Подруга моей дочери (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

​- Садись в машину, — игнорирую её выпады.

Никогда не понимал женских истерик, но дочь вроде как не пошлешь. К тому же я реально отец так себе. И если у кого-то есть право меня в этом обвинить, то именно у Жени.

​- Я на такси, — отвечает, смерив меня взглядом.

​- Мы всё равно увидимся дома.

​- С чего взял, что я туда поеду?

​- Вот как? — усмехаюсь. Интересно, куда она намылилась на ночь глядя. Сама ведёт бурную жизнь, а подруге, значит, нельзя.

​- А ты давно дома ночевал? — бросает она теперь упрек в лоб.

​- Отвезу тебя, куда надо, — немного сдаю я позиции, но тут же замечаю: — Или ты тоже решила съехать? Снимать жилье нынче дорого.

​Женя меняется в лице. Ну а что? Я, конечно, всё это время подкидывал ей на счёт, но если она решила гордо хлопнуть дверью, так пусть делает это полностью, отказываясь от моих денег. Может, хоть так задумается, стоит ли проявлять характер. Но дочь лишь гордо отворачивается.

​ — Не дури, Жень, я же сказал, отвезу, куда скажешь, но не вижу причин не ехать домой, — добавляю миролюбиво.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дочь лишь поджимает губы, но в машину садится. Устало вздёрнув брови, тру переносицу. Будем считать это боевым крещением. Везу Женю домой в надежде поговорить. Но по пути на мои попытки завести беседу Женя отвечает молчанием и усердным разглядыванием ночного города за окнами. Дома демонстративно уходит в комнату, хлопнув дверью.

​Я отлично понимаю, что дело не только в Соне. То, с каким усердием дочь расписывала мне прелести своей матушки, которые последняя с не меньшим усердием предлагала… Все это наводит на мысли о том, что Маринка приехала не просто так: а с целью сойтись со мной. Мало ей, видимо, тех денег, что она получает. Обидно то, что она внушила Женьке мысль о возможном воссоединении семьи, и та ринулась помогать мамаше. Свечи эти дурацкие, вино, — несложно догадаться, чьих рук дело. Только на что Маринка надеялась, неясно, особенно делая вид, что она не при чем и вешаясь на меня. Допекла. Пришлось на пальцах ей объяснить, где я вижу все ее прелести и ее саму. Ну да, может, не стоило так грубо выставлять за дверь, но женщина сама напросилась.

И Женька наверняка в курсе этого. Так что злится теперь на все сразу.

Смотрю на дверь ее комнаты, но не стучу. Перебесится, решаю я и уже собираюсь уходить, но слышу сигнал входящего сообщения. Пишет Соня. Олег отпустил её домой, так что я могу не приезжать, она уже села в такси.

Мне не хочется оставлять девушку одну, я тут же её набираю.

​- Ты как? — спрашиваю, услышав голос.

​- Всё хорошо, правда. Я очень устала и еду домой. Да и вам… с Женей надо нормально поговорить.

​В трубке повисает молчание.

— Я завтра приеду.

Слышу тихое «хорошо», но мне нихрена не нравится эта интонация. Мы прощаемся, и я еле сдерживаю себя, чтобы не сорваться к девушке. Но она словно попросила дать ей время прийти в себя, и я таки останавливаю сам себя.

Утром обнаруживаю, что Женьки нет. Отлично поговорили, блядь.

На всякий случай окидываю взглядом её спальню, вещи на месте, значит, не съехала. Да и куда? Звоню ей, она сбрасывает, и я качаю головой. Не маленькая, разберемся.

Весь день торчу в офисе фитнеса, занимаясь рекламной кампанией, хотя мысли витают совсем в другом месте. В итоге освобождаюсь только к вечеру и, набирая Соню, говорю, что выезжаю к ней.

— Я в парке, — отвечает девушка, запнувшись, добавляет. — Не могу дома сидеть.

— Давай подъеду туда, — киваю, выворачивая на проспект.

До парка еду в раздумьях. Внутри как-то неспокойно, тяжело, впрочем, понятно, почему. Между нами с Соней повисла «правда», которую выкрикнула Женя вчера в клубе. А из-за нее повисла недосказанность. И так все было неопределенно, а теперь… А теперь, кажется, приходит время определяться.

Я иду по главной дороге парка среди пестрой толпы и уже хочу набрать Соню, когда вижу ее впереди на скамейке. Девушка сидит, закрыв глаза и откинув голову на спинку. Торможу, разглядывая ее, и внутри снова поднимается странное беспокойство.

Рядом со мной продают мороженое, взяв несколько шариков в вафельном стаканчике, подхожу к скамейке. Соня открывает глаза и утыкается взглядом в мороженое. Недоуменно поморгав, смотрит выше. Поймав мой взгляд, на мгновенье замирает, как будто пытаясь высмотреть мои мысли. Я улыбаюсь, и она отвечает тем же. Только улыбка у нее выходит какая-то грустная.

— Спасибо, — девушка встает, взяв мороженое, снова поднимает на меня глаза.

— Прогуляемся? — предлагаю ей.

Соня кивает, и мы неспешно идем в глубь парка по тропинке. Напряжение между нами напоминает магнитное поле. Словно бы мы хотим притянуться друг к другу, но поле держит нас на расстоянии. Соня молчит, глядя себе под ноги. Я беру ее за руку, крепко сжимая своей, ощущая, как девушка на мгновенье напрягается всем телом. Напряжение уходит постепенно. Наконец я чувствую, как ее пальцы сжимают в ответ мою руку, нерешительно, словно пробуя, а не будет ли последствий? А мне просто хорошо идти рядом, чувствовать ее тепло. И вот это, блядь, вообще не нормально.

Мы идем в молчании минут пять, потом Соня спрашивает:

— Как Женя? Я звонила ей, но она недоступна.

Я вздыхаю.

— Вчера разговора не вышло, сегодня она с утра уехала. Ей нужно время, Сонь.

Девушка кивает, я вижу, что она хочет еще о чем-то спросить, но в последний момент передумывает. И словно слышу этот вопрос: что будет потом?

Я даже рад, что она не спрашивает. Потому что у меня нет ответа. Я не знаю, что будет потом. Но ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы что-то да было.

Только вот девушке этого не говорю. Мы спускаемся на лужайку, садимся друг напротив друга. Рассматриваем, словно до этого никогда не видели. И снова между нами виснет напряжение, которое расширяется, разводя нас дальше друг от друга. Соня вдруг садится на колени и подползает ко мне, оказываясь между моих ног. Смотрит взволнованно, так что ее карие глаза становятся совсем темными, тягучими. Я почти хочу, чтобы она что-то уже сказала, но вместо этого девушка берет мое лицо в ладони и легонько целует. Невесомо, почти незаметно. А я тут же обнимаю ее, продолжая поцелуй. И напряжение уходит, преграды между нами рушатся, пока мы вместе.

— Антон, — отрывается Соня, — на нас же смотрят.

— И пусть, — шепчу ей в губы. — Какая нам разница?

И снова она смотрит, слегка сощурившись, ищет в моих глазах и словах ответы на свои вопросы, которые так и не решается задать.

Я обнимаю ее, утыкаясь носом в плечо. Соня зарывается рукой в мои волосы и легко водит пальцами. Блядь, почему так сложно все? Слишком рано Женя ворвалась в наш с Соней дурман. Слишком все неопределенно между нами.

Отстранившись, смотрю на нее и спрашиваю:

— На чертовом колесе каталась?

Соня в удивлении распахивает глаза, качая головой.



— Пошли прокатимся, — поднявшись, тяну ее за руку.

Она явно не уверена, что стоит, но молча топает за мной. Мы покупаем билет и пока стоим в очереди, Соня, закусив губу, смотрит на колесо. И только когда уже стоим в кабинке, она нервно выдыхает, произнося:

— Я высоты боюсь. До ужаса.

— А что же ты молчала? — спрашиваю ее. Соня пожимает плечами, пряча взгляд.

— Я просто… Просто не хотела все испортить.

Я все же улыбаюсь. Маленькая глупенькая девчонка. Прижимаю ее спиной к своей груди и чувствую, как она хватается своими руками за мои. Сильно сжимает, а сердце колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет.

— Иногда надо преодолевать свои страхи, Сонь, — шепчу ей на ухо. — Все будет хорошо, ты мне веришь?

Она поворачивает ко мне лицо и, внимательно посмотрев, кивает. А я прижимаю ее сильнее. И мне кажется, мы оба понимаем, что эти слова вовсе не о чертовом колесе.

По дороге домой Соня дремлет, а я кидаю на нее взгляды, гоня от себя прочь разные мысли. Нам ведь хорошо вместе. Очень хорошо. Пусть все началось черте как. Я был большим мудаком, спору нет. Но сейчас между нами равновесие, и только в наших силах удержать его. Потому что из этого равновесия может выйти… что-то большее.