Щекочу нервы. Дорого (сборник) - Андрей Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Свои, – негромко ответил Воронцов и посветил себе в лицо, чтобы Витька узнал его. А то мало ли что парню спросонок привидится! Шарахнет обухом по голове, и поминай как звали!
– Ага, да… – забормотал Витька, на этот раз испугавшись взбучки. – Я только чуток закемарил…
– Да ладно тебе! – снисходительно отмахнулся Воронцов. – Топай домой. Теперь моя очередь дежурить.
Все еще плохо соображая, Витька перелез через борт кузова и спрыгнул на землю. Поеживаясь и покачиваясь, словно пьяный, он побрел в темноту.
Воронцов постоял, глядя на фиолетовое небо, потом подошел к кабине, посветил на полоску бумажки с печатью, наклеенную на дверь, и провел по ней пальцем, разрывая. Он уже взялся за ручку, чтобы открыть дверь кабины, как услышал приглушенный звук, словно кто-то недалеко кашлянул.
Мгновенно погасив фонарик, Воронцов беззвучно отошел в кусты. Может, это Витька вернулся? Нет, это не он. В свете луны был отчетливо виден плечистый силуэт. Воронцов перестал дышать, и его рука медленно потянулась к кобуре.
Человек, приближающийся к машине, либо ничего не боялся, либо был неопытным простофилей. Он не соблюдал минимальной осторожности. Прошел мимо кузова, не удосужившись заглянуть в него. Его обувь, скользя по мокрой траве, издавала отчетливый свистящий звук. В его движениях угадывалась решительность, но в большей степени – торопливость. Подойдя к двери, он открыл ее. Тотчас на потолке кабины вспыхнул плафон, и Воронцов узнал Лешку.
«Вот, оказывается, кто пожаловал!» – подумал следователь, испытывая ощущение порядка и закономерности, какое так хорошо знакомо любителю кроссвордов, заполняющему буквами последние клетки. Он расслабился, усмехнулся и вернул пистолет в кобуру.
Лешка тем временем стащил с полки небольшой матерчатый рюкзачок и стал шарить в бардачке.
Воронцов уже не таился. Его мало интересовало, что Лешка делает в кабине. Следователь закурил, выпустил дым в темное небо. Посмотрел на мошкару, которая стала собираться у освещенного ветрового стекла «КамАЗа». Лешка в отличие от него мошек не видел, как, собственно, и следователя. Он ничего не мог видеть, кроме своего отражения в стекле. Воронцов не спешил. Спешить уже было некуда. Воронцов стоял, курил и наслаждался тихой ночью. Он не поднимал взгляд на светлые окна кабины, чтобы не слепить глаза. Потом, когда дверь кабины закроется и плафон погаснет, ночь станет беспросветным мраком только для Лешки. А что еще так подавляет волю, как слепота?
Воронцов кинул окурок в воду. Тот прочертил в темноте, словно комета, малиновую дугу и погас. Должно быть, пора. Он повернулся и не спеша пошел к машине.
Лешка, кажется, сделал все, что хотел. Он выпрыгнул из кабины, мягко прикрыл дверь и закинул себе за плечи рюкзачок. Воронцов тотчас подскочил к нему, схватил за плечо и с силой толкнул на борт.
– Стоять! – крикнул следователь, направляя в лицо Лешке фонарик, словно дуло пистолета. – Я следователь прокуратуры Воронцов! Руки за голову! Ноги расставить!
Лешка часто дышал и, морщась, смотрел на ослепительное, как солнце, пятно света. Не страх, а злость исказила его лицо. Видя, что парень не спешит выполнить его приказ, Воронцов ударил его под ребро. Лешка вздрогнул, развернул плечи и сжал кулаки, но сдержался.
– А что вы на меня набросились? – вызывающе выкрикнул он. – Что я сделал?
«А он быстро совладал с собой!» – подумал Воронцов.
– Какого черта ты залез в чужую машину, тем более что она опечатана милицией?
– Она не была опечатана! – дерзко ответил Лешка.
«Эх, парень! – подумал Воронцов, начиная нервничать. – Как тебе будет плохо!»
– Она чужая, пацан!! – зарычал он и ударил Лешку по щеке.
– Если вы будете распускать руки, то я тоже вас ударю! – выкрикнул Лешка, но голос его ломался от волнения.
– Заткнись, сопляк! – крикнул Воронцов и снова влепил Лешке пощечину.
Лешка дернул головой и оскалил зубы.
– Что вы ко мне прицепились?! Я могу и сдачи дать!
– Не забывайся, Клинцов!
– А вы не придирайтесь! Я ничего в этой машине не украл!
– Не украл? А это что?! Что?! – кричал Воронцов, срывая с плеч Лешки рюкзачок.
– Уберите свои грязные руки! Не думайте, что вам все позволено! И на вас управа найдется!
– Управа?! – вспылил Воронцов и с силой ударил Лешку в живот. Парень, ахнув, согнулся и вдруг резко махнул кулаком. Воронцов не успел отпрянуть. Лешкин кулак въехал ему в нос. Следователю показалось, что перед его глазами вспыхнула петарда. Ошалев от боли, он схватился рукой за нос, из которого уже начала хлестать кровь, и попятился. Лешка тотчас воспользовался замешательством и со всех ног рванул к реке.
– Стой, Клинцов! – не своим голосом заорал Воронцов, теряя контроль над собой от боли и злости. Его рука машинально потянулась к кобуре.
Лешка быстро удалялся. Воронцов выхватил из кобуры пистолет и снял его с предохранителя. Ему казалось, что унижение, которое он переживает, давит на него, словно гигантский пресс, размазывая как дождевого червя по асфальту.
– Клинцов!! Стоять!! – в отчаянии крикнул следователь, понимая, что уже через мгновение фигура парня растворится в ночи, и, вскинув руку с «макаровым», несколько раз быстро нажал на спусковой крючок.
Ему послышался сдавленный крик. Замерев, Воронцов несколько мучительных мгновений вслушивался в тишину. «Черт возьми! – подумал он, осознавая, что сотворил. – Зачем я стрелял?»
– Клинцов! – крикнул Воронцов и удивился тому, насколько сильно изменился его голос.
Затолкав пистолет в кобуру, Воронцов пошел в темноту. Желтый круг света от фонарика бежал по мокрой траве. Воронцов почувствовал, что у него дрожат руки. «Проклятый пацан! – думал он. – Вывел меня из себя!.. Хоть бы я промазал!»
– Клинцов! – еще раз позвал Воронцов, но уже совсем тихо. В луче света блеснули темные маслянистые капли, которые словно мелкие вишни повисли на травинках. Воронцов согнулся, разглядывая кровавый след, и сердце его заныло. «Вот же какая лажа случилась! – лихорадочно подумал он, светя фонариком вокруг. – Я все-таки его задел!»
По кровавому следу он дошел до песчаного обрыва, который спускался к реке, посветил вниз, но до воды фонарик не достал. Холодный пот выступил на лбу Воронцова. «Надо срочно связаться с прокуратурой, – подумал он, с усилием превозмогая охватившее его оцепенение. – Связаться с прокуратурой и доложить, что на меня напал сын подозреваемой Надежды Клинцовой… Он напал на меня неожиданно и попытался задушить… И я, защищаясь, был вынужден применить табельное оружие… Чем быстрее я доложу об этом, тем будет лучше…»
Повернувшись, Воронцов едва ли не бегом направился в деревню.
31
Даша задремала и, услышав выстрелы, проснулась как от толчка, вскочила на ноги и кинулась в темноту, туда, где стоял «КамАЗ».
– Леша! Леша! – несколько раз позвала она.
Голова кружилась. Сердце колотилось часто, сильно, словно требуя чего-то. Едва она пробежала мимо колодца, как кто-то схватил ее за руку. Даша закричала, но горячая влажная ладонь крепко легла ей на рот.
– Тихо… – услышала она взволнованный шепот Воронцова. – Это я…
– Юрочка! – едва держась на ногах от испуга, произнесла Даша. – Ты слышал? Там что-то щелкнуло…
– Ты почему здесь? – торопливо спросил Воронцов. – Я же тебе русским языком сказал: уезжай! Тебе здесь больше нечего делать!
Он повел ее в деревню, крепко, до боли сжимая ее локоть. Даша шла и ног не чувствовала.
– Юра, – произнесла она, не в силах сопротивляться. – Юра… Скажи, пожалуйста… Что ты там делал? Ты кого-нибудь видел?
– Ни слова больше! – зло перебил ее Воронцов. – Это тебя не касается! Тебе надо срочно уезжать отсюда! Я договорюсь, и тебя отвезут на тракторе на станцию. В два часа ночи будет поезд на Ростов… Все!! Не смей мне возражать!!
Он тащил ее за собой. Даша спотыкалась, оборачивалась, глядя в непроглядный мрак.
«Нет, он меня не любит, – с нахлынувшим ужасом подумала Даша. – Он даже не хочет на меня смотреть. А что он делал на лугу? Где Лешка?»
Они прошли мимо вечно закрытого магазина и бывшего пошивочного ателье. Даша хотела остановиться. Ей надо было забежать в дом телятницы на околице и попрощаться с Лешкой, но Воронцов не отпускал ее руки.
– Дорога подсохла, – бормотал он. – Доедешь с ветерком. А я тебя потом найду…
«Вот и все! – вдруг необычайно ясно и остро поняла Даша. – Сейчас мы расстанемся навеки. И он никогда не станет меня искать. Я ему уже не нужна. А мне что делать? Умереть? Но я не хочу умирать! Господи, почему же он весь дрожит?»
Она все же остановилась да еще схватилась за рей-ку ограды. Воронцов сжимал ее руку, Даше было очень больно.
– Юра… – произнесла она. – Я тебе больше не нужна?
Он не смотрел на нее. Губы его были подвижны, словно во рту у него была жвачка.
«Ну посмотри же на меня!» – мысленно взмолилась она.
