Маг-новобранец - Людмила Горбенко

– Не хнычь! – с преувеличенным энтузиазмом откликнулся Хендрик.– Бог с ними, скелетами-компотами, пошли спать. Вот поверь опыту: теперь точно выберемся. Меня интуиция никогда не обманывала. Обещаю тебе, Филипп,– осталось недолго.

Широкий рот слуги скептически перекосился, но Хендрик взялся за дело всерьез…

Начиная с этой ночи Хендрик с Филиппом практически не ложились в свои кровати и потому поутру клевали носами. Они исходили Башню вдоль и поперек, но каждый поход заканчивался одинаково: слуга понуро опускал голову и вычеркивал на плане очередной коридор, упирающийся в тупик или узкое окошко, затянутое решеткой. Отверстия же каминных труб и отопительных печей были настолько узкие, что туда едва протиснулся бы годовалый ребенок.

– Все-таки должен быть выход! Должен! – кипятился Хендрик.– Он где-то рядом, прямо перед нашим носом! Просто мы его почему-то не видим!

Помимо унизительного положения невольника племяннику дипломата неприятно было еще и то, что он успел похвастаться перед слугой некоторыми прошлыми подвигами. И хотя Филипп никак не комментировал безуспешные поиски, в его желтых глазах навыкате читался немой вопрос: как же это вы, сэр Хендрик, умудрялись убегать из-под носа ревнивых мужей раньше?

Хендрик и сам не знал, как. Когда за тобой гонится разъяренный громила с пистолем в руках в компании дюжины вооруженных до зубов слуг, то уже не до поисков выхода. Ты просто бежишь, куда несут ноги, думая даже не мозгами, а всем организмом. Правда и то, что редко какая дама проживает во дворце, подобном Черной Башне.

Спустя еще день совершенно случайно выход был найден.

Вкладывая в пакет с письмом ворону, которая упрямо не хотела туда вкладываться, Филипп с Хендриком дружно уперлись спинами в клетку, и она сдвинулась.

Присмотревшись, Филипп заметил, что в окне воронятни вообще отсутствуют решетки. Птицы, в отличие от людей, не могли долго находиться без света и воздуха, поэтому клетка была просто придвинута к незастекленному оконному проему, полностью заслоняя его.

Более того, проем окна радовал абсолютно нормальными размерами, в которые легко мог вписаться взрослый человек.

– А вот и дорожка на волю! – довольно потер руки Хендрик.– Молодец, Филька! Просчитались паны Наставники! Просчитались! Видимо, эти хитрые господа рассудили так: мысль бежать из Башни с самого верхнего яруса, когда есть целых шесть нижних, может прийти в голову только потомственному идиоту. Да и то не сразу. А вот нам пришла! Ты понимаешь почему, Филя?

– Потому что мы идиоты? – предположил слуга, и по его глазам было непонятно – то ли он так тонко шутит, то ли действительно наивен до невозможности.

– Нет! – засмеялся Хендрик.– Потому что мы мыслим нестандартно!

– Но там внизу колья!

– И пусть их! Я же не собираюсь прыгать.

– А как тогда? – удивился слуга.

– Спущусь по веревке. Мне с собой положили приличный моток.

– На колья?

– Увидишь,– хитро прищурился Хендрик…

Если бы сторонний наблюдатель оказался этой ночью в холле Башни, он бы увидел две скорчившиеся от напряжения фигуры, которые тащили из опустевшей ниши что-то тяжелое. Но сторонних наблюдателей в Башне не было. Здесь были все свои, и эти свои безмятежно спали.

– У-и-ий! Смотри, куда ноги ставишь, осел!

– Простите, сэр Хендрик, я нечаянно!

– Тащи его! Аккуратнее, аккуратнее!

– А почему мы не взяли что-нибудь полегче?

– Потому что мы сами с тобой не слишком легкие! Испытывать веревку надо с запасом, понятно?

– Понятно. А он не разобьется?

– Уй! Опять на ногу!!!

Сквозь покрывало, которым была обмотана тяжелая ноша, сверкнуло золото. Бюст великого волшебника Мерлина, увлекаемый двумя парами рук, плавно завернул за угол и рывками стал подниматься по лестнице. Второй ярус… третий…

– Не дыши так громко, Наставников разбудишь! – посоветовал Хендрик.

– Я… не… могу… больше!

– Что значит не могу? Ты маг или кто?

– Я художник!

– Филя, не смеши меня на повороте, здесь ступенька сломана! От твоих портретов мухи дохнут! Ты нанимался ко мне на службу?

– Да!

– Вот и исполняй приказание! Приподнимай голову, приподнимай! Да не свою, а Мерлина! И тащи!

Четвертый ярус…

Пятый… Шестой…

На седьмом ярусе покрывало было торжественно снято. Проснувшиеся вороны с любопытством уставились на блестящую фигурку. В паре птичьих глаз даже засветился чисто сорочий интерес ко всему блестящему.

Хендрик с помощью Филиппа отодвинул клетку и закрепил край веревки, и слугу затошнило от волнения. Если сейчас испытание пройдет успешно, то завтра, в крайнем случае послезавтра, они смогут сбежать. Свобода!

– Крепко держи и опускай медленно,– предупредил Хендрик.

– Понял,– кивнул слуга.

– Ну, с богом! – тихо сказал Хендрик и вытолкнул бюст за окно.

Веревка в руках Филиппа вздрогнула и как живая заструилась по плечу. Ярко блеснув в лучах луны, голова Мерлина золотой кометой улетела в темноту.

Сердце Филиппа остановилось. Спустя секунду снизу послышался глухой шлепок.

– Это ты называешь медленно? – повернулся Хендрик к застывшему от осознания собственной ошибки слуге.

– Испытание прошло успешно, узел выдержал,– каменным тоном без эмоций доложил Филипп.

– Скажи спасибо, что выдержал! – мрачно процедил сквозь зубы Хендрик и выглянул наружу.– Да и голова, к счастью, упала мимо.

– В каком смысле – мимо? – не понял Филипп.

– Я говорю, она упала дальше, чем врыты колья. Значит, лицо великого волшебника не слишком пострадало, и мы сможем вернуть его на место. Берись за веревку, Филя, и тащи!

– Зачем? – попробовал возразить слуга, и получил увесистый тычок под ребра.

– Затем, дубина! Раскрывать себя заранее совершенно не входит в мои планы. Вот придет время – и все узнают, что охрана Башни организована не так безупречно, как думалось.

– И когда оно придет? – простонал Филипп, чувствуя, что веревка сейчас перепилит плечо окончательно.

– А вот когда мы сбежим, тогда и придет. Да ты приподнимай, Филя! Приподнимай и тяни на себя!

Город. Следующим утром на берегу реки

Речная вода и рыба потрудились над телом на славу. Про внешность этого человека сейчас можно было наверняка сказать лишь одно: это был мужчина.

Инспектор Кресс разочарованно потыкал багром ногу жертвы и через плечо уголовного художника заглянул в его рисунок.

– Что это справа?

– Его голова.

– А-а. Больше похоже на закат солнца, если честно. Знаешь что, бросай уголь. Это художество даже к делу не приложишь.

– Но позвольте! – выступил вперед стажер Наоко.– Рисунок с места происшествия является ценным вещественным доказательством!