Самвел - Раффи

Был полдень. Отряд Самвела медленно продвигался по лесной дороге. Он пустился в путь ночью, намереваясь выбраться из леса до восхода солнца с тем, чтобы избежать засады. Несколько всадников ехало на большом расстоянии впереди отряда с целью разведки. Рядом с Самвелом ехал Артавазд, позади Арбак, Иусик и несколько телохранителей. И всадники и кони были сильно утомлены. Чтобы поскорее выбраться из леса, они двигались без остановок.

Самвел обратился к старику Арбаку:

— Долго ли нам еще ехать?

— Скоро выберемся из леса, если только эти лапотники опять не налетят на нас, — ответил старик с обычным хладнокровием.

Старик презрительно называл рштунийцев лапотниками.

— Лес кончается по ту сторону вот этой горы, — добавил он.

Ответ удовлетворил Самвела, но возбудил беспокойство юного Артавазда.

— Какой горы? — спросил он сердито. — Я что-то не вижу никакой горы.

Старик ничего не ответил. Он озабоченно оглядывался по сторонам. Лицо его выражало обиду опытного водителя и беспокойство старика, имеющего дело с детьми. «Сам сатана завел нас сюда, — думал он, — надо же было тащиться обязательно по этой проклятой дороге, словно нет другого пути… Не захотели меня слушать, вот и наказаны!»

Узкую дорогу, по которой они ехали, то и дело преграждали засеки. Срубленные деревья, не очищенные от ветвей, лежали поперек пути. Конный отряд Самвела с большим трудом пробирался через такие засеки.

Что-то неладное происходило в этих местах. Окрестности выглядели необычно. В душу Самвела закралась тревога, постепенно все возраставшая. «Хотя бы встретить кого-нибудь, — думал, — можно было б узнать, в чем дело».

— Ни души не видать! — пробормотал Самвел.

— Если хочешь увидеть людей, — сказал старик со свойственной ему спокойной усмешкой, — крикни по-лапотнически: «Ай-уй»— этот клич сейчас же повторится на тысячу голосов. Он дойдет до лесных чащ, и ты увидишь, как из-под земли, со скал, из кустов, отовсюду ринется сюда толпа дикарей. Они, как черти, сидят тут повсюду, только их не видно. — Замечание Арбака было правильно.

После ущелий и скалистых неровных скатов горы Ындзак лес стал постепенно редеть, деревья мельчали. Наверху проступило голубое небо, внизу блеснула темно-синяя поверхность Ахтамарского озера. Окрестные холмы покрывал зеленый ковер сильно разросшегося низкого кустарника.

Было уже далеко за полдень, когда усталые путники добрались, наконец, до пристани в заливе озера, откуда им предстояло переправиться на остров Ахтамар. К этому острову влекли Самвела его горячие надежды, его страстные мечты. Когда он увидел, что пристань, всегда такая оживленная, была не только совершенно безлюдна, но и без лодок, всегда готовых к переправе, радость его сменилась тревогой.

«Что это значит?» — остановился он в изумлении. Ему надо было переправиться на остров во что бы то ни стало! Не побывав на острове, он не мог быть ни спокойным, ни счастливым. Ведь ради этого он свернул с пути, вступил в чащу рштуникских лесов и потерял в их густых зарослях большую часть своих храбрых воинов.

На высотах скалистого острова Ахтамар с незапамятных времен, как воплощение мощи Рштуникских нахараров, стоял замок Ахтамар. Его построил их родоначальник Барзафран при Тигране Втором.

Самвел с грустью оглядывал окрестности. Взор его упал на наружный дворец Рштуникских князей, стоявший у берега, недалеко от пристани. Ужас охватил Самвела. Пламя сделало свое дело; развалины полуразрушенного дворца дымились.

— Что это за дым? — воскликнул он, и его глаза зажглись гневом.

— Горит, — ответил старый Арбак, сокрушенно качая головой. — Поди узнай теперь, какой дьявол его поджег.

Пламя беспрепятственно пожирало красивое сооружение, и не было никого, кто бы пресек его дерзость.

Всадники Самвела были сильно взволнованы. Даже радостное лицо юного Артавазда затуманилось. Самвел же совсем приуныл.

Пока все находились в смущении, вдали показалась чья-то фигура. Самвел чуть воспрянул духом: наконец-то нашелся хоть один человек. Он направлялся прямо к отряду. То был воин, легко вооруженный, с длинным копьем в руке, короткий кинжал его был заткнут за пояс, за спиной висел широкий щит, утыканный железными гвоздями. Подойдя совсем близко, он повернул свое загорелое лицо к всадникам, видно, с тем чтобы узнать, кто они такие, затем воткнул в землю копье, оперся на него обеими руками и взглянул уже на Самвела. Молодой князь не поверил своим глазам.

— Малхас, это ты?! — воскликнул он взволнованно.

Это был его крестьянин и гонец. Малхас, не отвечая, снял с головы повязку, вынул из нее сверток и подал Самвелу. Молодой князь мгновенно побледнел. Этот сверток сообщил ему больше, чем мог бы сказать Малхас. Это было то письмо, которое он вручил Малхасу для доставки в Рштуник.

Ему возвратили письмо. Значит, люди, которые должны были получить это письмо, либо больше не существовали… либо гонец их не нашел. Оба предположения были убийственны для Самвела. Тысячи вопросов теснились в его мозгу. Но он сдержал свое волнение и, обратившись к своим всадникам, сказал:

— Здесь мы немного передохнем!

— У этих огней? — с удивлением покачивая головой, спросил старый Арбак.

— Да, у этих огней, — ответил Самвел.

Всадники сошли с коней и расположились лагерем у пустынного берега. За несколько дней до них здесь, видимо, находился какой-то другой лагерь. Трава кругом была вытоптана, вокруг чернела выжженная земля — следы костров. Кусты были обагрены кровью; быть может, то была кровь животных, а быть может, и людей.

Самвел взял с собой Малхаса и направился к пристани. Дойдя до нее, он спросил:

— Можно ли здесь достать лодку?

— Нет, князь. Разве не видишь — они сожжены.

Молодой князь оглядел берег.

На прибрежном песке валялись обрывки канатов, поломанные весла и остатки полусожженных лодок. Он боялся немедленно спросить о том, что здесь произошло. Его охватывала дрожь при мысли, что ответ раскроет перед ним страшную картину событий.

— Я непременно должен побывать на острове, — снова сказал он гонцу.

— На острове нет никого, мой тер.

Самвел посмотрел в сторону острова. Остров находился от берега на расстоянии часа пути. Вдали, среди волн, гигантским клином высился голый скалистый утес, и на его неприступной вершине вырисовывался дворец Рштуникских нахараров. Он весь дымился. Клубы зловещего дыма, уносимые ветром, расстилались над озером. Так же задымилось и сердце Самвела… Он не в силах был больше сдерживать себя и сказал:

— Говори скорее, Малхас, что случилось!

— Плохо, тер мой, очень плохо! — печально произнес гонец. — Как мне рассказать?..

— Говори, что знаешь, не скрывай ничего!

Гонец все еще не решался.

— Кто уничтожил все это?

— Твой отец, тер мой.

— Отец? — воскликнул Самвел, точно пораженный молнией.

Он схватил себя за голову и умолк на несколько минут.

Малхас добавил:

— Твой отец прибыл вместе с персами и все здесь разгромил…

— Откуда он прибыл?.. Как он пробрался на остров?

Малхас рассказал, что персы явились по воде со стороны Вана. Когда все спали, они ночью осадили остров. Если бы они пришли по суше, то обязательно встретились бы с «лапотниками», и в лесах им пришлось бы плохо. Чтобы избежать этого, они совершили свой набег ночью и водным путем. Неожиданным натиском они овладели и островом и княжеским замком.

«Итак, набег был совершен со стороны Вана. Значит, Ван уже перешел в руки врага…» Самвел с негодованием обернулся к гонцу:

— Если бы ты вовремя доставил письмо, всего этого не случилось бы!

— Я не опоздал, тер мой, я мчался сюда, как птица, но все это произошло до моего прихода.

В письме Самвел сообщал об угрожающей опасности. Но, к несчастью, он сам допустил большую ошибку, задержав письмо. Правда, это была не его вина. Как помнит читатель, его мачеха, княгиня Вормиздухт, очень поздно сообщила ему печальную весть: его отец, прежде чем вступить в Тарон, предполагал напасть на города Васпуракана и затем направиться оттуда в область Рштуник.

— А где сейчас нахарар Рштуника, князь Гарегин? Должно быть, взят в плен?

— Нет, мой тер. Князь Гарегин отправился на поиски княгини.

— Ее похитили?

— Неизвестно, мой тер. Но, как рассказывали люди из замка, во время сумятицы при ночном нападении княгиня исчезла.

— А… княжна Рштуникская?..

Губы Самвела дрожали, когда он задавал этот вопрос; сердце сильно билось от волнения. От ответа на этот вопрос зависел покой его души. Он спрашивал о прекрасной Ашхен, которой был предан всей душой, которую боготворил со всей горячностью любящего сердца.

Волнение его было так заметно, что Малхас поспешил с ответом: