Ты против меня (You Against Me) - Дженни Даунхэм

В гавани он сел на скамейку и попытался успокоиться. Что, если Карин просто его разыгрывает, чтобы взбесить – с нее станется! – а мать на самом деле спит? Но вполне возможен и другой вариант: что Джиллиан сидит у них прямо сейчас, выпытывает подробности, организует наряд. Можно ли схлопотать обвинение в лжесвидетельстве за дачу ложных показаний в полиции?

Он отправил еще одно сообщение: «Извини, Элли, прости ради бога, но мне кажется, тебя ждут неприятности».

Уже четвертое извинение за сутки. Как же он облажался. Обидел Карин, а теперь и Элли – а ведь не хотел ни того, ни другого. Он закрыл глаза, пытаясь дышать спокойно. Если будет просто сидеть здесь и дышать, может, ничего плохого и не произойдет.

Тридцать восемь

Хорошие девочки не думают о бархатистой коже на шее парней и о том, как те склоняют голову, когда улыбаются. И в особенности им не положено думать об этом, если сегодня их последний шанс подготовиться к экзамену по математике.

Элли несколько раз моргнула, прогоняя мысли о Майки.

– Итак, пробный пример, – проговорила мисс Фэриш. – Теперь возьмите тетради и напишите три альтернативных решения этой задачи. Хорошую оценку вы получите в том случае, если ваш ответ обоснован и аргументирован.

Элли вздохнула и открыла тетрадку. Если уж ей не удается сосредоточиться на статистике и теории вероятности, то можно хотя бы заняться чем-нибудь полезным. Открыв тетрадь на чистой странице, она написала заголовок: «Подготовка к экзаменам» – и начертила таблицу из двенадцати колонок – недель, оставшихся до экзаменов, – и тридцати пяти строк. Итак, вернувшись из школы, она будет готовиться каждый вечер по три часа, потом ужинать (полчаса)… и еще два часа потратит на повторение, а потом спать… По выходным график – десять часов в день, а в качестве вознаграждения за труды можно посмотреть кино. Сон – семь часов в день. Она попыталась вычислить, сколько в общей сложности часов выделила на подготовку и сколько часов у нее осталось на сон, но использовать калькуляторы в классе было запрещено, а сама она сосчитать не смогла и вместо этого нарисовала внизу страницы зеленую змею с красным языком.

За окном, на школьном дворе, сияло солнце. В поле зрения попадал самый край футбольного поля, и зеленая травка на нем очень дружелюбно ей подмигивала. Элли подумала о реке, хоть ту и не было видно. Ей и не нужно было ее видеть; она знала, что холодная вода отбрасывает на школьный забор яркие блики.

Степень вероятности того, что определенно известно, – один. Степень вероятности того, что невозможно, – ноль. Раздеться и прыгнуть в реку тем днем, хотя на самом деле она должна была быть в школе, явно из второй категории, но все же это произошло. Как это объяснить с точки зрения математики?

Утверждение: парень и девушка прыгают в реку. Парень подплывает к девушке и говорит: «Черт, холодно как!»

Вопрос: какова вероятность, что они поцелуются?

Нет-нет-нет, нельзя думать о Майки! И особенно о том, как они вчера целовались – о его поцелуях, которые сперва были мягкими и ненавязчивыми, почти незаметными, а все равно от них кровь закипала. Нельзя думать о том, как поцелуи становились все более настойчивыми, отчаянными, будто они оба что-то искали.

Она встряхнулась и вернулась мыслями в класс. План был такой: трудиться не покладая рук, компенсировать все пропущенные занятия. В этом графике места для Майки не оставалось.

– Итак, – проговорила мисс Фэриш, – давайте вспомним различные способы построения диаграмм.

«Горизонтальная ось, вертикальная ось», – написала Элли в своей тетрадке. Она слушала объяснения мисс Фэриш о том, как сгруппировать данные по классам. Но когда настало время рисовать график, вместо него она нарисовала домик, камин, парня в кофте на молнии. И написала: «Никогда ни с кем мне не было так хорошо». Обвела буквы жирным, поместила в рамочку. И снова написала то же самое заглавными буквами.

Больше никто, кажется, так не отвлекался, как она. Она оглянулась и увидела головы, склоненные над партами, усердно строчащие ручки. Согласно статистике, в этом классе были ребята, которые так нервничали из-за экзаменов, что рыдали перед сном. Измученные усталостью, они страдали страшными головными болями. Просыпались утром с чувством, что не спали вовсе. У них зудели глаза, болели животы. Они были ее одноклассниками, их было тридцать человек, и никого из них она толком не знала.

То же самое она тогда сказала отцу. Никто из нас толком друг друга не знает.

Вопрос: если в классе тридцать человек, сколько тайн они скрывают?

Ответ: бесконечное множество.

У нее вдруг возникло непреодолимое желание вскочить и признаться в своей, выкрикнуть ее, как делают люди с синдромом Туретта*. Выйти к интерактивной магнитной доске, отшвырнуть в сторону мисс Фэриш и написать: «Я занималась любовью с Майки Маккензи у горящего камина и никогда не думала, что это может быть так прекрасно!» Вдохновившись ее смелостью, остальные тоже начнут делиться тайнами. Мисс Фэриш расскажет, из-за чего ушла с прежнего места; Джозеф продемонстрирует порезы на руках и признается в своей мании; Алисия откроет, почему в обеденный перерыв все время сидит в туалете. И так все по кругу, весь класс. Может, очередь даже дойдет до нее во второй раз. И тогда она напишет: «Мой брат виновен». Можно даже использовать при этом диаграмму, круговую или гистограмму, для наглядности описания собранных данных.

* Синдром, характеризующийся неконтролируемым выкрикиванием нецензурных слов или социально неуместных и оскорбительных высказываний.

На улице по небу плыли весенние облачка, трава колыхалась на ветру, а речка текла, как и всегда. Она написала стихотворение:

Мы обнажены,

Ты нежен,

Твои руки знают, что делать…

Вырвала листок из тетрадки, скомкала и положила в карман. Подошла мисс Фэриш и встала над ее партой: – Какие-то проблемы?

Элли покачала головой, и мисс Фэриш ушла. Тогда Элли попробовала «лечение отвращением». Стоило ей подумать о Майки, и она щипала себя за руку. Так ей удалось более-менее сосредоточиться на доске, и она записала слова: зависимая переменная, независимая переменная – и начала чертить график, используя известные данные. Но через пять минут рука так болела от щипков, что пришлось прекратить. Она попыталась вспомнить, что такого ужасного в Майки, но ничего не лезло в голову, и, поняв, что ничего ужасного в нем нет, она вдруг осознала, как сильно хочет снова его увидеть. Но если они увидятся, то придется что-то решить насчет Карин. Нанять адвоката, как сказал Барри, дав новые показания, завести новую семью и новый дом, потому что ее родные после такого уж точно не захотят ее видеть.

Она нарисовала холодный душ. Ботинок. Автокатастрофу. Пожевала кончик ручки и начала новый список: как стать хорошей. В списке были следующие пункты: делать домашние задания (постоянно), не есть продукты, содержащие сахар, быть милой с родными, одеваться прилично, не пытаться связаться с Майки. И тут же в голову пришло противоположное – плюнуть на уроки, раздеться, позвонить ему…

Вчера, когда они лежали на ковре в домике ее деда и бабушки, она целовала его спину и шептала:

– Теперь все время буду представлять тебя голым. Он повернулся и улыбнулся, пристально глядя на нее

и проведя взглядом линию от ее живота к груди.

– Чувствую, как бьется твое сердце, – сказал он и пощупал ее пульс. – Вот сейчас. И сейчас. И сейчас.

Да как она могла предположить, что сумеет его забыть?

Она легла на парту. Перед глазами всплывали образы: мама, обмахивающаяся за завтраком, говорит: «Мне дышать нечем в этом доме»; отец устало улыбается, едва сдерживая раздражение; глаза Тома, в них постоянный страх; мать отворачивается, стараясь не встречаться с ней взглядом по пути в школу, когда Элли спрашивает: «Не хочешь ли поговорить о том, что я тебе сказала вчеpa, в саду?»; зажигалка Майки, спрятанная в ее сумке; бедняжка Карин Маккензи лежит на диване…

– Элли? – Мисс Фэриш, нахмурившись, снова остановилась у ее парты. – У тебя все в порядке?

Элли вздрогнула и кивнула. Все вокруг хватали сумки и шли к выходу.

Мисс Фэриш сказала:

– Может остаться здесь, конечно, но я бы на твоем месте подышала воздухом. После обеда еще будет вторая часть.

В коридорах была ужасная суматоха, как обычно. На перемене учителя удалялись в учительскую за дозой сахара и кофеина, а дети носились, как стадо диких буйволов. Именно в это время дня тебя вполне могли приложить о металлический шкафчик, вырвать телефон, залезть в сумку, запустить в волосы жвачкой, стащить деньги на обед. Парни толкали друг друга – жестоко и бессмысленно. Здесь выживал сильнейший, и главная хитрость заключалась в том, чтобы опустить голову пониже, ни с кем не встречаться взглядом и идти быстро и целенаправленно.

Элли порадовалась тому, что не она сегодня в центре внимания – с тех пор как Кейра из десятого класса забеременела, все разговоры были лишь о том, кто отец, оставит ли Кейра ребенка и почему она не приняла экстренную таблетку… бла-бла-бла…