Дело смеющейся гориллы - Эрл Гарднер

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в личном кабинете адвоката.

Пол Дрейк с глазами, красными от недосыпания, но блестевшими от интереса, воскликнул:

— Боже мой, Перри, это просто чудо, что тебя не убили.

— Если бы я был во всем абсолютно уверен, — сказал Мейсон, — если бы я знал то, что знаю сейчас, я бы пошел к лейтенанту Трэггу и рассказал бы ему все. Думаю, что он, обыскав хорошенько дом, нашел бы шкуру гориллы.

— Они, конечно, запланировали это уже давно, — сказал Дрейк.

— Разумеется. Как сейчас выяснилось, Бенджамин Эддикс уличил обоих — и Херши и Натана Фэллона — в присвоении денег. Если уж говорить начистоту, благодаря Эддиксу у них была абсолютная свобода действий. Им были предоставлены все возможности. Эддикс пытался обмануть налоговое управление, манипулируя множеством счетов, переводя деньги в наличность, и Херши с Фэллоном отхватили на этом немалые суммы. Разумеется, серьезный недостаток махинаций, которыми занимался Бенджамин Эддикс, заключается в том, что невозможно вести по-настоящему точный учет операций. Ты и сам не знаешь наверняка, как обстоят твои дела. Ты все запутываешь, а поскольку записи не ведутся, ты дуришь не только правительство, но и самого себя.

— Сколько они, по-вашему, успели присвоить?

— Херши признался, что более трехсот тысяч долларов. Но это, конечно, всем лишь небольшая часть того, на что они рассчитывали. Очевидно, они уже какое-то время поддерживали связь с Германом. Герман предложил им целое состояние, если они смогут устроить все так, чтобы Бенджамин был убран с дороги при обстоятельствах, позволяющих Герману наследовать его состояние. Если оценивать беспристрастно, то они все сделали довольно ловко. Они схватили Бенджамина Эддикса. Они растянули ему связки ноги. Они оцарапали ему лицо, а затем, связав, заткнули ему рот. Тогда на сцену вышел Герман Барнуэлл, загримировавшийся под Бенджамина Эддикса. Это было довольно легко сделать, потому что они были похожи друг на друга по сложению, комплекции, да и внешне — они ведь братья. Замысел состоял в том, что должен был появиться незаинтересованный свидетель, который не знает лично Бенджамина Эддикса. Повязка на лице и то, что Херши и Натан Фэллон называли Германа Барнуэлла Бенджамином Эддиксом, должно было помочь им действовать по разработанной схеме. Очевидно, они планировали использовать в качестве незаинтересованного свидетеля Джеймса Этну, но случилось так, что я купил дневники Элен Кэдмас, об этом стало известно благодаря публикациям в газетах, и таким образом я попал в самый центр событий. Они решили, что лучше использовать меня, а не Джеймса Этну. Они хотели представить все таким образом, что Бенджамин Эддикс якобы не доверяет Натану Фэллону, но полностью полагается на Мортимера Херши. Они, разумеется, давно подделывали подпись Бенджамина Эддикса. Затем все было подстроено так, что пока Херши и Фэллон готовили себе железные алиби, чтобы их не смогли обвинить в убийстве, Герман Барнуэлл, загримированный под Бенджамина, вызвал к себе домой Джозефину Кемптон. Под тем или иным предлогом он вышел на минуту и открыл клетки с парой безобидных горилл. Тем временем Бенджамина Эддикса накачали ликером до потери сознания. Герман напялил на себя тщательно подготовленную шкуру гориллы. Единственное, что никуда не годилось — застывшее выражение морды гориллы, из-за которого Джозефина Кемптон и подумала, что видит загипнотизированную гориллу. Они заманили миссис Кемптон наверх в комнату, она увидела громадную гориллу, увидела, как та пронзила бесчувственное тело Бенджамина Эддикса. Они рассчитали, что миссис Кемптон не в силах будет противостоять соблазну присвоить чек, тщательно подготовленный заранее, с откровенно поддельной подписью. Разумеется, передаточная надпись была подделана, и чек не был бы оплачен. Деньги вернулись бы на счет, и кто бы ни наследовал состояние, получил бы и их. То, что я доказал неправоту Бенджамина Эддикса, считавшего кольцо и часы похищенными, оказалось для них находкой. Они решили извлечь выгоду из этого, включив для пущей правдоподобности упоминание о случившемся в завещание. Но не все пошло им на пользу. Кое-что обернулось против них. Во-первых, когда я был там, Сидней Хардвик пришел встретиться со своим клиентом, а обманщик, выдававший себя за Бенджамина Эддикса, сказал, что он слишком плохо себя чувствует, чтобы встретиться с ним — встретиться со своим собственным поверенным, заметьте, хотя он только что принял меня, человека не просто постороннего, но имеющею противоположные интересы.

— Следовательно, — сказал Дрейк, — Джозефина Кемптон рассказала правду.

— Правду обо всем, кроме чека. Она пыталась скрыть это. Разумеется, Херши, Фэллон и Герман Барнуэлл знали, что она в их руках с того момента, как взяла чек. Его должны были или обнаружить при ней сразу, или в момент, когда она попыталась бы получить по нему наличные. Они рассчитывали, что ей удастся получить по чеку наличные. Она бы взяла деньги, а потом Герман Барнуэлл, проверяя дела, обнаружил бы подделку. По банковским записям установил бы, что двадцать пять тысяч долларов выплачены Джозефине Кемптон, и тут бы она попалась. Другими словами, если бы версия с гориллой, убившей Бенджамина Эддикса, прошла, то все было бы в порядке, это их вполне устраивало; но если бы что-нибудь прошло не так, то Джозефина Кемптон должна была выступить в роли убийцы. А в том случае, если бы ее не обвинили в убийстве, она, получив по чеку наличные, оказалась бы полностью в их власти.

— Ну что ж, — сказал Дрейк, — схема была слишком уж причудливой, но если принять во внимание, сколь таинственный образ жизни вел Бенджамин Эддикс, его попытки экспериментов с психикой животных… а это как ты объяснишь, Перри?

— Он убил человека в Австралии, — сказал Мейсон, — нам нужно еще многое проверить, но, похоже, история, рассказанная мне Германом, в целом правдива. Бенджамин Эддикс, или Барнуэлл, пытался изучить свою психику. Он, похоже, считал, что действовал под гипнозом. На этом пункте он, вероятно, действительно немного рехнулся.

— Как ты вышел на все это? — спросил Дрейк.

— Честно говоря, Пол, — сказал Мейсон, — я должен был бы раскусить все гораздо раньше.

— Каким образом?

— Я приехал, чтобы встретиться с Бенджамином Эддиксом, — сказал Мейсон. — И я встретился с человеком, которого мне представили как Бенджамина Эддикса. Мне не удалось как следует рассмотреть его лицо. Он носил темные очки, и я не видел его глаз. Повязка закрывала почти все его лицо. На самом деле я, разумеется, разговаривал с Германом, а не с Бенджамином. Герман какое-то время уже находился здесь, оставив в Австралии сообщника, который должен был отвечать на телеграммы Хардвика. Все это было частью тщательно подготовленной ловушки. Герман был достаточно хорошим актером, чтобы немного изменить свой голос, а поскольку раньше я никогда не встречался с Бенджамином, шанс разоблачения был очень невелик — может быть, один из миллиона. Но на одном они прокололись.

— На чем?

Мейсон улыбнулся:

— Все это происходило вечером во вторник. Горилла, по их легенде, напала на Бенджамина накануне. Я видел щеку человека, с которым разговаривал, — она была гладко выбрита. В суде представили фотографию лица Бенджамина. Я внимательно изучил фотографию и увидел, что царапины были глубокими и болезненными. Мне сразу стало не по себе, когда я увидел эту фотографию. Я знал, что тут что-то не так, но не мог понять что. Все дело было, конечно, в выбритой щеке, которую я видел у края повязки. То, что ссадины были слишком болезненными, чтобы бриться, доказывалось неопровержимо — тем фактом, что он и не брился. И все же у человека, с которым я встретился, была чисто выбрита щека спустя более тридцати четырех часов после того, как, по их утверждению, было оцарапано лицо. Ошибиться было невозможно. Повязка, конечно, закрывала кожу, но во время разговора повязка слегка двигается, и если щека под ней небрита, то щетина будет хорошо заметна.

— А теперь что? — спросила Делла Стрит.

— К счастью, — сказал Мейсон, — мы можем доказать, что собственноручно написанное завещание — это подделка. Херши просто умирает от нетерпения выдать всех сообщников и стать свидетелем обвинения. В силу вступает другое завещание, подготовленное Хардвиком. Разумеется, в этом завещании есть пункт, о котором Хардвик не хотел нам говорить, в соответствии с ним большая часть состояния остается Элен Кэдмас. Хардвик настаивал, чтобы Бенджамин Эддикс составил новое завещание, поскольку считал Элен Кэдмас мертвой. Бенджамин, однако, на самом деле не собирался менять завещание, так как знал, что Элен Кэдмас жива и здорова и ему нужно обеспечить ее на тот случай, если с ним что-нибудь случится. Таким образом, сложилась довольно странная ситуация. Юрист настаивал на том, что его клиент должен изменить завещание, поскольку главный наследник мертв, а клиент, знавший правду, затягивал дело и водил юриста за нос. В конце концов, когда Хардвик упомянул, что он настаивал на составлении Бенджамином нового завещания в связи с возникшими определенными осложнениями, я должен был начать догадываться, какая сложилась ситуация.