Игрушка судьбы - Мэри Дехейм

– О нет, нет, просто я очень расстроена, а Джеймс ни капельки.

– Понятно, – мягко произнес Френсис. – Я сам был потрясен. По чести сказать, я никогда не верил, что Генрих решится казнить Мора. Возможно, Фишера, но не сэра Томаса. Это чудовищная трагедия.

Внезапно у Морган закружилась голова, на один бесконечный миг она почувствовала, что проваливается куда-то, а в следующий уже обнаружила Френсиса, стоящего рядом на коленях и обнимающего ее за плечи.

– Что случилось? – чуть слышно прошептала она.

– Ничего особенного. Просто реакция на шокирующее тебя известие. Все в порядке. Погоди, я принесу тебе бренди.

– Нет… то есть, пожалуйста, подожди. Я просто хочу минутку посидеть спокойно.

Их лица почти соприкасались, и Морган чувствовала себя удивительно безопасно. Он молча обнял ее, а потом осторожно положил руку ей на живот.

– Веришь или нет, – сказал он, – я изо всех сил стараюсь убедить себя, что это ребенок Джеймса. Но ничего не получается.

– О, Френсис! – Морган уронила голову ему на грудь. – Ну конечно, ребенок твой, и, возможно, это даже к лучшему.

Приподняв голову, он удивленно и несколько сердито посмотрел на нее:

– Ты не должна так думать.

– Это от меня не зависит, – пробормотала Морган.

Он тяжело вздохнул, словно преодолевая боль. Отстранив ее, встал, и Морган пришлось задрать голову, чтобы разглядеть его длинную фигуру.

– Я принесу бренди нам обоим, – произнес он, поворачиваясь к небольшому буфету в углу. Он вернулся с двумя серебряными бокалами и протянул один Морган.

Она никогда раньше не пробовала бренди и закашлялась после первого глотка.

– Отпивай по чуть-чуть, – посоветовал Френсис, с улыбкой наблюдая за ней. – Вдохни аромат. Вот так.

Он показал, и Морган последовала его примеру, но слишком торопливо.

– Очень крепко, – пробормотала она, с удивлением обнаружив, что начинает успокаиваться.

– Это очень дорогой напиток, недавно привезенный из Франции. Я нашел его в небольшом монастыре неподалеку от Парижа, когда был там два года назад.

Френсис сделал еще глоток и подержал его во рту некоторое время. Морган попыталась повторить и на этот раз только чуть-чуть задохнулась.

– Ты был во Франции? – спросила она, чувствуя, как в желудке разливается приятное тепло, как будто там разгорелся маленький костерок.

– Дважды. Первый раз, когда мне было семнадцать, и в прошлом году. В первый раз меня отправили туда, чтобы спасти честь семьи. Небольшие проблемы с дочерью некоего сквайра. Я ведь всегда был паршивой овцой в отличие от Джеймса, золотого мальчика. – Он мрачно замолчал, затем лениво вытянул ноги и продолжил: – Следующая поездка была деловой: мы хотели выяснить, насколько выгодно продавать шерсть в Европу. Но рынок Франции уже был насыщен, и мы решили заниматься скотоводством только для домашнего пользования.

– Странно, – заметила Морган, наконец привыкнув к крепости бренди и отпивая глоток за глотком с явным удовольствием. – Я всю жизнь провела в поместье, но, прожив всего несколько месяцев здесь, узнала об управлении хозяйством больше, чем за всю предшествовавшую жизнь. Разумеется, – быстро добавила она, – Белфорд значительно больше Фокс-Холла.

– Конечно. Но между ними очень много общего, – сухо заметил Френсис. – Возможно, ты узнала гораздо больше, чем хотела, если твоим обучением руководил Джеймс.

Морган отвела взгляд и принялась с интересом рассматривать рукопись на столе Френсиса.

– Ты пишешь что-то? – спросила она, чтобы сменить тему.

Он глянул через плечо:

– Ах, это? Да, порой я поверяю мысли бумаге, до той поры, пока их можно будет высказать, вслух.

Морган рассмеялась:

– Представить не могу, что ты не всегда прямо высказываешь все, что думаешь, Френсис.

Он иронично глянул на нее:

– Когда надо, могу держать язык за зубами. Особенно если дело серьезное.

Она хотела спросить, о чем он пишет, но почувствовала, что не следует этого делать. Морган отпила еще бренди и попросила дать ей почитать какую-нибудь книгу.

– Все свои я уже перечитала, – сказала она, – а у Джеймса почти нет книг, как тебе известно.

– Джеймс читает только для получения информации, а не для удовольствия, – сказал Френсис, поднимаясь и подходя к полкам. – Хм, кажется, где-то здесь должен быть Роберт Глостер. Ага, вот он. – Френсис протянул Морган увесистый том. – Роберт был одним из последних хронистов, которые писали на старом английском. Его история изложена в стихотворной форме, и некоторые фрагменты весьма занимательны.

– Никогда не читала, – сказала Морган, разглядывая книгу с пометками на полях, явно сделанными рукой Френсиса. – Большое спасибо, мне наверняка понравится.

Она допила бренди и встала, с удивлением обнаружив, что слегка опьянела.

Френсис назидательно поднял палец:

– Никогда не говори, что книга понравится, пока не прочтешь. Чтение, как, впрочем, и все остальное, требует личного взгляда и собственной оценки. Роберт вполне может показаться тебе ужасно скучным, и не бойся в этом признаться.

– Не побоюсь, – неуверенно ответила Морган, подумав, какой же все-таки сложный, необычный человек Френсис Синклер. Она хотела сказать ему об этом, но Френсис уже сидел за столом, внимательно изучая рукопись. Морган прижала к груди том Роберта Глостера и поблагодарила:

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Френсис на миг поднял глаза и снова взялся за перо, казалось, даже не заметив, как Морган тихо вышла из библиотеки.

Третьим ребенком Френсиса и Люси оказался мальчик, которого назвали Джорджем в честь старого графа. Роды были долгими и тяжелыми. В какой-то момент доктор Уимбл даже посоветовал Джеймсу пригласить священника. Но уже спустя полчаса малыш появился на свет. Морган, однако испугалась не за Люси, а за себя.

– Неужели рождение детей так опасно? – спросила она на следующий день у графини.

– Для некоторых, – ответила пожилая леди, с трудом дотянувшись до тарелочки с марципаном. – Люси нельзя так часто рожать, но ей этого хочется. Возможно, сейчас, после того как Люси уже подарила Френсису двух сыновей и дочь, она остановится.

Морган, чьи движения стали несколько неуклюжи из-за растущего живота, поправила поленья в камине. Октябрьские вечера становились все холоднее, а тут еще подул сильный ветер с моря.

– Это было бы нелегким решением, – заметила Морган, подумав, что совместная постель – главное удовольствие в браке, и вряд ли Френсис и Люси смогут от него отказаться.

– Жизнь вообще нелегкая штука, – ответила графиня.

Как всегда, она была тщательно одета, седые волосы аккуратно уложены, талию украшала нитка жемчуга, а блестящие внимательные синие глаза выдавали скорее характер, чем возраст. И только набухшие синие вены на руках да отекшие суставы напоминали о том, что дама уже в преклонном возрасте. Морган уже поняла, что, несмотря на внешнюю суровость, графиня очень добра и, из гордости скрывая горе, все же глубоко переживает кончину супруга.