Моя история русской литературы - Маруся Климова

Хотя нет, вернувшись домой, я вдруг вспомнила еще некоторые странности этого философски-авангардного произведения, которые в сумятице всех этих перевернутых и пущенных задом наперед событий поначалу как-то ускользнули от моего внимания. Например то, что насилие над бабой в извращенной форме совершает не кто иной, как гомосексуалист по прозвищу Солитер, с которым потом, то есть в самом начале фильма, и расправляются разъяренные бывший муж и любовник жертвы, ворвавшиеся в гей-клуб с символическим названием «Кишка»… В самом деле, если вдуматься, то в этом и вправду есть что-то странное! Пожалуй, это единственная деталь, над которой в данном случае стоило бы как следует поразмыслить… Одно из двух: либо режиссер фильма — законченный гомофоб, склонный во всех бедах и напастях человечества винить гомосексуалистов, даже в таких, в которых их, казалось бы, трудно заподозрить, либо, наоборот, режиссер — сам гомосексуалист, не упустивший случая публично посмаковать издевательство над бабой… Лично я больше склоняюсь к последнему… Но не будем забивать себе голову всякой чепухой! Пусть этим занимаются психоаналитики! В конце концов, заключительная фраза про всеразрушающее время снимает все мелкие неувязки и противоречия и, можно сказать, делает этот фильм универсальным и понятным абсолютно каждому!

Вот эти простота приема и глобальный размах заключительного обобщения, прежде всего, и заставили меня уделить так много внимания этому, в общем-то банальному и чернушному фильму. Мне кажется, я посмотрела его как раз вовремя, так как именно сейчас в своей фундаментальной книге о русской литературе я приблизилась к одному из самых драматичных моментов в ее истории, а именно, высылке ведущих интеллектуалов, философов и писателей из России в 1922 году, когда они, как известно, по приказу Ленина, были посажены на корабль и отправлены за кордон.

Сегодня личности самых разных политических взглядов и убеждений, в том числе, кажется, и коммунисты, склонны видеть в этом событии акт вопиющего вандализма и насилия над культурой. И с этой точкой зрения трудно не согласиться. Однако именно это редкое единодушие меня, признаюсь, больше всего и смущает. Честно говоря, я вообще не очень люблю все эти «общие места культуры» и предпочитаю держаться от них подальше. Вот и с этой злосчастной «высылкой» я долгое время не знала, как поступить. Думала даже просто перескочить через нее, сделать вид, будто ничего не было… Да и из писателей там, на этом пароходе, на самом деле, и был-то чуть ли не один Осоргин — в основном все философы… А к философии я, признаться, никогда не испытывала особой симпатии! Это не то чтобы мертвый или же полностью разложившийся, как поэзия, жанр, но, во всяком случае, морально устаревший — уж это точно!

Человек, задающийся сегодня глобальными вопросами мироустройства, по-моему, в чем-то подобен кокетливой старушке, напялившей на себя мини-юбку времен своей молодости, туфли на шпильках, шляпку-голландку и заявившейся в таком виде на молодежную дискотеку. Смотреть на все это и неловко и смешно!

В общем, как ни крути, но, собрав на одном корабле практически всех засветившихся к тому времени русских философов, Ленин, возможно, сам того не желая, достиг просто потрясающего эффекта! В освободившемся на какое-то время от философии Советском Союзе даже совсем простым и необразованным людям вдруг открылась едва ли не самая последняя истина о жизни и человеке!

И все потому, что теперь они смогли созерцать эту истину, не замутненную ничьими туманными словами и рассуждениями. Не берусь утверждать, что это было очень приятное зрелище, но без того смелого эксперимента с кораблем такое было бы просто невозможно! Это же понятно! И особенно понятно теперь, после того как русская и прочая философии вновь вернулись к себе на родину в виде переизданных ранее запрещенных книг, а также вновь народившихся философов в лице выпускников всевозможных философских факультетов, которые снова напустили в мир столько словесного тумана, что за ним опять уже никому практически ничего невозможно разглядеть. В общем, помимо того, что это довольно комическое занятие, философия еще и далеко небезвредна. Потому что главная задача философии — это пудрить людям мозги. По-моему, сегодня в этом уже мало кто сомневается! Во всяком случае, в России!

Так или иначе, но фильм о необратимом и разрушительном времени как-то невольно пробудил во мне давно тлевшее тайное желание, о котором я раньше, кажется, даже не подозревала… К стыду своему, я должна признаться, что мне вдруг тоже ужасно захотелось немного посмаковать эту сцену тотального насилия над культурой, а точнее, высылку группы отечественных философов на корабле за границу. К сожалению, в этом отношении возможности литературы, увы, крайне ограниченны. Другое дело — кинематограф! Я бы с удовольствием написала сценарий к фильму (естественно, в высшей степени пафосному и гуманистическому!), посвященному этому яркому историческому событию, в котором был бы, к примеру, такой эпизод: красноармеец долго и мучительно тянет вверх по трапу корабля упирающегося Бердяева, ухватив его за вывалившийся изо рта язык… Стоит ли говорить об обличительном характере этой сцены! Даже пресс-конференцию, уверена, собирать бы не пришлось. И так все всем понятно! В конце концов, Лилиана Кавани оттянулась в своем якобы «антифашистском» «Ночном портье» от души, и загребла при этом кучу наград. А чем я хуже?!

Ну и наконец этот простой и гениальный прием с обращением вспять необратимого и разрушительного времени! Тут даже и выдумывать ничего не надо — сама жизнь подсказывает великолепный ход. Лучше придумать ничего просто невозможно! Некоторых деталей я сейчас уже не припомню, но точно знаю, что в 1992-м году какому-то представителю отечественной элиты, причем, кажется, именно из Петербурга, удалось урвать колоссальный грант, при помощи которого он и организовал грандиозный круиз на теплоходе по Средиземному морю, само собой, в память о тех трагических событиях, в год их семидесятилетия, так сказать. Мне потом одна непосредственная участница этого круиза все очень подробно описала! Ясное дело, она была в полном восторге — так эта поездка ей понравилась, что и словами не передать! На теплоходе, естественно, собрался весь цвет отечественной культуры: писатели, артисты, певцы, художники (естественно, митьки), группа «Колибри», «На-На», «Иванушки International», поэтесса Вольтская и многие, многие другие. А один маститый академик-античник почему-то забился к себе в каюту и не выходил оттуда на протяжении всего путешествия. И только когда теплоход приблизился к стране его мечты, Греции, о которой он всю жизнь так много писал, но ни разу до того мгновения не видел, так вот, только тогда он выскочил на палубу и едва не плюхнулся в обморок от волнения. А моя знакомая, глядя на него в этот момент, даже не смогла сдержать слез… Вот, мне кажется, на этом и должна была бы закончиться первая часть моего фильма. Ученый падает в обморок, а корабль уплывает в туман, как бы удаляясь в глубь времен. И тут время обращается вспять! Далее из тумана камера выхватывает уже совсем другой корабль, стоящий у пристани. Следует сцена с Бердяевым и красноармейцем на трапе, ну и еще кое-какие детали и подробности… И наконец, идиллические картины прошлого. Поэзоконцерт царственного Северянина, цветы, девушки…

А в самом конце фильма уже Кузмин за роялем декламирует: Уходит пароходик в Штеттин, Остался я на берегу…

Очень удачная находка, по-моему, гораздо лучше, чем про время, которое все разрушает! Ведь корабль с философами поначалу отправился именно в Штеттин, да и Кузмин, как известно, был поэтом-символистом…

Глава 27

Новая эстетическая политика

Говоря о русской литературе двадцатых годов, конечно, нельзя обойти вниманием НЭП — это хитроумное нововведение, задуманное предусмотрительным Лениным, растоптанное и изничтоженное впоследствии коварным Сталиным. Это явление, несмотря на свое название — новая экономическая политика, — кажется, не оказало никакого существенного влияния на экономику Советской России, зато оставило неизгладимый след в истории ее литературы и, я бы даже сказала, эстетики вообще. Признаюсь, никогда не понимала обличительного пафоса «Столбцов» Заболоцкого. Не знаю даже, чем он руководствовался, когда писал эту книгу? Ну разве что желанием тайно посмаковать всевозможные извращения и отклонения от нормы под видом их морального осуждения… Впрочем, есть ли там какие-нибудь извращения?

Честно говоря, помню уже с трудом. Пафосное предостережение: «Целует девку Иванов!» — кажется, это оттуда. Что ж, будем условно считать это извращением… О «Ночном портье» Лилианы Кавани я уже писала и должна признаться, что нисколько не осуждаю эту смелую женщину. В конце концов, антифашизм — это святое! Гораздо больше меня возмутил откровенно педофильский фильм Шлендорфа «Огр», в котором режиссер для прикрытия своих очевидных даже полному профану наклонностей заставляет героя Джона Малковича в финале тащить на своих плечах еврейского мальчика через болото, якобы спасая его от нацистов и артобстрела еще и сопровождая эту сцену каким-то тошнотворным душещипательным текстом, который произносит голос актера за кадром…