Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - Джозеф Брэдли

все чаще подвергаться критике, в первую очередь из-за веса. «Оружейный сборник» так резюмировал сложившееся в более позднее время отношение к револьверу «Смит-Вессон»: «В общем револьвер Смита и Вессона, как показал многолетний опыт, есть превосходное боевое оружие, но солнце не без пятен, что верно по отношению к револьверу Смита и Вессона»[216].

Во время пребывания в США Горлов выполнил еще одно задание. В 1867 году изобретатель прототипа пулемета Ричард Гатлинг отправил в Россию два варианта своего оружия. Находившийся в Хартфорде Горлов получил указание модифицировать его в соответствии с российскими спецификациями, в частности переделать патронник для использования металлического патрона калибра.42, уже запланированного для винтовки Бердана, что было бы очень полезно с точки зрения поставок либо в случае нехватки того или другого. Кроме того, Горлов увеличил количество стволов во вращающемся блоке с шести до десяти и удвоил скорострельность – до 200 выстрелов в минуту. В 1871 году российское правительство закупило 400 единиц оружия, произведенного Кольтом, а также лицензию на производство улучшенной «пушки Горлова» на заводе Нобеля в Санкт-Петербурге[217]. Новое и потому непредсказуемое оружие – ружье Гатлинга – использовалось весьма ограниченно, хотя вполне доказало свою полезность в ходе различных кампаний в Центральной Азии. Оружие, выделявшееся в том числе и своим необычным видом, перевозимое на верблюдах, было предметом обсуждений: «Русские митральезы были заказаны в панике после начала Франко-прусской войны, и [связанный с этим оружием] энтузиазм был настолько велик, что по доставке их в Санкт-Петербурге восторженные дамы устроили приветственные шествия» [Vincent 1872: 306].

Перевооружение в России: оценки

В 1872 году Военное министерство сочло, что Комиссия по перевооружению успешно выполнила свои задачи, и передало ее обязанности Артиллерийскому управлению. Полковник Горлов получил звание генерал-майора. Так закончился короткий период интенсивной деятельности по модернизации российского пехотного вооружения. Пытаясь подобрать наилучший механизм заряжания с казны, армия в 1866–1870 годах принимала на вооружение в среднем по одной новой системе винтовки в год. Учитывая, что основные европейские армии тоже лишь недавно приняли на вооружение казнозарядные устройства, Россию уже нельзя было назвать отсталой по части конструкции огнестрельного оружия. В 1871 году в прессе отмечалось, что большой прогресс, достигнутый в русской артиллерии, произвел благоприятное впечатление на двух американских артиллерийских офицеров, прибывших с визитом[218]. В неменьшей степени был впечатлен успехом и сам архитектор российской военной модернизации Милютин. Хотя внедрение новых систем и фактическое снабжение полков были слабо связаны между собой, военный министр был уверен, что пехота теперь будет вооружена современным оружием во время войны. Позже он не без гордости отзывался о проведенном под его руководством перевооружении конца 1860-х годов. Он заявил, что после 1866 года Россия полностью сменила вооружение своей пехоты, прежде всего внедрив винтовки вместо гладкоствольных мушкетов, а потом перейдя и к скорострельному оружию. В 1860 году, отметил он, в российских арсеналах имелось 216 000 мушкетов. В настоящее время там хранится более миллиона скорострельных винтовок[219].

Конкретные потребности российской пехоты и производственные мощности России определили выбор новых технологий вооружения и порядок принятия на вооружение новых систем оружия. Из-за многочисленности пехоты, состоявшей почти полностью из бывших крестьян, и географической рассредоточенности русской армии табельное оружие пехотинца должно было обладать двумя важными качествами: прочностью и удобством обслуживания. Неоднократно в военных печатных источниках при оценке достоинств и недостатков той или иной системы эти качества превалировали над баллистическими характеристиками, такими как скорость пули, дальность и точность стрельбы. Недостатки производственных мощностей страны продиктовали третью важную особенность: простоту производства. В своем докладе 1862 года Милютин признал наличие этой проблемы:

Между тем за границею, в последние годы, усовершенствования артиллерийской техники развивались так быстро и в столь разнообразных видах, что, при значительном составе нашей армии, нам трудно было остановиться на одной какой-либо системе, а при ограниченности у нас технических заведений и недостаточном развитии их – надлежало в принятии нововведений действовать с крайнею осторожностью.

Вот одна из причин, по которым, несмотря на самые действительные меры, принимаемые главным артиллерийским начальством, несмотря на усердные труды и знания дела наших ученых артиллеристов, мы должны и теперь откровенно признаться, что в материальном состоянии артиллерии и в вооружении войск мы отстали от других европейских государств [Милютин 1902: 135–136][220].

На начальных этапах перевооружения Россия заимствовала инновационные разработки в области оружия – например, нарезку канала ствола, изменение механизма замка, заряжание с казны, – а также принципиальную конструкцию системы из-за рубежа. Так что пехотная винтовка 1857 года, ударный затвор Терри-Нормана, игольчатый затвор Карле и казнозарядная винтовка Крнки под металлические патроны были, по существу, иностранными разработками. На этой стадии Россия предпринимала упорные попытки создать собственные переделки старого оружия, вместо того чтобы закупать оружие за границей. Но общая отсталость страны, особенно в техническом проектировании и машиностроении, на что особо указывал Милютин, затруднила процесс обновления в 1860-х годах; она же объясняет тщательность и осторожность специалистов по стрелковому оружию при выборе новых систем. Что еще хуже, этот этап перевооружения совпал с периодом административной нестабильности на государственных оружейных заводах. Следовательно, создание цехов, необходимых для переделки старого оружия, оказалось дорогостоящим и трудоемким делом. Но не успевали оружейные заводы подготовиться к выпуску какого-либо переоборудованного образца, как появлялась улучшенная модель. Переделка была лишь временным решением – необходимо было разработать и поставить в войска новые системы, обеспечивающие скорострельность. Как с иронией утверждал редактор «Оружейного сборника», нехватка квалифицированных механиков в России оставляет единственный путь для того, чтобы ускорить переделку винтовок, – принять простую систему с использованием металлических патронов. Наиболее рациональным казалось воспользоваться опытом, уже накопленным в зарубежных странах, то есть признать свою отсталость и отправить военных агентов за границу. Решение о том, куда направить агентов, было принято с учетом конструктивных и производственных соображений. Один артиллерийский офицер в разгар лихорадки перевооружения писал:

К тому же следует принять в соображение, что одна Америка со множеством своих новейших оружейных и патронных заводов и с улучшенными на них машинами, могла облегчить те постоянные переделки и усовершенствования, которые на каждом шагу должны были встретиться при изыскании образца и патронов к нему опытным путем [Экстен 1870: 152][221].

В 1866 году было принято решение использовать металлический унитарный патрон, что повлекло за собой несколько необычный выбор оружейных систем: новые винтовки, карабины и револьверы разрабатывались с учетом последних достижений в области стрелковых боеприпасов. Русские создали систему взаимозаменяемости патронов в оружии разных видов. В