался.

«Действительно, неплохо для моих-то лет!» — должен был признать Николя. Но в этот момент в памяти совершенно некстати всплыл Платон Зубов в своем роскошном темно-синем, расшитом серебром флигель-адъютантском мундире, и кровь опять бросилась в голову Резанову.

«Как же все-таки несправедлива Фортуна!» — в который раз подумал про себя двадцатитрехлетний капитан лейб-гвардии Измайловского полка. Ну да ладно, он пойдет другим путем!

— Спасибо, Гаврила Романыч! В Псков так в Псков! Да, кстати, Платону более нечего бояться светлейшего. Императрица его уже не отдаст…

И Николя быстро поведал взволнованному Державину о сцене, невольным свидетелем которой он стал после окончания аудиенции.

Глава шестая

Откровенный разговор

1825 год, 13 декабря. Санкт-Петербург.

Дом Российско-Американской компании

Огонь деловито пылал в камине кабинета управляющего делами Российско-Американской компании. Дмитрий поставил чашку с блюдцем на столик. Маленькая серебряная ложечка, которой он размешивал сахар, предательски звякнула, выдав дрожание рук.

Дмитрий повертел в руках уже знакомую визитку Синицына. «Опять опоздал! Эта проклятая визитка путешествует во времени, всегда меня опережая!»

Визитка выглядела точно так же, как и в первый раз, и была прикреплена современным скотчем к листу белой бумаги. Размашистым почерком, хорошо теперь знакомым Дмитрию, было написано все то же приглашение позвонить по номеру телефона московского офиса Федеральной службы времени.

Рылеев задумчиво смотрел на пылающий в камине огонь, давая возможность Дмитрию прийти в себя. Конечно, шока, который Дмитрий испытал, когда он в первый раз увидел визитку, уже не было. Было чувство досады, раздражения и какое-то необъяснимое предчувствие тревоги.

— А вы, Дмитрий Сергеевич, совсем неплохо освоились… у нас… — произнес вдруг Рылеев. — Я ведь вас действительно поначалу принял за офицера флота нашей компании.

— Я, Кондратий Федорович, хотел на этот раз попасть к вам до прихода Синицына, да, видно, не судьба…

— Да уж, действительно… А ведь Борис Борисович ушел буквально часика за два до вашего… м-м-м… появления. Ну да! Я знаю это наверняка! Я помню, тогда часы били три часа… Боже мой, какой бесконечный день…

— Как странно, что мне все время суждено к вам опаздывать… И тогда, когда мы с вами встретились первый раз… Точнее, встретимся послезавтра. И вот теперь…

— Однако, уж наверное, не встретимся, не так ли? — все так же задумчиво глядя на огонь, проговорил Рылеев.

Дмитрий пожал плечами:

— Все-таки объясните мне, Кондратий Федорович! Если вы уже знаете, чем все закончится, то почему не отмените восстание? Не уедете, в конце концов! К чему этот маскарад завтра на площади?! Ведь вы рискуете своей жизнью, счастьем любящих вас людей!

Рылеев молча встал и подошел к окну. Уличные газовые фонари, недавнее новшество Петербурга, призрачными сполохами осветили его идеальный профиль.

— Поскольку мы с вами никогда более не встретимся, Дмитрий Сергеевич, я, пожалуй, могу вам поведать то, что я никому не позволил бы доверить… Так вот… Последние несколько лет своей жизни я отдал служению компании. Мне казалось, что дело, которое стоит перед нами, такое же грандиозное, как деяния античных героев! Подумать только — освоение нового континента! Попытка построить там новое идеальное общество, в котором не будет ни рабов, ни господ, в котором все будут трудиться на благо общества, живя в мире со своими соседями. Я думал, что нам удастся построить «Город Солнца»… Видите ли, Дмитрий Сергеевич, должен пояснить, я принадлежу к старинному братству, которое посвятило себя служению именно этим идеалам, которые выше личных благ! Я думал, что компания будет тем инструментом, который поможет осуществить нам это. Но я ошибся! На заре своего существования компания действительно могла стать тем «источником света», о котором все мечатли. Но в какой-то неуловимый момент интересы учредителей компании разделились, и главенствующее место в политике ее руководства заняли прибыли! Прошу понять меня правильно, я прекрасно понимаю, что компания есть акционерное общество и в первую очередь обязана беспокоиться о доходах вкладчиков, доверивших ей свои средства. Однако она, так же, как и живой организм, должна беспокоиться и о своем собственном благополучии. Только будучи здоровой и успешной, она сможет позаботиться о прибылях своих акционеров. Где вклады в улучшение новых территорий, в строительство укреплений, дорог, флота? Где все то, о чем когда-то мечтал незабвенный Резанов Николай Петрович, что хоть и с титаническими трудами, но все же делалось при управителе нашем Баранове Александре Андреевиче, царство ему небесное? Нет, Дмитрий Сергеевич, все пошло не туда! Беда наша в том, что мы не научились вкладывать полученные доходы в себя. Мы научились их только вытягивать и выколачивать, безжалостно эксплуатируя те богатства, которые предоставила нам мать-природа. Была бы наша воля — мы и флот не строили бы! Так и возили бы товар волокушами через всю Сибирь, пока его не разворуют или он не сгниет по дороге. Да тут без флота не обойтись — окиян кругом. А флоту нужны флотоводцы, Дмитрий Сергеевич. Вот и повелось в компанию морских офицеров нанимать! А они что тот волк, которого сколь ни корми, все одно в лес смотрит, только и мечтают о военном флоте. С презрением и чванством, свойственным нам, глядят на нас, «недостойное» купеческое сословие! Им купца с мехами в кантон возить не пристало. Постыдно! Оно, может, и так, да только вы обернитесь вокруг! Все страны для того отдельный торговый флот имеют, который купцы сами и водят. А ты, если военный офицер и битвы жаждешь, приходи к нам на фрегате да купца-то и охраняй от набегов разбойных, как то опять же в других странах заведено. А у нас что? Они в управление территориями нашими полезли! Да разве они могут управлять-то по-хозяйски? Да разве это их интересует? Отбыть срок побыстрей, выколотить из туземцев добра побольше, как оброк, к которому они с детства в деревнях своих привыкли, да и поминай как звали! А там, Дмитрий Сергеевич, народ-то не холопский, не вроде нашего. Там народ свободу превыше всего ценит, хоть и дикарь. Вот и воюем там бесконечно! И несем потому невиданные расходы. Да еще и от государства помощи никакой! Даже запрет на плавание в наших американских водах, который еще от императора Павла стоял, и тот не продлили! Раньше по закону худо-бедно могли мы оборонять наши воды, а теперь от британцев да бостонцев совсем продыха не стало. А они ведь днем торговцы, а по ночам разбойники! Бобра нашего истребляют, оружие индейцам продают, спаивают их да на нас натравливают! Да… Вот и решили мы волнениями военных-то воспользоваться, чтобы к власти пришли дружественные интересам компании силы. Да только поняли мы, что опоздали. Темные силы за восстанием стоят! Крови хотят да себя во власть! Только лозунгами о свободе прикрываются. Опять на Европу смотрят, Европой же и подначиваемые. А интересы наши на Востоке их мало занимают. А ведь Николай Петрович Резанов-то что хотели-с? Чтобы вся зона Восточного окияна, от Камчатки до Аляски, далее до Калифорнии и через Сандвичевы острова обратно к Сахалину, нашим, внутренним российским морем была! Вот где простор-то, Дмитрий Сергеевич! Вот где богатства! И ведь близки мы были к этому, ой как близки! Когда Егор Николаевич нам в корону российскую Сандвичевы острова положил. Вот было время, которое мы упустили!