Волчья звезда - Мария Галина

- Об этом я и думаю все время.

- И все-таки, - упорствовал Симон, - люди везде одни и те же, Винер. Смотри - Улисс говорит, они вполне восприимчивы... и если у Лагранжа добились чего-то, это и мы можем...

- Там нет таких дремучих суеверий - Лагранж говорит, они скорее прагматики.

- Значит, там свои трудности, Винер на какое-то время замолк, его пальцы нервно перебирали бумаги на столе.

- Ты знаешь, - наконец сказал он, - я все думаю... Может, мы выбрали неверную стратегию... Потому и не замечаем очевидного. Если мы все-таки предположим, что туземцам доступно нечто, недоступное нам... Что-то они такое знают...

- Ты о чем?

-О способности ощущать какие-то тонкие материи...

- По-твоему, их суеверия имеют под собой реальную основу?

- Почему бы нет? Возьми эту историю с Гидеоном!

Симон вздохнул.

- Человечество, - сказал он, - похоже, просто вернулось в первоначальное состояние. Возможно, пик цивилизации, на который оно когда-то вышло, оказался очень неустойчивой точкой; либо продвигаешься вперед, совершая какой-то качественный скачок, либо скатываешься назад, обратно во тьму. Они скатились во тьму.

-Да, но мы...

- Мы были отторгнуты от человечества, разве нет? Это мы - изолят, не они. Мы - исключение. Они - правило.

- Это, - сказал Винер, - всего лишь гипотеза.

- А что нам еще остается - только строить гипотезы. Но знаешь, если гипотеза банальна... она, скорее всего, справедлива...

- Я знаком совсем с другим крылатым выражением...- пробормотал Винер. - А, привет, Оливия.

Оливия растерянно кивнула ему.

- Симон, - тихо сказала она, - я хочу тебя спросить...

Винер смотрел на них из своего угла, и под его взглядом Симону было неуютно.

- Да? - сказал он.

- Я тут разбирала архивы, - она бессознательно теребила золотистую прядь, - ну, знаешь, те, что мы нашли в подвале. Но, Симон, там такие ужасные вещи... Я не понимаю... Если это выдумка...

- Ты о чем?

- Протоколы допросов... там сказано... я не понимаю. Ямы с негашеной известью... Лагерь... Какой-то Фогель...

- Тебе не надо было этим заниматься, - быстро сказал он, - я поговорю с Коменски.

- Но это же выдумка? - ее серые глаза с черным ободком вокруг радужки с надеждой глядели на Симона. - Я хочу сказать - может и было что-то в этом роде, какой-то один маньяк... но не в таком же масштабе!

- Ну, - проговорил он успокаивающе, - ты же знаешь, тогдашние авторы были склонны все преувеличивать. Жаль, что не сохранились магнитные носители. Там наверняка бы были соответствующие пояснения. Но они оказались так ненадежны...

- Но зачем такое выдумывать?

- Не знаю, - он пожал плечами. - Может, ради острых ощущений...

Она кивнула и направилась к двери, обернувшись на прощание уже из тьмы коридора. Лицо у нее было бледным и нежным, как речная лилия.

- Прелестное создание, - пробормотал Винер.

-Она тебе не нравится, верно? - напрямую спросил Симон.

Винер поднял глаза от распечатки.

- Нет. Мне не нравится, с каким напором она эксплуатирует свою женственность... Это нечестно, Симон.

Симон вздохнул.

- Это бессознательная стратегия. Она очень напугана, вот и все. Она ищет... поддержки.

- А ты, разумеется, охотно готов сыграть роль этакого мужественного землепроходца...

- Я сделаю все, что она хочет. Если ей от этого будет легче.

- И пойдешь уговаривать Коменски, чтобы он освободил ее от работы с архивами?

- Да, - подтвердил Симон, - пойду.

- И на кого же он ее свалит, эту работу?

-Да я сам возьмусь, - сказал Симон, - что мне...

- И тоже будешь думать, что ямы с известью - выдумка?

Симон пожал плечами,

- Не знаю... А ты?

- Это вполне в их духе, - сухо заметил Винер, - не удивлюсь, если ямами там дело не ограничилось... Они еще и не на такое способны... Мы не на тех вышли, вот и все...

- Винер, - устало спросил Симон, - а те-то где?

Коменски он нашел в аппаратной - тот слушал музыку, удобно устроившись в кресле, но, увидев Симона, остановил воспроизведение и вопросительно поглядел на вошедшего.

- Что новенького? - спросил он, без особого, впрочем, интереса; отыщи Симон что-то достойное внимания, все бы уже об этом знали, а уж руководитель экспедиции - в первую очередь.

- Никак, - сказал Симон, - вернее, пока никак.

- Если ты хочешь о чем-то поговорить...

- В общем, да, - вздохнул Симон, - но это касается не меня. Это касается Оливии.

-Да?

- Ты же знаешь, она работает с архивами... И она всегда очень глубоко...

- Говори прямо, Симон.

-Хорошо. Прямо. Нужно освободить ее от этой работы. Мне кажется, она на пределе.

- Все мы на пределе. Она не исключение.

- Я говорил с ней - она испугана.

- Брось, она крепче, чем кажется.

-Не уверен. Ей все время приходится сталкиваться с документально зафиксированными проявлениями социального безумия - кто такое выдержит? В наших архивах ничего подобного не было. А сейчас она наткнулась на описание каких-то массовых казней. Она в растерянности. Я, правда, сказал ей, что все это может быть и выдумкой... фикцией...

- А сам ты как думаешь? - спросил Комен-ски, не отрывая взгляда от блестящей поверхности стола.

Симон помялся.

- Сам знаешь, в колонии были учебники истории, правда, сводные - все, что относилось к эпохе до Больших Перелетов, там изложено очень бегло... Но что-то в этом роде вполне могло иметь место. Иногда мне кажется, что в какой-то момент люди начали стесняться своего прошлого. Хотели начать все сначала - с чистого листа.

- Примеров взлета человеческого духа в библиотеке колонии было более, чем достаточно, но мало что - о его безднах, так?

- Да... Но сейчас-то мы имеем дело не со специально отобранными материалами! Амос, послушай, даже если бы вся литература такого рода оказалась чем-то вроде культовой фантастики, это все равно бы до известной степени не имело значения - выдумка это или правда, она характеризует землян достаточно неприглядным образом.

- Жестокость? Наслаждение чужой болью?

-Да.

- Колония, - задумчиво сказал Коменски, - не знала ничего подобного.

-Это еще не доказательство. Но даже не склонности землян меня сейчас беспокоят, Амос. Меня тревожит наша наивность... неподготовленность... Мы-то надеялись влиться в просвещенное человечество, а вместо этого нам придется столкнуться лицом к лицу с ужасами, к которым мы не готовы.

- Я полагал, архивы помогут нам понять, что произошло.

- Мы можем никогда этого не узнать. Архивы могут оказаться бесполезны большая часть литературы к моменту катаклизма, каким бы он ни был, распространялась на магнитных носителях. А уж текущая, вроде газет и бюллетеней - тем более. Все книги в здешних архивах датированы эпохой до перелетов.