Улыбка пересмешника - Елена Михалкова

– Зачем нам встречаться?

– Ты знаешь зачем. Да не бойся, Викуша. Я же тебя не съем.

Я отчетливо увидела, как, произнеся это, он провел языком по губам.

– Попробуешь съесть – подавишься.

– Скорее отравлюсь.

– Грубишь...

– Ну что ты, ласточка! Отдаю тебе должное.

Я не сразу нашлась, что ответить, потому что мне польстило то, что я услышала. Это было смешно и отчасти жалко, но всегда приятно, когда сильный противник ценит тебя по заслугам.

– Я заберу тебя через час там, где ты скажешь, – веско добавил он.

Вы не поверите, но я едва не согласилась! Стоило Кириллу заговорить в приказном тоне, как во мне всплыли воспоминания о том времени, когда я подчинялась ему во всем, и потребовалось сделать усилие, чтобы выбраться из-под давящей силы привычки. Привычка требовала покорно сказать: «Хорошо, Кирюша», и ждать, пока приедет мой властный муж и сделает все так, как надо. Я и не догадывалась, до какой степени это укоренилось во мне! Впору было повторять, как заклинание: «Ты не имеешь власти надо мной! Ты не имеешь власти надо мной!», и я бы так и сделала, если бы собиралась обмануть саму себя. Но себя не обманешь: это неправда.

– Через два часа, – поправила я, надеясь, что голос скроет мою растерянность. – И не рассчитывай на то, что я сяду в одну машину с тобой.

– Викуша! Ты меня обижаешь...

– Встретимся в каком-нибудь ресторане. Где-нибудь в центре.

– «Под куполом», – спокойно предложил он.

– Что?

– Ресторан так называется – «Под куполом». Встречаемся там через два часа, и не опаздывай. Не на свидание идешь!

Я была уверена, что после этих слов он ухмыльнулся. Раздались короткие гудки, и я обнаружила, что девушка-консультант вопросительно смотрит на меня.

– Что? – спросила я, и, кажется, вышло довольно резко. – Что-то не так?

– Вы очень побледнели, – сказала она, будто оправдываясь. – С вами все в порядке?

– Да... да. Спасибо.

Я схватила свои покупки и поспешно вышла из магазина, мельком взглянув на себя в зеркало и торопливо отвернувшись. Цвет лица как у утопленницы, полежавшей в холодной озерной воде, а выражение такое, словно я жертва, обреченно ждущая, когда ее утопят. Нет, если я хочу переиграть Кирилла, мне нужно держать себя в руках...

Я прошла еще несколько шагов, думая об умении властвовать собою, и, только встав у проезжей части, чтобы поймать машину, поняла, что сказала себе. «Если я хочу переиграть Кирилла...» Так я этого хочу?! Несмотря на то, что полчаса назад считала себя проигравшей по всем фронтам?!

Что-то случилось со мной за то короткое время, что я разговаривала с ним... Телефонный разговор подстегнул меня, мобилизовал во мне силы, о которых я и не подозревала. И дело было не в Кирилле, дело было во мне самой: стыд, охвативший меня за собачью готовность подчиняться ему во всем, подействовал на меня как удар кнута. Я сама себя ударила.

Добравшись до гостиницы, я возбужденно принялась ходить по комнате из угла в угол, не в силах остановиться. Времени до встречи оставалось все меньше и меньше, но вместо того, чтобы привести себя в порядок, я лихорадочно обдумывала план дальнейших действий.

Итак, та карта, на которую я поставила почти все, проиграла: мне не удалось доказать, что Кирилл виновен в Сениной смерти. Но оставался человек, которого я совершенно выкинула из головы, решив, что и здесь потерпела полное поражение.

Алиса Кручинина... Возможно, я преждевременно сбросила эту девочку со счетов?

У меня не вышло соблазнить ее Романом, не получилось влюбить ее в подставного красавца, а все почему? Потому что она слишком сильно любит своего мужа. И я опрометчиво решила, что это является непреодолимым препятствием к тому, чтобы использовать девочку. Но кому, как не мне, знать, что любая сила оборачивается слабостью, если нажимать на правильные рычаги?

Я резко остановилась посреди комнаты и стояла так, заново перебирая все, что мне было известно об Алисе Кручининой, представляя себе маленькие бумажные карты, на каждой из которых был записан случайный факт, касающийся ее. Колода перетасовывалась, из нее вылетали короли и дамы, но на этот раз карты складывались не так, как прежде. Я вспомнила, как сожалела о несбыточности одной идеи, и вновь подумала о том, что поторопилась: что угодно может осуществиться, если приложить к тому старания. А та идея... она и в самом деле была невероятно удачной, осенившей меня в счастливую минуту. Одним ударом разрубить узел, который затянулся почти намертво, и не где-нибудь, а на моей шее, потому что я знала – Кирилл не оставит меня в покое! Нужно лишь выбрать правильное оружие и точку, в которую ударить. Определенно, моя идея нравилась мне все больше и больше.

Скажите на милость, почему бы Кириллу Кручинину не убить свою жену?

Помните, я уже задумывалась над этим? И пришла к выводу, что слишком мал шанс удачного развития событий – удачного для меня, вы понимаете? Но зачем ждать шанса, если можно самой подтолкнуть события в правильную сторону?

Не сомневаюсь, сейчас вы сочли меня жестокой... Поверьте, мне не доставляет удовольствия мысль о том, что придется пожертвовать этой славной девочкой. Но глупо из-за сантиментов отказываться от возможности, которую ждал много лет! Клянусь вам, я искренне жалею ее, но Кирилл не оставил мне выбора. Это игра, понимаете? Либо вы пешка и вас едят, либо вы игрок, и тогда, хотите вы того или нет, вам придется жертвовать пешкой. Моя игра стала значить для меня так много, что теперь я готова пожертвовать любой фигурой на доске, если это поможет мне выиграть партию.

Знаете, что я поняла? Я становлюсь такой же, как мой муж. Нет, даже хуже, потому что Кирилл всегда был зверем: сначала маленьким зверьком, потом молодым, наглым, свирепым, и, наконец, стал взрослым матерым хищником. А я считала себя человеком. С каждым моим следующим шагом человеческого во мне остается все меньше, и вылезает звериное, темное, отчасти пугающее меня саму, но отчасти вызывающее восхищение, как некая скрытая способность, которой я сама от себя не ожидала. Быть зверем – значит выбирать любые пути для достижения своей цели, и если вы как следует поразмыслите, то поймете, что это означает быть свободным.

Доставая телефон, я не имела ни малейшего понятия, как буду использовать маленькую Алису во второй раз. Моя рыжеволосая золотая рыбка, исполняющая желания, должна сама попасться в сеть, но из чего я сплету ее, мне пока неизвестно. Передо мной маячил самый простой вариант: рассказать ей всю правду о нас с Кириллом и показать досье, собранное на него, – уверена, там было чему произвести на нее впечатление. Я даже пожалела, что такая тривиальная мысль не пришла мне в голову раньше, и вместо этого я пошла куда более извилистым путем, на котором закономерно потерпела поражение.

Но рассказать правду – самое простое... Следовало подумать, как разыграть мой спектакль дальше, чтобы золотая рыбка не только не выскользнула из сети, но и заманила в нее акулу, а поэтому нельзя было потерять ни крупицы информации. Никогда не представляешь, что именно пригодится в качестве наживки.

Из фирмы, занимавшейся для меня сбором сведений, мне звонили накануне, и я знала, что ничего существенного они не нашли. Человек, вышедший из тюрьмы за покушение на убийство Кирилла Кручинина, переехал жить в Краснодар, и уже поэтому не представлял для меня интереса. Я не спросила, появились ли новые факты по Алисе Кручининой – я давала задание раскопать по ней все, что только возможно, – но здесь на успех вряд ли приходилось рассчитывать.

Тем не менее я позвонила своему помощнику и распорядилась привезти мне все данные, собранные сотрудниками фирмы. Интернет, обещанный мне при заселении, не работал в отеле уже вторые сутки, а бегать с ноутбуком в поисках подходящего кафе, где можно было бы подключиться к Сети, не входило в мои планы.

Только после этого я стала собираться, изредка поглядывая на часы – до встречи оставалось сорок минут. В сумочке, которую я чудом не потеряла, бродя по городу в приступе паники (теперь мне было стыдно вспоминать об этом), обнаружилась брошь, найденная сыщиком в шалаше. Золотая птица с зеленым глазом... Я в который раз вспомнила о Сене и подумала, что он обязательно помог бы мне, если был бы жив. Он хорошо ко мне относился.

Я надела тонкое черное платье и приколола к нему брошь. Золотое на черном... Могло получиться крикливо, но не получилось: смотрелось изысканно и загадочно. Мне снова подумалось невесть отчего, что птица поможет мне, и я подмигнула ей перед тем, как отвернуться от зеркала.

Обнаружив побег пленника, Сергей и Макар отреагировали на это по-разному: первый выругался и метнулся наружу, но быстро убедился, что Данилы Прохорова простыл и след. Второй пожал плечами, сбросил с кресла рассыпанные ручки, и упал в него, откинувшись на спинку. Когда запыхавшийся Бабкин вернулся, Макар созерцал любимую фотографию, висевшую на стене: маяк, стоявший над скалистым обрывом.